Чтение 182–й страницы книги ~Граф Монте-Кристо~

- Мы ждем его с минуты на минуту.

- Хорошо. Как только он приедет, скажите мне. Надо скорее, скорее. И
я хочу видеть нотариуса. Я хочу быть уверенной, что все наше состояние
перейдет к Валентине.

- Ах, бабушка, - прошептала Валентина, прикасаясь губами к пылающему
лбу старухи, - я этого не вынесу! Боже мой, вы вся горите. Надо звать не
нотариуса, а доктора.

- Доктора? - сказала та, пожимая плечами. - Я но больна; я хочу пить,
больше ничего.

- Что вы пьете, бабушка?

- Как всегда, оранжад, ты же знаешь. Стакан тут на столике; дай его
мне.

Валентина налила оранжад из графина в стакан и передала бабушке с не-
которым страхом, потому что до этого самого стакана, по словам маркизы,
дотронулся призрак.

Маркиза сразу выпила все.

Потом она откинулась на подушки, повторяя:

- Нотариуса, нотариуса!

Вильфор вышел из комнаты. Валентина села около бабушки. Она, каза-
лось, сама нуждалась в докторе, которого она советовала позвать маркизе.
Щеки ее пылали, она дышала быстро и прерывисто, пульс бился лихорадочно.

Бедная девушка думала о том, в каком отчаянии будет Максимилиан, ког-
да узнает, что г-жа де Сен-Меран, вместо того чтобы стать его союзницей,
действует, не зная его, как его злейший враг.

Валентина не раз думала о том, чтобы все сказать бабушке. Она не ко-
лебалась бы ни минуты, если бы Максимилиана Морреля звали Альбером де
Морсер или Раулем де Шато-Рено. Но Моррель был плебей по происхождению,
а Валентина знала, как презирает гордая маркиза де Сен-Меран людей не
родовитых. И всякий раз ее тайна, уже готовая сорваться с губ, остава-
лась у нее на сердце из-за грустной уверенности, что она выдала бы ее
напрасно и что, едва эту тайну узнают отец и мачеха, всему настанет ко-
нец.

Так прошло около двух часов. Г-жа де Сен-Меран была погружена в бес-
покойный, лихорадочный сон. Доложили о приходе нотариуса.

Хотя об этом сообщили едва слышно, г-жа де СенМеран подняла голову с
подушки.

- Нотариус? - сказала она. - Пусть войдет, пусть войдет!

Нотариус был у дверей; он вошел.

- Ступай, Валентина, - сказала г-жа де Сен-Меран, - оставь меня одну
с этим господином.

- Но, бабушка...

- Ступай, ступай.

Валентина поцеловала бабушку в лоб и вышла, прижимая к глазам платок.

За дверью она встретила камердинера, который сообщил ей, что в гости-
ной ждет доктор.

Валентина быстро сошла вниз. Доктор, один из известнейших врачей того
времени, был другом их семьи и очень любил Валентину, которую знал с пе-
ленок. У него была дочь почти одних лет с мадемуазель де Вильфор, но
рожденная от чахоточной матери, и его жизнь проходила в непрерывной тре-
воге за эту девочку.

- Ах, дорогой господин д'Авриньи, - сказала Валентина, - мы так ждем
вас! Но скажите сначала, как поживают Мадлен и Антуанетт?

Мадлен была дочь доктора, а Антуанетт - его племянница.

Господин д'Авриньи грустно улыбнулся.

- Антуанетт прекрасно, - сказал он, - Мадлен сносно. Но вы посылали
за мной, дорогая? Кто у вас болен? Не ваш отец и не госпожа де Вильфор,
надеюсь? А мы сами? Я уж вижу, наши нервы не оставляют нас в покое. Но
все же не думаю, чтобы я тут был нужен, - разве только чтобы посовето-
вать не слишком давать волю нашему воображению.

Валентина вспыхнула. Д'Авриньи обладал почти чудодейственным даром
все угадывать; он был из тех врачей, которые лечат физические болезни
моральным воздействием.

- Нет, - сказала она, - это бедная бабушка заболела. Вы ведь знаете,
какое у нас несчастье?

- Ничего не знаю, - сказал д'Авриньи.

- Это ужасно, - сказала Валентина, сдерживая рыдания. - Скончался мой
дедушка.

- Маркиз де Сен-Меран?

- Да.

- Внезапно?

- От апоплексического удара.

- От апоплексического удара? - повторил доктор.

- Да. И бедной бабушкой овладела мысль, что муж, с которым она никог-
да в жизни не расставалась, теперь зовет ее и что она должна за ним пос-
ледовать. Умоляю вас, сударь, помогите бабушке!

- Где она?

- У себя в комнате, и там нотариус.

- А как господин Нуартье?

- Все по-прежнему: совершенно ясный ум, сто все такая же неподвиж-
ность и немота.

- И такая же нежность к вам - правда?

- Да, - сказала со вздохом Валентина, - он очень любит меня.

- Да как же можно вас не любить?

Валентина грустно улыбнулась.

- А что с вашей бабушкой?

- У нее необычайное нервное возбуждение, странный, беспокойный сон;
сегодня она уверяла, что ночью, пока она спала, ее душа витала над телом
и видела его спящим. Конечно, это бред. Она уверяет, что видела, как в
комнату к ней вошел призрак, и слышала, как он дотронулся до ее стакана.

- Это очень странно, - сказал доктор, - я никогда не слыхал, чтобы
госпожа де Сен-Меран страдала галлюцинациями.

- Я в первый раз вижу ее в таком состоянии, - сказала Валентина. -
Она очень напугала меня сегодня утром; я думала, что она сошла с ума. И
вы ведь знаете, господин д'Авриньи, какой уравновешенный человек мой
отец, но даже он был, мне кажется, очень взволнован.

- Сейчас посмотрим, - сказал д'Авриньи, - все это очень странно.

Нотариус уже спускался вниз; Валентине пришли сказать, что маркиза
одна.

- Поднимитесь к ней, - сказала она доктору.

- А вы?

- Нет, я боюсь. Она запретила мне посылать за вами. И потом, вы сами
сказали, я взволнована, возбуждена, я плохо себя чувствую. Я пройдусь по
саду, чтобы немного прийти в себя.

Доктор пожал Валентине руку и пошел к маркизе; а молодая девушка
спустилась в сад.

Нам незачем говорить, какая часть сада была излюбленным местом ее
прогулок. Пройдясь несколько раз по цветнику, окружавшему дом, сорвав
розу, чтобы сунуть ее за пояс или воткнуть в волосы, она углублялась в
тенистую аллею, ведущую к скамье, а от скамьи шла к воротам.

И на этот раз Валентина, как всегда, прошлась несколько раз среди
своих цветов, но не сорвала ни одного: траур, лежавший у нее на сердце,
хотя еще и не отразившийся на ее внешности, отвергал даже это скромное
украшение; затем она направилась к своей аллее. Чем дальше она шла, тем
яснее ей чудилось, что кто-то зовет ее по имени. Удивленная, она остано-
вилась.

Тогда она ясно расслышала зов и узнала голос Максимилиана.

XVI. ОБЕЩАНИЕ

Это был действительно Моррель, который со вчерашнего дня был сам не
свой. Инстинктом, который присущ влюбленным и матерям, он угадал, что
из-за приезда г-жи де Сен-Меран и смерти маркиза в доме Вильфоров должно
произойти нечто важное, что коснется его любви к Валентине.

Как мы сейчас увидим, предчувствия не обманули его, и теперь уже не
простое беспокойство привело его, такого растерянного и дрожащего, к во-
ротам у каштанов. Но Валентина не знала, что Моррель ее ждет, это не был
обычный час его прихода; только чистая случайность или, если угодно,
счастливое наитие привело ее в сад.

Увидев ее на дорожке, Моррель окликнул ее; она подбежала к воротам.

- Вы здесь, в этот час! - сказала она.

- Да, мой бедный друг, - отвечал Моррель. - Я пришел узнать и сооб-
щить печальные вести.

- Видно, все несчастья обрушились на наш дом! - сказала Валентина. -
Говорите, Максимилиан. Но, право, несчастий и так достаточно.

- Выслушайте меня, дорогая, - сказал Моррель, стараясь побороть вол-
нение, чтобы говорить яснее. - Все, что я скажу, чрезвычайно важно. Ког-
да предполагается ваша свадьба?

- Слушайте, Максимилиан, - сказала в свою очередь Валентина, - я ни-
чего не хочу скрывать от вас. Сегодня утром говорили о моем замужестве.
Бабушка, у которой я думала найти поддержку, не только согласна на этот
брак, - она так жаждет его, что ждут только приезда д'Эпине, и на следу-
ющий день брачный договор будет подписан.

Тяжкий вздох вырвался из груди Морреля, и он остановил на Валентине
долгий и грустный взгляд.

- Да, - сказал он тихо, - ужасно слышать, как любимая девушка спокой-
но говорит: "Время вашей казни назначено: она состоится через несколько
часов; но что ж делать, так надо, и противиться этому я не буду". Так
вот, если, для того чтобы подписать договор, ждут только д'Эпине, если
на следующий день после его приезда вы будете ему принадлежать, то, зна-