Чтение 182–й страницы книги ~Графиня Де Шарни~

лишь одна-единственная женщина, которую Господь поставил слишком высоко надо
мной, чтобы я мог коснуться ее, так вот, скоро шесть лет, как вы сами
определили меня в мужья мадемуазель Андре де Таверне, а ее навязали мне в
жены. За эти шесть лет я и двух раз не прикоснулся к ее руке, не
перемолвился с нею без необходимости и десятком слов, наши глаза не
встретились и десяти раз. Моя жизнь была занята, заполнена иной любовью,
посвящена тысячам забот, тысячам трудов, тысячам борений, что волнуют душу
мужчины. Я жил при дворе, измерял дороги, связанный и по собственной воле, и
той нитью, что доверил мне король, с грандиозной интригой, которая по
произволу судьбы завершилась крахом, но я не считал ни дней, ни месяцев, ни
лет, и время для меня неслось тем стремительней, что я был совершенно
поглощен чувствами, заботами, интригами, о которых я только что упомянул. Но
у графини де Шарни все было иначе. После того как она, надо полагать, имела
несчастье попасть к вам в немилость и покинуть вас, она живет одна, ни с кем
не общаясь, замкнувшись в доме на улице Кок-Эрон. Свое одиночество,
отрезанность, отрешенность от всех она принимает, не жалуясь, так как сердце
ее не ведает любви и у нее нет потребности в тех чувствах, что необходимы
другим женщинам, но, если я пренебрегу по отношению к ней простейшими своими
обязанностями, не исполню самые обычные условности, этим, я уверен, она
будет огорчена.

- Бог мой, сударь, вы так озабочены, что подумает о вас госпожа де Шарни,
в случае если увидится или не увидится с вами! Но прежде, чем предаваться
подобным заботам, вам следовало бы узнать, думала ли она о вас, когда вы
уезжали, и думает ли сейчас, когда вы вернулись.

- Не знаю, ваше величество, думает ли она обо мне сейчас, после моего
возвращения, но когда я уезжал, думала, я это точно знаю.

- Вы что, виделись с нею перед отъездом?

- Я уже имел честь напомнить вашему величеству, что я не виделся с
госпожой де Шарни с того момента, как дал слово вашему величеству не
встречаться с нею.

- Значит, она вам написала?

Шарни ничего не ответил.

- А! Она вам написала! - вскричала королева. - Признайтесь же!

- Она вручила моему брату Изидору письмо для меня.

- И вы прочли его? Что же она там пишет? Что она вообще могла вам
написать? А ведь она мне поклялась... Ну, отвечайте! Что она вам написала?

Ну, говорите же, я хочу знать!

- Я не могу сказать вашему величеству, что написала мне в этом письме
графиня: я его не читал.

- Вы порвали его? - обрадованно воскликнула королева. - Вы бросили его в
огонь, не прочитав? Шарни! Шарни! Если вы так поступили, вы самый верный из
мужчин, и я зря жаловалась. Я не утратила вас!

И королева протянула обе руки к Шарни, словно призывая его к себе.

Однако Шарни не двинулся с места.

- Нет, я не порвал его и не бросил в огонь, - ответил он.

- Но тогда почему вы не прочли его? - спросила королева, бессильно
опускаясь на кушетку.

- Это письмо мой брат должен был вручить мне только в том случае, если я
буду смертельно ранен. Увы, суждено было погибнуть не мне, а ему.

Он погиб, и мне передали его бумаги; среди них было и письмо графини, и
вот эта записка... Прочтите, государыня.

Шарни протянул королеве написанный Изидором листок, который был приложен
к письму.

Дрожащей рукой королева взяла записку и позвонила.

Пока происходили события, о которых мы только что рассказали, стемнело.

- Огня! - приказала королева. - Быстрей!

Лакей вышел; на минуту воцарилось молчание, слышно было только
лихорадочное дыхание королевы да ускоренный стук ее сердца.

Вошел лакей с двумя канделябрами и поставил их на камин.

Королева не дала ему даже времени выйти: он еще не закрыл дверь, а она
уже стояла у камина, сжимая в руках листок.

Дважды обращала она взгляд на записку, но ничего не видела.

- О! - прошептала она. - Это не бумага, это огонь!

Протерев рукою глаза, словно пытаясь возвратить им способность видеть,
которую, как ей казалось, она утратила, Мария Антуанетта нетерпеливо топнула
ногой и воскликнула:

- Господи, ну что же это такое!

Она собрала вся свою волю, рука ее перестала дрожать, а глазам вернулось
зрение.

Охрипшим голосом, так не похожим на тот, который знали все, она прочла:

- "Это письмо адресовано не мне, но моему брату графу Оливье де Шарни;
написано оно его супругой графиней де Шарни."

Королева перевела дыхание и продолжала:

- "Если со мной произойдет несчастье, прошу того, кто найдет это письмо,
передать его графу Оливье де Шарни или возвратить графине."

Королева вновь перевела дыхание и встряхнула головой.

- "Графиня вручила мне это письмо со следующими указаниями." Ага, вот уже
и указания, - пробормотала она и вторично протерла рукой глаза. "Если из
имеющего последовать предприятия граф выйдет невредимым, возвратить письмо
графине."

Чем дальше читала королева, тем заметнее прерывался ее голос. Она
продолжала:

- "Если он будет тяжело, но не смертельно ранен, попросить его, чтобы он
разрешил супруге приехать к нему." Ну, разумеется, - хмыкнула королева и уж
совсем невнятным голосом прочла: - "Если же он будет ранен смертельно,
вручить ему это письмо, а в случае, если он будет не в состоянии читать,
прочесть его, дабы, прежде чем покинуть этот мир, он узнал содержащуюся в
этом письме тайну." Что же, вы и теперь будете отрицать? вскричала Мария
Антуанетта, взглядом испепеляя графа.

- Что?

- Господи, да то, что она вас любит!

- Как! Графиня меня любит? Ваше величество, что вы говорите? - в свой
черед вскричал Шарни.

- Как мне ни горько, я говорю то, что есть.

- Графиня любит меня? Меня? Нет, это невозможно!

- Но почему же? Я ведь люблю вас.

- Но если бы графиня любила меня, то за эти шесть лет она призналась бы
мне, дала бы как-нибудь понять...

Несчастная Мария Антуанетта уже так исстрадалась, что ощущала потребность
заставить страдать и графа, вонзить ему страдание в сердце, словно кинжал.

- О нет! - воскликнула она. - Нет, она никогда не дала бы вам понять,
нет, она ничего не сказала бы. И не даст понять, и не скажет, потому что
прекрасно знает, что не может быть вашей женой.

- Графиня де Шарни не может быть моей женой? - переспросил Оливье.

- Да, - подтвердила королева, все более упиваясь своим отчаянием, потому
что она знает: существует тайна, которая убьет вашу любовь.

- Тайна, которая убьет нашу любовь?

- Она знает, что стоит ей заговорить, и вы станете презирать ее.

- Я стану презирать графиню?

- Да, как презирают девушку, ставшую женщиной, не имея супруга, и
матерью, не будучи женой.

Теперь настал черед Шарни смертельно побледнеть и ухватиться в поисках
опоры за спинку ближайшего кресла.

- Ваше величество! - воскликнул он. - Вы сказали либо слишком много, либо
слишком мало, и я вправе потребовать от вас объяснений.

- Сударь, вы требуете объяснений у меня, у королевы?

- Да, ваше величество, требую, - ответил Шарни.

Открылась дверь.

- В чем дело? - раздраженно воскликнула королева.

- Ваше величество как-то объявили, что всегда готовы принять доктора
Жильбера, - объяснил лакей.

- Ну и что?

- Доктор Жильбер просит о чести засвидетельствовать вашему величеству
свое нижайшее почтение.

- Ах, так это доктор Жильбер! Вы уверены, что это доктор Жильбер?
переспросила королева.

- Да, ваше величество.

- Пусть войдет! Пусть немедля войдет! - приказала Мария Антуанетта и,
обернувшись к Шарни, громко произнесла: - Вы хотели объясниться насчет
госпожи де Шарни? В таком случае попросите объяснений у господина Жильбера:
лучше и полнее, чем он, никто их вам не даст.

Жильбер уже вошел. Он слышал, что сказала королева, и застыл в дверях.

А Мария Антуанетта, швырнув Шарни записку его брата, направилась в
туалетную комнату, но граф стремительно преградил ей дорогу и схватил за
руку.

- Прошу прощения, ваше величество, - объявил он, - объяснения должны
последовать в вашем присутствии.

- Сударь, - возмущенно сверкая глазами, процедила сквозь зубы Мария
Антуанетта, - мне кажется, вы забыли, что я - королева.

- Вы - неблагодарная подруга, клевещущая на ту, кто была предана вам, вы
- ревнивая женщина, которая оскорбляет другую женщину, жену человека,
десятки раз рисковавшего за последние три дня ради вас жизнью, жену графа де
Шарни! Так пусть же и справедливость будет восстановлена в вашем
присутствии, в присутствии той, кто клеветала и оскорбляла ее. Сядьте и
ждите.

- Что ж, ладно, - промолвила королева и, неловко пытаясь изобразить смех,
обратилась к доктору Жильберу: - Господин Жильбер, вы слышали, чего хочет
граф?

- Господин Жильбер, - произнес Шарни тоном, полным учтивости и
достоинства, - вы слышали, что приказала королева?