перебравшихся через пропасть людей, в одном из которых девушка без труда
узнала Скилла. Смельчаки настороженно осмотрелись, после чего двинулись
вперед. Нэрси, затаив дыхание, следила за тем, как они медленно
приближаются к воротам замка, и не знала, что сказать. Она чувствовала,
что Ариман едва сдерживает ярость.
Тенте. Зловещая маска его была как всегда безжизненна, но в глазах
плескалась злоба. Злоба была столь ощутима, что Тента против своей воли
вздрогнула. Ариман заметил это и поспешно отвернулся.
твои уговоры, - произнес он безжизненным, похожим на скрежет металла
голосом.
Скилла из подземного судилища. Правда, что он рассчитывал, что скиф
погибнет в Синем, Серебряном, в крайнем случае, в Золотом городе. Тогда он
думал, что ничего не потеряет, доказав Тенте, что он нуждается в ней и
готов ради нее на многое. А он и впрямь был готов отдать за ее любовь
почти все, за исключением, может быть, власти. Еще он не мог отдать за нее
жизнь, но это было не в его воле, ибо он был бессмертен.
не нуждался ни в любви, ни в жалости. Его питали злоба и ярость,
заставлявшие бешено колотиться медленное сердце. И вдруг оно содрогнулось
от чего-то непонятного, почти похожего на... Он не любил это слово, он
почти боялся его. И в чувстве, посетившем холодную душу, было больше
нежности, чем страсти. Это была странная нежность, скорей отеческая;
нежность к никогда не существовавшему и вдруг обретенному ребенку. Эта
нежность сочеталась с нежностью к женщине - хрупкому созданию,
существующему исключительно по его прихоти, и любящему его. Не
поклоняющемуся, готовому жертвовать жизнью, а именно любящему.
жизнью, вдруг стала на его защиту и вступила в схватку с дэвом. Что ж,
слуги обязаны жертвовать жизнью ради спасения господина. Это нормально. Но
внезапно он почувствовал, что боится за нее. Боится! Он, не думавший ни о
ком, кроме себя многие тысячелетия! И невероятна была ярость бога,
спешившего на помощь той, которая внезапно вошла в его сердце. Дэвы
разлетались во все стороны, словно комки пустынного лишайника, когда он
пробивался к нэрси. Схватив придавившего ее монстра, он бросил его о скалу
с такой силой, что скала раскололась надвое. Он взял девушку на руки и
взвился в воздух, а потом залил поляну плазменной волной, уничтожая всех и
вся. И тут же помчался в свой замок.
нежно гладил больное место своим мертвенным дыханием, пока кость не
срослась, а рана не затянулась. Оставив все дела, он просидел у ее постели
два дня и две ночи, ни разу не сомкнув век. Впрочем, он был бог и не
нуждался во сне. Но все равно - потратить столько драгоценного времени на
ничтожное создание, которых он сотворял тысячами - это было удивительно.
Когда Тента открыла глаза, быть может, впервые за многие века, он
улыбнулся. Не оскалил зубы в жестокой улыбке, а именно улыбнулся. Он был
счастлив и нельзя было не понять этого. Конечно же, она поняла. Он сам дал
ей в руки власть, которой она с тех пор умело пользовалась, но никогда не
злоупотребляла. У нее было очень умное сердце, и она чувствовала ту грань,
перед которой нужно остановиться. Она рискнула переступить ее лишь
однажды, прося за скифа. Он понимал, как трудно ей было отважиться на
подобную просьбу, и не посмел отказать, хотя должен был это сделать.
бог тьмы позабыл об этом. Он даже помягчел сердцем, хотя этого также не
стоило делать. Смешно, он был готов петь серенады ночью, хотя ночь была
слишком ценна для него, чтобы тратить ее на серенады.
его. Почему ты скрываешься под этой ужасной маской?
Бог, объемлющий половину мира. А у бога множество лиц или одна маска.
покачал головой. - Не хочешь? Но почему?
люблю.
дел. Парса, Эллада, Восток, Запад, козни тайных врагов и вставший
наперекор Воин. И Тента. А теперь еще и этот чертов скиф. Напрасно строя
свой мир, он дал клятву играть по его правилам. И он не мог преступить эту
клятву, потому что дал ее себе. А теперь это создавало много трудностей.
фигурки как раз входили в ворота замка. - Боюсь, мне придется это сделать.
Он отнимает у меня то, в чем я сейчас более всего нуждаюсь - время... И
тебя, - добавил бог тьмы после короткой паузы.
к сфинксу. Ведь ты можешь сделать это.
возможность. Теперь я могу даровать ему лишь смерть. И хватит об этом.
Отправляйся в свои покои.
из залы. Ариман прошептал ей в след.
полуслове.
далеком, что для живущих сейчас людей оно даже не было прошлым. Бог прожил
мириады лет, их хватило бы на сотни жизней. Но настоящей оставалась лишь
та, когда он еще не был богом, и когда он мог любить. Он был один из тех,
кто жил былым, и в этом была их общая беда. Уж слишком сладким было это
былое, что порой хотелось закрыть глаза и не открывать их, погрузясь в
грезы. Наверно, потому Ариман старался не спать. Ведь в снах всегда
является прошлое.
должен был быть кратким. Неотложные дела требовали присутствия бога тьмы
на равнинах Фессалии.
уничтожить всех разом. Им не только дали войти, но и указали путь,
которого следовало придерживаться. А в конце пути ждала смерть...
отважных проникла в огромную залу, невероятно великолепную, отделанную
камнем черных тонов. Пол этого громадного помещения был выложен
серебристыми и черными плитами шлифованного гранита, колонны высечены из
столбов серого мрамора, а стены и потолок покрывал слой густо-зеленого
нефрита. Эта зала, нареченная Ариманом ночной, служила местом
торжественных приемов, устраиваемых владыкой тьмы в ночь полнолуния. В ту
заветную ночь она бывала заполнена таинственными гостями, прибывшими со
всех четырех сторон света. Средь них были и люди, и нелюди: земные,
подземные и воздушные, и даже существа неземного происхождения. Бывало
шумно, и гости поднимали кубки за здравие владыки тьмы...
непрошенными гостями, вроде тех пятерых, что сейчас осторожно ступали по
хладному граниту пола.
оглядывавшего прикрытые бордюром галереи, которые в три яруса опоясывали
нефритовые стены. Казалось, эти галереи созданы специально для лучников.
слуги. Стояла жуткая тишина, подобная той, что принято именовать мертвой.
Шаги номадов гулко отскакивали от гранитных плит и разлетались по
необозримому пространству залы. Они еще долго играли меж мраморных
пилонов, а потом возвращались обратно, многократно усиленные. Это был
единственный звук, порождаемый мертвенной пустотой замка. Он оставался
единственным долго. Но вот щелкнули засовы, и тишина взорвалась шарканьем
бесчисленных сотен ног.
разом возникли фигуры сотен рыжебородых. Скалясь, они подняли луки.
Откуда-то сверху, из-под самого свода выпорхнули стайки вооруженных
дротиками нэрси. Из потайных дверей вышли подслеповато щурящиеся харуки.
рефлекторное, годами тренировок и схваток выученное движение мышц, и
сознание тут же осмеяло его, подсказав, насколько бессмысленен, даже
смешон этот жест. Врагов было так много, что на них просто не хватило бы
стрел, не говоря уже о том, что они не дали бы выпустить эти стрелы. И все
же Скилл разжал пальцы, отпуская смерть. Тоненько пропев, чернооперенная
Шилова Юлия
Сертаков Виталий
Конюшевский Владислав
Пехов Алексей
Афанасьев Роман
Свержин Владимир