Чтение 184–й страницы книги ~Графиня Де Монсоро~

пятна крови со своих сапог и одежды.

Это занятие вернуло его мысли к событиям на площади Бастилии.

- Да у меня и крови бы не хватило для этого человека, ведь столько он
ее пролил сегодня ночью, а сражался совсем один.

И д'Эпернон снова улегся в постель.

Что до Генриха, то он привел Шико к себе в кабинет, открыл длинный
ящик из черного дерева, обитый внутри белым атласом, и сказал:

- Вот, посмотри!

- Шпаги! - воскликнул Шико. - Вижу. Что же дальше?

- Да, это шпаги, но шпаги освященные, друг мой.

- Кем?

- Самим папой, нашим святейшим отцом. Он оказал мне эту милость.
Чтобы доставить ящик в Рим и обратно, потребовалось двадцать лошадей и
четыре человека. Но зато у меня есть шпаги.

- Острые? - спросил гасконец.

- Конечно. Но главное их достоинство, Шико, в том, что они освящены.

- Само собой. Однако все же приятно сознавать, что они к тому же еще
и острые.

- Нечестивец!

- Ладно, сын мой, теперь поговорим о другом.

- Хорошо, но поспешим.

- Тебе хочется спать?

- Нет, мне хочется помолиться.

- В таком случае поговорим о деле. Приказал ты привести монсеньера
герцога Анжуйского?

- Да, он ждет внизу.

- Что ты собираешься с ним делать?

- Я собираюсь отправить его в Бастилию.

- Очень мудро. Только выбери темницу понадежнее, с толстыми стенами и
крепкими замками. Ту, например, в которой сидел коннетабль де Сен-Поль
или Жак д'Арманьяк.

- О! Будь спокоен.

- Я знаю, где продается прекрасный черный бархат, сын мой.

- Шико! Это же мой брат!

- Ты прав, при дворе, во время траура по членам семьи, одеваются в
фиолетовое. Ты будешь с ним говорить?

- Да, разумеется, хотя бы для того, чтобы лишить его всякой надежды,
доказав, что заговоры его раскрыты.

- Гм! - сказал Шико.

- У тебя есть какие-нибудь возражения против моей беседы с ним?

- Нет, но на твоей месте я упразднил бы речи и удвоил срок пребывания
в тюрьме.

- Пусть приведут герцога Анжуйского, - приказал Генрих.

- Все равно, - сказал Шико, качая головой, - я стою на том, что
сказал.

Через минуту вошел герцог. Он был безоружен и очень бледен. Его
сопровождал Крийон с обнаженной шпагой в руке.

- Где вы его нашли? - спросил король Крийона, разговаривая с ним так,
словно герцога и не было в комнате.

- Государь, его высочество отсутствовал, когда я именем вашего
величества занял Анжуйский дворец, но очень скоро его высочество
вернулся домой, и мы арестовали его, не встретив сопротивления.

- Вам повезло, - сказал король с презрением. Затем, обернувшись к
принцу, он спросил:

- Где вы были, сударь?

- Где бы я ни был, государь, смею вас уверить, - ответил герцог, -
что я занимался вашими делами.

- Я так и полагал, - сказал Генрих, - и, глядя на вас, убеждаюсь, что
не ошибся, когда ответил вам тем же - занялся вашими.

Франсуа поклонился со спокойным и почтительным видом.

- Ну так где же вы были? - спросил король, шагнув к брату. - Чем
занимались вы в то время, как арестовывали ваших соучастников?

- Моих соучастников? - переспросил Франсуа.

- Да, ваших соучастников, - повторил король.

- Государь, я уверен, что ваше величество ввели в заблуждение.

- О! На этот раз, сударь, вы от меня не убежите, ваша преступная
карьера окончена. И на этот раз тоже вам не удастся занять мой трон,
братец...

- Государь, государь, молю вас, успокойтесь, определенно кто-то
настроил вас против меня.

- Презренный! - вскричал преисполненный гнева король. - Ты умрешь от
голода в одной из темниц Бастилии.

- Я жду ваших приказаний, государь, и благословляю их, даже если они
приведут меня к смерти.

- Но где же вы все-таки были, лицемер?

- Государь, я спасал ваше величество, и трудился во имя славы и мира
вашего царствования.

- О! - воскликнул остолбеневший от изумления король. - Клянусь
честью, какова дерзость!

- Ба, - сказал Шико, откинувшись назад, - расскажите нам об этом, мой
принц. Вот, должно быть, любопытно!

- Государь, я немедленно рассказал бы обо всей вашему величеству,
если бы вы обращались со мной, как с братом, но вы обращаетесь со мной,
как с преступником, и я подожду, чтобы события подтвердили, что я говорю
правду.

С этими словами принц снова отвесил поклон своему брату, королю, еще
более глубокий, чем в первый раз, и, повернувшись к Крийону и другим
офицерам, сказал:

- Что ж, господа, кто из вас поведет в Бастилию наследного принца
Франции?

Шико стоял, задумавшись, и вдруг его, как молния, озарила мысль.

- Ага! - прошептал он. - Я, кажется, уже понял, почему у господина
д'Эпернона было столько крови на сапогах и ни кровинки в лице.

Глава 55

УТРО БИТВЫ

Над Парижем занимался ясный день. Горожане ни о чем не подозревали.
Но дворяне - сторонники короля и все еще не оправившиеся от испуга
приверженцы Гизов - ждали предстоящего поединка и держались начеку,
чтобы вовремя принести свои поздравления победителю.

Как мы уже видели в предыдущей главе, король всю ночь не смыкал глаз,
молился и плакал. Но поскольку он, несмотря на все, был человеком
храбрым и опытным, особенно в том, что касалось поединков, то около трех
часов утра он вышел вместе с Шико, чтобы оказать своим друзьям последнюю
услугу, которая была в его возможностях.

Генрих отправился осмотреть место боя.

Картина была замечательная и, скажем без всякой иронии, мало кем
замеченная.

Король, одетый в темные одежды, закутанный в широкий плащ, со шпагой
на боку, в широкополой шляпе, скрывавшей его волосы и глаза, шагал по
улице Сент-Антуан. Но, не дойдя шагов трехсот до Бастилии, он увидел
большую толпу неподалеку от улицы Сен-Поль и, не желая подвергать себя
риску в толчее, свернул в улицу Сент-Катрин и по ней добрался до
турнельского загона для скота.

Толпа, как вы догадываетесь, была занята подсчитыванием убитых этой
ночью.

Король не подошел к ней и потому ничего не узнал о случившемся.

Шико, присутствовавший при вызове, вернее, при соглашении,
заключенном восемь дней тому назад, тут же на поле будущего сражения
показал королю, как разместятся противники, и объяснил условия боя.

Получив эти сведения, Генрих тотчас же принялся измерять площадь. Он
прикинул расстояние между деревьями, рассчитал, как будет падать
солнечный свет, и сказал:

- У Келюса позиция очень опасная. Солнце будет у него справа: как раз
со стороны уцелевшего глаза <В одном из поединков Келюсу выкололи шпагой
левый глаз. (Прим, автора.)>, а вот Можирон - весь в тени. Келюсу надо
было бы поменяться с Можироном местами, ведь у того зрение прекрасное.
Да, пока распределение не очень-то хорошее. Что до Шомберга, у которого
слабые колени, то у него здесь дерево, и он может, в случае
необходимости, укрыться за ним. Поэтому за него я спокоен. Но Келюс,
бедный Келюс!

Он грустно покачал головой.

- Ты огорчаешь меня, мой король, - сказал Шико. - Ну же, ну, не
страдай так! Какого черта! Каждый получит не более того, что получит.

Король воздел глаза к небу и вздохнул.

- Вы слышите, господь мой, как он богохульствует? - прошептал он. -
Но вы знаете - он безумен. Шико пожал плечами.

- А д'Эпернон? - вспомнил король. - По чести, я несправедлив, я
позабыл о нем. Д'Эпернону грозит такая опасность, он будет иметь дело с
Бюсси! Посмотри-ка на его участок, мой добрый Шико: слева - загородка,
справа - дерево, позади - яма. Д'Эпернону надо будет все время
отскакивать назад, потому что Бюсси - это тигр, лев, змея. Бюсси - это
живая шпага, которая прыгает, делает выпады, отступает.

- Ба! - сказал Шико. - За д'Эпернона я спокоен.

- Ты не прав, его убьют.

- Его? Он не так глуп и, наверное, принял меры, уж поверь мне!

- Что ты имеешь в виду?

- Я имею в виду, что он не будет драться, клянусь смертью Христовой!