Чтение 184–й страницы книги ~Графиня Де Шарни~

небо сделалось красным, в ушах раздавался один только рокот, похожий на
рокот морских волн.

Кровь бросилась ей в голову, прилила к мозгу, почти без чувств она упала
на землю, понимая, что все еще жива, поскольку испытывала страдания.

От ощущения прохлады она пришла в себя: какая-то женщина прижимала ей ко
лбу смоченный водою платок, а вторая держала у ее носа флакон с солью.

Андре припомнила, что видела, как эта женщина билась в отчаянии около
заставы, хотя и не понимала, что существуют какие-то неведомые узы,
связующие ее горе с горем этой женщины.

Первое, что спросила Андре, придя в чувство, было:

- Их убили?

Сочувствие понятливо. Те, кто окружал Андре, поняли, что она спрашивает
про трех гвардейцев, жизни которых только что грозила смерть.

- Нет, спаслись, - ответили ей.

- Все трое? - не успокаивалась Андре.

- Все трое.

- Слава Богу! Где они?

- Говорят, во дворце.

- Во дворце? Спасибо.

Она встала, встряхнула головой, огляделась и миновала ворота, выходящие
на реку, чтобы потом пройти в заднюю калитку Лувра.

Вполне резонно она решила, что с той стороны толпа будет не такая густая.

Действительно, Орти улица была почти пуста.

Андре пересекла площадь Карусели, вошла во двор Принцев и бросилась к
привратнику.

Этот человек знал графиню: в первые дни после переезда двора из Версаля
он раза два-три видел, как она входила во дворец и выходила из него.

И еще он видел, как Андре вышла, чтобы больше уже не вернуться сюда, в
тот день, когда, преследуемая Себастьеном, увезла мальчика в своей карете.

Привратник согласился сходить узнать, как обстоят дела. По внутренним
коридорам он очень быстро добрался до главных дворцовых помещений.

Все три офицера спаслись. Г-н де Шарни, целый и невредимый, прошел к себе
в комнату.

Через четверть часа он вышел из нее, одетый в мундир флотского офицера, и
прошел к королеве, где, вероятно, сейчас и находится.

Андре с облегчением вздохнула, протянула доброму вестнику кошелек и, все
еще дрожа, не придя еще окончательно в себя, попросила стакан воды.

Шарни спасся!

Она поблагодарила привратника и отправилась к себе домой на улицу
Кок-Эрон.

Придя туда, она опустилась, нет, не на стул, не в кресло, а на
молитвенную скамеечку.

Однако на сей раз она не читала молитву: бывают моменты, когда
благодарность Богу столь огромна, что не хватает слов; в такие минуты
человек устремляется к Богу всем сердцем, всей душой, всем своим существом.

Андре, охваченная этим благословенным экстазом, вдруг услышала, как
отворилась дверь; она медленно обернулась, не совсем понимая, что за звук
вырвал ее из глубочайшей внутренней сосредоточенности.

В дверях стояла ее горничная и взглядом искала госпожу: в комнате стояла
полутьма.

Позади горничной вырисовывался чей-то неясный силуэт, но Андре
инстинктивно поняла, кто это и как его имя.

- Его сиятельство граф де Шарни! - доложила горничная.

Андре хотела встать, но силы покинули ее; она вновь опустилась на колени
и, полуобернувшись, оперлась рукой о молитвенную скамеечку.

- Граф! - прошептала она. - Граф!

Она не могла поверить себе, хотя он стоял перед нею.

Не в силах промолвить ни слова, она кивнула. Горничная посторонилась,
пропуская Шарни, и закрыла за собой дверь.

Шарни и графиня остались вдвоем.

- Мне сказали, что вы только что вернулись, сударыня, - обратился к ней
Шарни. - Я не помешал вам?

- Нет, - дрожащим голосом промолвила Андре, - я рада вас видеть, сударь.
Я страшно беспокоилась и выходила узнать, что происходит.

- Вы выходили? Давно?

- Утром, сударь. Сначала я была у заставы Сен-Мартен, потом у заставы
Елисейских полей и там видела... - Андре в нерешительности запнулась. Я
видела короля, королевское семейство... увидела вас и успокоилась, по
крайней мере на некоторое время... все опасались за вашу судьбу, когда вы
сойдете с козел. Оттуда я прошла в сад Тюильри. Господи, я думала, что умру!

- Да, - сказал Шарни, - толпа была чудовищная. Вас там, наверное, чуть не
задавили. Я понимаю.

- Нет, нет! - запротестовала Андре. - Дело вовсе не в этом. Наконец мне
сказали... я узнала, что вы спаслись, вернулась и вот молюсь, благодарю
Бога.

- Раз уж вы молитесь, сударыня, раз уж обращаетесь к Богу, помяните и
моего бедного брата.

- Господина Изидора? - воскликнула Андре. - Значит, это он!.. Бедный
молодой человек!

И она склонила голову, закрыв лицо руками.

Шарни сделал несколько шагов и с чувством неизъяснимой нежности и грусти
смотрел на это чистое существо, погруженное в молитву.

Но во взгляде его читались безмерное сочувствие, мягкость и сострадание.

И не только это, но еще и затаенное, сдерживаемое влечение.

Разве королева не сказала ему, вернее, не проговорилась, сделав странное
признание, что Андре любит его?

Кончив молиться, графиня повернулась.

- Он погиб? - спросила она.

- Да, сударыня, погиб, как и бедный Жорж, за одно и то же дело и так же
исполняя свой долг.

- И все же, сударь, несмотря на огромное горе, которое причинила вам
смерть брата, вы нашли время вспомнить обо мне? - произнесла Андре так тихо,
что слова ее были почти неслышны. К счастью, Шарни слушал не только ушами,
но и сердцем.

- Сударыня, вы ведь дали моему брату поручение ко мне? - осведомился он.

- Сударь... - пролепетала Андре, привстав на одно колено и со страхом
глядя на графа.

- Вы вручили ему письмо для меня?

- Сударь... - вновь пролепетала дрожащим голосом Андре.

- После смерти Изидора все его бумаги были переданы мне, и среди них
находилось ваше, сударыня, письмо.

- Вы прочли его? - воскликнула Андре и закрыла лицо руками.

- Сударыня, я должен был ознакомиться с содержанием этого письма только в
том случае, если бы оказался смертельно ранен, но, как видите, я жив и
здоров.

- А письмо!..

- Вот оно, сударыня, нераспечатанное, в том виде, в каком вы вручили его
Изидору.

- Ах! - вздохнула Андре, беря письмо. - Ваш поступок безмерно
благороден... или безмерно жесток.

Шарни взял Андре за руку и сжал ее.

Андре сделала слабую попытку отнять у него руку.

Однако Шарни не отпускал ее, бормоча: "Сжальтесь, сударыня!" - и Андре,
испустив вздох чуть ли не ужаса, оставила свою трепещущую, внезапно
повлажневшую ладонь в руках у Шарни.

Исполненная смятения, не зная, куда отвести глаза, как избежать
устремленного на нее взгляда Шарни, не имея возможности отступить, она
прошептала:

- Да, я понимаю, сударь, вы пришли вернуть мне письмо.

- Для этого, сударыня, но и не только... Графиня, я должен попросить у
вас прощения.

Андре вздрогнула: впервые Шарни обратился к ней не .сударыня., а
.графиня., впервые произнес ее титул, не прибавив к нему .госпожа."

Изменившимся, исполненным безмерной нежности голосом она спросила:

- Вы хотите просить у меня прощения, граф. Но за что?

- За то, как я вел себя с вами все эти шесть лет.

Андре взглянула на него с нескрываемым изумлением.

- Сударь, но разве я когда-нибудь жаловалась на это?

- Нет, сударыня, потому что вы - ангел!

Глаза Андре невольно затуманились, и она почувствовала, что по щекам ее
ползут слезы.

- Андре, вы плачете? - воскликнул Шарни.

- О, простите меня, сударь, - глотая слезы отвечала Андре. - Я не
привыкла, вы никогда так не говорили со мной. Боже мой!.. Боже мой!..

Как подкошенная она рухнула на софу и закрыла лицо руками.

Через секунду она подняла голову, встряхнула ею и прошептала:

- Нет, право, я сошла с ума!

И вдруг она умолкла. Пока она закрывала лицо руками, Шарни опустился
перед нею на колени.

- Вы на коленях у моих ног? - пролепетала Андре.

- Но разве я не сказал вам, Андре, что пришел просить у вас прощения?

- На коленях, у моих ног... - повторяла она, словно не веря глазам.

- Андре, вы отняли у меня руку, - сказал Шарни.

И он снова взял ее за руку.

Но она отшатнулась от него чуть ли не со страхом.

- Что все это значит? - прошептала она.

- Это значит, Андре, что я вас люблю! - нежно произнес Шарни.

Андре прижала руку к груди и вскрикнула.

Затем, словно подброшенная пружиной, вскочила и стиснула руками виски.

- Он любит меня! Любит! - повторяла она. - Но это же невозможно!