руки к огню. Прошло немало времени, прежде чем он задал себе вопрос, как
сюда попали эти цветы, и выглянул за дверь, чтобы спросить старуху, кто
принес их. Но старухи не было, и, должно быть, она ушла уже давно, потому
что чай, приготовленный ею, совсем остыл. Он хотел было выпить его, но запах
чая показался ему невыносимым, и он снова уселся в кресло у окна, положив
цветы на круглый столик.
комнате, он снова впал в сонное полузабытье. Снова ветерок донес обрывок
мелодии, звучавшей ему ночью; потом ему почудилось, будто дверь тихо
отворилась, и на пороге возникла хрупкая фигурка, закутанная в черный плащ.
Она сделала движение, от которого плащ распахнулся и упал на пол, и ему
почудилось, будто это его Крошка Доррит в своем старом, поношенном
платьишке.
слезами.
сострадания, как зеркало, показало ему происшедшую с ним перемену. Она
бросилась к нему, протянула руки, чтобы помешать ему встать, опустилась
перед ним на колени; ее губы коснулись его щеки поцелуем, ее слезы оросили
его, как дождь небесный орошает цветы, и он услышал - не во сне, наяву - ее
голос, голос Крошки Доррит, звавший его по имени.
не могу видеть ваши слезы. Разве если это слезы радости оттого, что ваше
бедное дитя опять с вами. Мне хочется думать, что это так!
милостями Судьбы! В звуке ее голоса, в сиянии глаз, в прикосновении рук
столько ангельской кротости и утешения!
рукой его шею, привлекла его голову к себе на грудь и, склонившись к нему
лицом, ласкала его так же нежно и, видит бог, так же невинно, как когда-то
ласкала в этой комнате своего отца, сама будучи ребенком, еще нуждавшимся в
ласке и заботе.
сохранила на память - хоть я и так ничего бы не забыла. Но я пришла не одна.
Со мной еще один старый друг.
уже не носила, с корзиночкой на руке, совсем как в прежние времена. Она
улыбалась ему, кудахтая от восторга.
к миссис Плорниш, чтобы справиться о вас, и дать вам знать о моем приезде.
Она-то и сообщила мне, что вы здесь. Вы не вспоминали меня этой ночью?
Наверно, вспоминали, не могло быть иначе. Я всю ночь думала о вас, и мне
казалось, эта ночь никогда не пройдет.
мгновенно поняла.
имя только одно, вы знаете, какое.
как я здесь.
больной, опозоренный, нищий, за тюремной решеткой!
подняться к вам. В ту минуту я бы больше огорчила вас, чем обрадовала. Все
здесь показалось мне таким знакомым и в то же время таким странным, все так
живо напомнило о моем бедном отце и о вас, что я не могла справиться со
своим волнением. Но мистер Чивери провел нас в комнату Джона - ту самую, где
я жила когда-то, - и мы сперва немножко посидели там. Я уже была раз у вашей
двери, когда приносила цветы, но вы не слышали.
ее лицо смуглотой. Но в остальном она не изменилась. Та же скромность, та же
глубина и непосредственность чувств, когда-то так трогавшая его сердце. И
если сейчас это сердце сжималось совсем по-другому, то не от оттого, что она
стала иной, а оттого, что он смотрел на нее иными глазами.
без шума стала хлопотать в комнате, стараясь придать ей как можно более
опрятный и приветливый вид. Побрызгав кругом душистой водой, она раскрыла
корзинку Мэгги, в которой оказались виноград и другие фрукты. Когда все это
было вынуто и прибрано до времени, последовали краткие переговоры шепотом с
Мэгги; в результате корзина куда-то исчезла, а потом появилась опять,
наполненная новым содержимым, среди которого было прохладительное питье и
желе для немедленного употребления, а также жареные цыплята и вино с водой
про запас. Покончив со всеми хлопотами, Крошка Доррит достала свой старый
рабочий ящичек и принялась за шитье занавески для окна. Мир и покой
воцарился в убогом жилище узника, и когда он сидел в своем кресле, глядя на
Крошку Доррит, склоненную над работой, ему казалось, что этот мир и покой
разливаются отсюда по всей тюрьме.
занятые привычным делом - которое не мешало ей часто поднимать на него
взгляд, полный сострадания и всякий раз затуманивавшийся слезами;
чувствовать себя предметом такой нежности и заботы, знать, что все помыслы
этой самоотверженной души устремлены на него, все неистощимые богатства ее
предложены ему в утешение, - все это не могло вернуть Кленнэму здоровье и
силы, не могло придать вновь твердость его руке и звуку его голоса. Но оно
вдохнуло в него новое мужество, которое росло вместе с его любовью. А эта
любовь была так велика, что не нашлось бы слов, способных ее выразить!
пронизанной светом. Он мало говорил - она не позволяла ему, - только смотрел
на нее, полулежа в кресле. Время от времени она вставала, давала ему пить,
или поправляла подушку у него под головой. Потом тихонько садилась снова и
склонялась над шитьем.
покидала свое место лишь для оказания какой-нибудь услуги Артуру. Солнце
зашло, а она все не уходила. Она уже кончила работу, и ее рука, только что
укрывшая его пледом, задержалась на подлокотнике кресла. Он сжал эту руку в
своей, и в ее ответном пожатии ему почудилась робкая мольба.
уйду. Я откладываю с часу на час, но я должна сказать это.
откладываю.
снова уронила ее.
всегда был привязан ко мне, а теперь особенно, после того как я ухаживала за
ним во время болезни - хотя никакой заслуги тут нет; и в благодарность он
предоставляет мне жить где я хочу и как я хочу. Он думает только о том,
чтобы я была счастлива.
звезду, словно видела в ее лучах свое заветное желание.
уладить все дела по наследству и вступить во владение им. Он говорит, что
мой дорогой отец, наверно, позаботился сделать меня богатой; если же отец не
оставил завещания, то об этом позаботится он сам.
промолчал.
цены, если бы не вы. Разве может богатство дать мне покой, если я знаю, что
вы в тюрьме? Разве мысль о вашем несчастье для меня не хуже самой горькой
нищеты? Позвольте же мне помочь вам! Позвольте отдать вам все, что я имею!
Позвольте доказать, что я не забыла и никогда не забуду, как вы были добры
ко мне в то время, когда я не знала другого дома, кроме этой тюрьмы. Дорогой
мистер Кленнэм, сделайте меня самым счастливым человеком на свете, ответьте
"да"! Или хотя бы не отвечайте ничего сегодня, дайте мне уйти с надеждой,
что вы подумаете и согласитесь - не ради себя, ради меня, только ради меня!
Ведь для меня не может быть большего счастья на земле, чем сознание, что я
сделала что-то для вас, что я заплатила хотя бы частицу своего огромного
долга любви и признательности. Простите меня, мне трудно говорить. Трудно
сохранять ободряющее спокойствие, видя вас в этих стенах, где я провела так
много лет, где столько насмотрелась горя и нужды. Слезы душат меня. Я не
могу удержать их. Прошу же вас, умоляю вас, теперь, когда вы в беде, не
отворачивайтесь от вашей Крошки Доррит. Всем своим изболевшимся сердцем
умоляю вас, дорогой мой, любимый мой друг! Возьмите мое богатство, и пусть
оно обернется для меня величайшим благом!
больше не озаряла ее лица.
и тихо ответил:
подобную жертву. Свобода и надежды, купленные такой дорогой ценой, будут мне
вечным укором, непосильной тяжестью. Но видит бог, какой благодарностью и
любовью переполнена моя душа.
преданность вам.
свою преданность вам. Если бы в те отдаленные дни, когда вашим домом была
тюрьма, а единственным вашим нарядом это платье, я бы лучше себя понимал и
точней читал в собственном сердце; если бы моя замкнутость и неверие в себя
не помешали бы мне разглядеть свет, который я так ясно вижу теперь издалека,
Свержин Владимир
Прозоров Александр
Сапковский Анджей
Бажанов Олег
Херберт Фрэнк