Направляемая моей невидимой рукой, Клотильда застала своего мужа в постели
сестры. Однако я посоветовал ей отомстить не только неверному - я внушил ей
мысль уничтожить обоих.
- Да, именно так я смотрю на это дело, ибо оно прямо касается меня, -
сказал я ей. - Я слишком взбешен тем, как они с вами поступили, чтобы не
желать смерти обоих предателей. С этого момента ваша жизнь будет в
опасности, поэтому вам придется либо уничтожить злодеев, либо примириться с
мыслью, что они уничтожат вас.
Ответом мне было выразительное молчание Клотильды один и тот же
волшебный напиток за один раз избавил ее от сестры и мужа... А я не далее,
как в то самое утро, совокуплялся с ними обоими.
Перехожу ко второму акту трагедии Берлингтонов.
- Ах, Клотильда, - начал я, прибежав к ней в страхе и смятении, - эти
неожиданные смерти встревожили вашего отца, и я боюсь, что он что-то
заподозрил. Он может отнести потерю своего зятя и своей дочери на счет вашей
мести, так как об этом нетрудно догадаться. Если же он придет к такому
заключению, дорогая, вас ждут нелегкие испытания, и вы должны как следует
подготовиться к защите на тот случай, если это несчастье произойдет.
Через час я беседовал с ее отцом.
- Вы озадачены, сэр? Но если вы хотите узнать, кто убил Тилсона и
Клеонтину, посмотрите на Клотильду: только ей была выгодна их ужасная
смерть. А если вы все еще сомневаетесь, я вас предупреждаю, что злодейка,
презрев все свои обязанности и властный голос Природы, способна на все, и
вам угрожает большая опасность, если эта тигрица останется в вашем доме.
Я подкрепил свои лживые обвинения доказательствами и убедил милорда:
его дочь взяли под стражу. Нанятые мною барристеры {Представители
адвокатского сословия в Англии.} связались с ней и внушили Клотильде, что ей
ничего не остается, кроме как перейти в контрнаступление. Перепуганная
женщина умоляла меня не оставлять ее, пообещав в награду свою руку и сердце.
Я поклялся до конца защищать ее. На Берлингтона легли серьезные подозрения в
двойном убийстве, которое он свалил на свою дочь, и его предали суду, где
благодаря моим стараниям и моим деньгам единодушно признали виновным в том,
что он предательским образом убил дочь и зятя и ложно обвинил в этом
преступлении Клотильду. Разбирательство продолжалось только один месяц, и за
это короткое время я сумел освободить из-под стражи ту, ради которой
совершил ужасные и гнусные поступки, и с удовлетворением увидел казнь своей
третьей жертвы. Когда, движимая чувством благодарности, прелестная женщина
упала к моим ногам, я поднял ее и сказал:
- Спешите, Клотильда, заявить свои права на наследство, ведь у вас, к
сожалению, нет ребенка от Тилсона, и по закону вы не можете претендовать на
все его состояние, но надо взять то, что принадлежит вам, и скорее уезжать
отсюда, чтобы наша связь не успела намозолить здесь глаза.
- Ах, Боршан, вы не представляете, как ужасно чувствовать, что я
обязана жизнью только смерти отца!
- Ха, оставьте идиотские угрызения и придите в себя, - не забывайте,
что ваш отец мечтал расправиться с вами, а для самозащиты годятся все
средства.
- Но вы-то хоть будете рядом, Боршан, чтобы утешить меня?
- И вы еще сомневаетесь в этом, мой ангел!
- Тогда зовите священника, пусть церемония состоится завтра, и пусть
чистые радости нашего брака увенчают этот день, а на рассвете мы покинем
страну, где над нами постоянно будет висеть этот ужас.
Все было сделано так, как хотел я, и Клотильда стала моей законной
супругой. Ее траур по первому мужу еще не закончился и поэтому мы обошлись
без широкого оповещения о свадьбе, хотя получили благословление человеческое
и небесное.
Я хочу повторить еще раз, что Клотильда была ни капельки не виновна в
злодействе, о котором я вам рассказал. Она была пассивным орудием моих
интриг, но ни в коей мере не их причиной, и от этого нежного и милого
создания я ни разу не слышал ни слова жалобы по поводу происшедшего -
убийство сестры и мужа, на которое она дала лишь молчаливое согласие, было
делом, моих рук, еще меньше ее вина в отцовской смерти, и если бы не мое
вмешательство, не мои усилия и прочее, она, конечно же, пошла бы на виселицу
вместо Берлингтона.
Повторяю это я для того, чтобы слушатели не усомнились ни в одном из
достоинств характера Клотильды, отличавшегося простодушием, скромностью и
порядочностью. Впоследствии, несмотря на все мои старания, она до конца
осталась во власти угрызении совести правда и то, что я весьма своеобразно
принял любовь, которую она мне подарила, и это обстоятельство облегчило ее
страдания от всего пережитого.
Поэтому прошу вас в продолжение моего рассказа, там где пойдет о ней
речь, смотреть на Клотильду только как на мучимое совестью безвинное
создание. Однако в таком качестве она была для меня в тысячу раз
соблазнительнее и доставила величайшее наслаждение. Кто бы мог поверить, что
даже не насладившись ее прелестями, я уже думал о том, как осквернить ее. Не
успела Клотильда стать моей женой, как в моем возбужденном воображении
родилась идея в первую брачную ночь овладеть ею в публичном доме и затем
отдать ее на поругание первому встречному.
Еще в самом начале моего пребывания в Лондоне я свел знакомство с
известной сводницей, в чьем доме развлекался с самыми красивыми в городе
негодяями обоего пола, чтобы вознаградить себя за монотонность своей
интрижки с Клеонтиной. После свадьбы я пришел к мисс Бовел - так звали
содержательницу - и рассказал ей свой план нашу сделку я оговорил таким
условием: распутники, которым я отдам Клотильду, должны ограничиться только
мелкими и гнусными утехами и жестокостями, не покушаясь на ее женскую честь.
После чего я вернулся к жене и предложил отпраздновать нашу свадьбу в любом
месте, только не в доме, где нас будут осаждать тягостные воспоминания, и
добавил, что один приятель пригласил нас провести ночь у него. Доверчивая
Клотильда отправилась со мной к мисс Бовел, где для нас устроили веселый
праздник. Любой другой на моем месте, с душой менее черной, с восторгом
наблюдал бы, как счастье разгоняет все печали Клотильды и как она забывает
обо всем на свете, кроме радости принадлежать мне. Бедняжка нежно и
благодарно целовала меня, когда неожиданно нашу идиллию прервали трое
злодеев с кинжалами в руках.
- Беги, покуда цел, - процедил сквозь зубы один из них, подталкивая
меня к двери, - а женщину оставь: мы немного позабавимся с ней.
Я вылетел из комнаты и заскочил в соседнюю, откуда через дырку в стене
мог видеть все происходящее. Злодеи сорвали с Клотильды, едва не потерявшей
сознание, всю одежду и стали поворачивать ее так и этак, чтобы я как следует
мог рассмотреть ее тело. Это было восхитительное зрелище, потому что здесь
вступил в свои права разврат, пришедший на смену любви. Вот в таком виде
впервые я увидел прелести, которыми Природа одарила это прелестное создание,
вот в таком грязном месте этот благороднейший в мире зад предстал моим
глазам. В это время меня ласкала знойная проститутка, и надругательство
началось по моему условленному сигналу. Один из троих разложил Клотильду на
своих коленях, двое других принялись осыпать ее ударами хлыста, после чего И
подвергли самым мерзким унижениям. Ее заставили облизывать один за другим
три ануса и обсасывать все три члена, и скоро ее лицо - не лицо, а лик ее
чувствительной и нежной души, ее грудь, ее лилейная с розовым оттенком
грудь, оказались забрызганными грязным семенем отвратительной троицы,
которая, наученная мною, втаптывала в грязь добродетель этого ангела
небесного, и в довершение всего все трое помочились и испражнились на ее
тело, а я завершил эту сцену неистовым актом содомии с другой шлюхой,
присланной в помощь первой. Не дойдя до кульминации, я оставил девицу,
схватил со стены рапиру и ворвался в столовую, где происходил спектакль, с
таким видом, словно за мной следует подкрепление Клотильда была спасена,
мои бандиты позорно бежали, и я театрально припал к ногам возлюбленной.
- Любовь моя, - кричал я, - я не опоздал? Может быть, эти негодяи
уже...
- Нет друг мой, - сквозь слезы отвечала Клотильда, - нет, твоя жеца
осталась верна тебе - униженная, растоптанная, но не обесчещенная. О Боршан,
для чего ты привел меня в этот дом?
- Успокойся, мой ангел, все страшное уже позади. У мисс Бовел есть
враги, и это вторжение - дело их рук. Но я привел подмогу, их схватили, и мы
можем спокойно провести здесь остаток ночи.
Клотильда успокоилась не сразу наконец немного пришла в себя, и мы
улеглись в постель. Сильно возбужденный предыдущей сценой, доведенный почти
до исступления от того, что держу в объятиях поруганную красоту и
добродетель, я проявил чудеса стойкости и выносливости... Хотя этому
прелестному созданию недоставало извращенного воображения ее сестры, она
возмещала этот недостаток пылом и вдохновением, не говоря уже о потрясающе
красивых физических достоинствах. Невозможно было иметь более нежную кожу,
более волнующие изгибы тела, а ее интимные прелести могли свести с ума кого
угодно. Попутно замечу, что Клотильда была абсолютно не искусна в
распутстве, глуха к его тайным удовольствиям и даже не догадывалась о том,
что можно совершить путешествие по узкой обходной тропинке Цитеры {Одно из
имен богини любви Венеры.}. - Знаешь, мой ангел, супруг должен сорвать
первые плоды в брачную ночь, и коль скоро у тебя из нетронутого осталось
только это, - сказал я, касаясь ее заднего прохода, - надеюсь, ты мне не
откажешь.
С этими словами я взялся за ее крутые бока и, совершив подряд пять
актов содомии, довел свое семя до кипения, однако сбросил я его в ее
влагалище. И вот в тот момент Клотильда, может быть, потому, что была со
мной более страстной, чем с Тилсоном, зачала несчастную дочь, которую я
увидел только много лет спустя.
К рассвету я настолько устал от своей богини, что если бы Клотильда
могла заглянуть в мои мысли, она никогда бы не уехала из Лондона, да и сам я
вряд ли стал бы настаивать на этом однако она могла пригодиться мне во
время путешествий, и мы стали готовиться к отъезду. С моей помощью Клотильда
собрала все свое богатство, которое в общей сложности составляло двенадцать