когда мне уже не догнать его на своих слабых ногах; если бы я тогда понял и
сказал вам, что люблю вас и почитаю не как свое бедное дитя, но как женщину,
чья рука поистине могла бы возвысить меня и сделать счастливее и лучше; если
бы я воспользовался тогда этой возможностью, теперь уже упущенной навсегда -
ах, зачем, зачем я упустил ее! - и если бы что-нибудь- разлучило нас в то
время, когда у меня был кое-какой достаток, а вы жили в бедности, я иначе
ответил бы на ваше великодушное предложение, милая моя, дорогая моя девочка,
хоть и тогда стеснялся бы принять его. Теперь же об этом не может быть и
речи - не может быть и речи.
увлечь в своем падении вас, такую хорошую, благородную, добрую. Господь
благословит и наградит вас за вашу доброту. Что прошло, то не вернется.
но не стоит вспоминать о том, каким я был, вы должны видеть меня таким,
каков я есть. Позвольте мне поцеловать вас на прощанье, дитя мое. Вы могли
стать мне ближе, но дороже стать не могли, моя Крошка Доррит, далекая и
навеки для меня утраченная - ведь я разбитый старый человек, чей путь уже
почти окончен, тогда как ваш только начинается. У меня недостает духу
просить, чтобы вы забыли обо мне и моих невзгодах, но я прошу вас помнить
меня таким, каков я есть.
Кленнэм снял со стены плащ и с нежной заботливостью укутал ее.
необходимо. Прошло то время, когда вас что-то связывало с тюрьмой Маршалси.
Вы понимаете меня?
слезы отчаяния хлынули из ее глаз. - Вы не запретите мне приходить к вам, не
откажетесь от меня совсем!
видеть это милое лицо. Только не приходите часто, приходите лишь изредка.
Здесь в воздухе разлита зараза, и я чувствую, что она уже коснулась меня.
Ваше место в более светлом я прекрасном мире. Не возвращайтесь вспять,
Крошка Доррит. Идите другим путем, который приведет вас к счастью. Господь
благословит вас! Господь вознаградит вас за все!
Если вы не отправите его в больницу, он не выздоровеет. А крошечная женщина,
та, что всегда сидела за прялкой, она может пойти к принцессе и сказать: "Вы
зачем держите курятину в шкафу, давайте ее сюда!" И принцесса даст ей
курятины вволю, и она накормит его, и все будет хорошо.
уже перестал звонить. Артур снова заботливо укутал Крошку Доррит плащом и,
подав ей руку, проводил вниз (хотя до ее прихода едва держался на ногах от
слабости). Она была последней посетительницей, покидавшей тюрьму, и ворота
захлопнулись за ней с тяжелым, сумрачным лязгом.
изменили ему. С большим трудом он одолел подъем по лестнице, и когда вошел к
себе в комнату, мрак и одиночество надвинулись на него, отнимая всякую
надежду.
ступени под чьими-то осторожными шагами, а затем кто-то осторожно постучал в
дверь. Это был Юный Джон, в одних чулках. Он проскользнул в комнату,
затворил за собой дверь и сказал шепотом:
повидать вас.
думалось, вам приятно будет узнать, что она благополучно вернулась домой.
мистер Доррит. Мы шли пешком всю дорогу, и мисс Доррит так ласково говорила
со мной, что все во мне перевернулось. Как вы думаете, почему она предпочла
идти пешком?
достойны доверия, и если вы обещаете заботиться о нем и помогать ему, когда
меня нет, я буду спокойна". Я обещал. И теперь, - заключил Джон, - я ваш
друг навсегда.
угадайте, что мисс Доррит просила меня передать вам.
ему, что его Крошка Доррит любит его и будет любить вечно". Вот что она
просила передать. Оправдал я ее доверие, сэр?
навсегда.
спустился с лестницы, прошел в одних чулках по тюремному двору и выбрался за
ворота, где оставил свои башмаки. И будь этот путь вымощен не каменными
плитами, а раскаленным железом, Джон, надо полагать, так же беззаветно и
преданно исполнил бы свой долг.
ГЛАВА XXX - Близится час
Железные брусья ворот, угрюмо черневшие с тех пор, как ворота захлопнулись
за Крошкой Доррит, стали золотыми в сиянии восходящего солнца. На город, на
беспорядочное нагромождение крыш легли длинные косые лучи, чередуясь с
тенями церковных колоколен - тюремная решетка поднебесного мира.
Сити. Лишь на закате солнца к дому подошли трое, вошли во двор и направились
к крыльцу.
Баптист, не отставая ни на шаг и не спуская с него бдительного взгляда.
Арьергард составлял мистер Панкс, со шляпой под мышкой: день выдался жаркий,
и он решил дать свободу своим непокорным волосам. У крыльца все трое
остановились.
хватил спиртного для воодушевления, и ему не терпелось поскорей начать игру.
Не успел затихнуть грохот первых ударов, как он уже снова заколотил
молотком. Но тут Иеремия Флинтвинч отворил дверь и тем положил конец забаве.
Все трое вошли, стуча ногами по каменным плитам пола. Риго, оттолкнув
мистера Флинтвинча, сразу же устремился наверх. За ним последовали оба его
спутника, за которыми в свою очередь последовал мистер Флинтвинч, и через
минуту вся компания ввалилась в тихую комнату больной. Все в комнате было
как обычно, только одно окно на этот раз оказалось раскрытым, и у этого окна
сидела миссис Эффери и штопала чулок. Все те же предметы размещались на
маленьком столике, все тот же полог свешивался над кроватью, все так же едва
тлел в камине огонь; а сама хозяйка сидела на своем черном катафалкоподобном
диване, прислоняясь спиной к твердому черному валику, удивительно
напоминавшему плаху.
несвойственный ей дух настороженного ожидания. Секрет этой перемены трудно
было понять - ведь каждая вещь стояла на своем месте, определенном с
незапамятных времен; и только внимательный взгляд на хозяйку мог открыть
этот секрет постороннему наблюдателю, да и то лишь такому, который хорошо
знал ее раньше. Хотя в ее неизменном черном платье не сместилась ни одна
складка, хотя ее поза была так же неизменна, как и платье - чуть более
суровый взгляд, чуть энергичней сдвинутые брови сообщали что-то новое не
только выражению ее лица, но и всему, что ее окружало.
мсье Риго. - Что им здесь нужно?
Клянусь богом, это друзья вашего сынка-арестанта. Что им здесь нужно, хотите
вы знать? Клянусь дьяволом, сударыня, мне это неизвестно. Спросите лучше их
самих.
Панкс.
говоря, сударыня, позвольте представить вам двух ищеек - двоих полоумных,
которых ваш сынок-арестант натравил на меня. Если вы желаете, чтобы они
присутствовали при нашей беседе - сделайте одолжение. Мне они не мешают.
меня общего с ними?
кресло, что даже пол затрясся, - можете их прогнать. Меня это не касается.
Это не мои друзья и не мои ищейки.
Вы служите у мистера Кэсби. Вот и занимайтесь делами своего хозяина.
Ступайте! И этого человека тоже уведите отсюда.
Посняков Андрей
Шекли Роберт
Сертаков Виталий
Муркок Майкл
Афанасьев Роман
Шилова Юлия