Чтение 186–й страницы книги ~Проза и ессе, переводы~

Since mistakes are inevitable, I can easily be taken

for a man standing before you in this room filled

with yourselves. Yet in about one hour

this will be corrected, at your and at my expense,

and the place will be reclaimed by elemental particles

free from the rigidity of a particular human shape

or type of assembly. Some particles are still free. It's not all dust.

So my unwillingness to admit it's I

facing you now, or the other way around,

has less to do with my modesty or solipsism

than with my respect for the premises' instant future,

for those aforementioned free-floating particles

settling upon the shining surface

of my brain. Inaccesible to a wet cloth eager to wipe them off.

The most interesting thing about emptiness

is that it is preceded by fullness.

The first to understand this were, I believe, the Greek

gods, whose forte indeed was absence.

Regard, then, yourselves as rehearsing perhaps for the divine encore,

with me playing obviously to the gallery.

We all act out of vanity. But I am in a hurry.

Once you know the future, you can make it come

earlier. The way it's done by statues or by one's furniture.

Self-effacement is not a virtue

but a necessity, recognized most often

toward evening. Though numerically it is easier

not to be me than not to be you. As the swan confessed

to the lake: I don't like myself. But you are welcome to my reflection.

1994

___

Моей дочери

Дайте мне еще одну жизнь, и я буду петь

в кафе "Рафаэлла". Или просто сидеть

там. Или стоять как мебель в углу,

если другая жизнь окажется менее щедрой, чем первая.

Все же, поскольку отныне ни одному веку не обойтись

без кофеина и джаза, я стерплю этот урон,

и сквозь свои щели и поры, покрытый лаком и пылью,

через двадцать лет я буду смотреть, как ты расцветаешь.

В общем, помни, что я буду рядом. И даже

что, может, отцом твоим был неодушевленный предмет,

в особенности если предметы старше тебя или больше.

Так что помни про них -- они обязательно будут к тебе строги.

Все равно люби их -- знакомых и незнакомых.

И еще -- может быть, ты запомнишь некий силуэт или контур,

когда я их потеряю, вместе с остальным багажом.

Отсюда -- эти чуть деревянные строки на нашем общем языке.

___

To my daughter

Give me another life, and I'll be singing

in Caffe` Rafaella. Or simply sitting

there. Or standing there, as furniture in the corner,

in case that life is a bit less generous than the former.

Yet partly because no century from now on will ever manage

without caffeine or jazz. I'll sustain this damage,

and through my cracks and pores, varnish and dust all over,

observe you, in twenty years, in your full flower.

On the whole, bear in mind that I'll be around. Or rather,

that an inanimate object might be your father,

especially if the objects are older than you, or larger.

So keep an eye on them always, for they no doubt will judge you.

Love those things anyway, encounter or no encounter.

Besides, you may still remember a silhouette, a contour,

while I'll lose even that, along with the other luggage.

Hence, these somewhat wooden lines in our common language.

*

Перевод с английского Александра Сумеркина

___

История двадцатого века

*

Текст опубликован также по адресу: http://www.jointnet.org.il/dialogue/iton/literature/ и http://www.geocities.com/Paris/Parc/9320/. Помещен с разрешения Е. Финкеля, как "перевод для домашнего чтения". -- С. В.

Послесловие переводчика:

"Неоконченная" поэма И. Бродского "The History of Twentieth Century" до
сегодняшнего дня была известна лишь внимательным читателям
малотиражного журнала "The Partisan Review", соответствующий номер
которого нечаянно попал мне в руки лет десять назад в дебрях
Государственной Библиотеки Иностранной Литературы им. Рудомино. Поэма
любопытна уже хотя бы потому, что Бродский не отважился больше на
поэтические произведения подобного объема на английском языке. Решиться
на "вольный перевод для домашнего чтения" вынудило меня
высокообразованное московское окружение, предпочитавшее в ту пору
русский язык любому другому. Уважаемые почитатели таланта Мастера,
прошу простить мне эту вольность.

[Евгений Финкель]

"Что следовало бы сделать прежде всего, так это
переписать все учебники истории, выкинув из них всех
этих героев, генералов, вождей и прочих. Главное, что
следовало бы написать в учебниках, это то, что
человек по природе своей плох."

Иосиф Бродский, из интервью газете "New York Times" 1 октября 1972.

"Завтра менее привлекательно, чем вчера. Почему-то
прошлое не излучает такого удручающего однообразия,
как будущее."

Иосиф Бродский,

"Less than one"

---

(Балаган)

Светило катится по кругу.

Cтрочу, зевая, письма другу.

Акт 1

Пролог

Леди и дяди, спешите слышать!

Утро настало, желаю выжить!