нешуточную мольбу. - А за совет спасибо! Добрыне сам скажу, что ты у меня!
разместилась вся его невеликая дружина и, к счастью, первым делом нос к
носу столкнулся в дверях с боярином. Было уже темно, и Добрыня не вдруг
узнал своего игумена.
зазри!
чего! Провожатого не послать?
не скажи...
камни стены, Федор уже мало что различал, а когда кривыми улицами выбрался
к Влахернам, тьма стояла египетская. У ворот монастыря его тихо окликнули.
Молодой инок долго всматривался в лицо Федора, с сомнением взглядывая на
его мирское платье, потом кивнул, повелев идти за собой.
устроились в маленькой каменной хоромине на краю сада и Федор выглянул в
сводчатое окно, то прямо перед собою узрел вымол, освещаемый воткнутым в
бочку с песком смолистым факелом.
сошли трое фрягов, причем один из них - в монашеском платье, что видно
было даже и под плащом. С берега к ним подошли двое монахов, и один,
откинувши накидку, поздоровался с монахом-фрязином. Неровно горевший факел
вспыхнул, и Федор едва не вскрикнул вслух, узнав в лицо патриаршего
нотария. Приезжие и встречающие гурьбой пошли в гору, а спутник Федора,
живо ухвативши за рукав, повлек его по-за деревьями сада к монастырским
кельям. Когда они вошли в сводчатый низкий покой и в свете глиняного
византийского светильника Федор узрел двух старцев, один из коих был
знакомым ему писцом у нотария, он уже не удивил ничему. Молодой инок, по
знаку старого, тотчас покинул покой. В келью протиснулся еще один монах,
незнакомый Федору.
позвали сюда.
домолвил старец. - Но снимут и Киприана, как было решено допрежь! А
митрополитом на Русь изберут иного...
столом, в трепетном свете светильника, бросающего огромные тени от
склоненных голов на неровные камни стены, нависла тишина.
старец. - И вся задержка в патриархии доселе была не с тем, чтобы собрать
уже собранный синклит, а чтобы найти того, кто наверняка согласит принять
унию с Римом!
первое, что пришло ему в голову.
еговый нынче в Кракове, под латинской прелестью. Невемы, стоек ли он и
теперь в вере православной.
монах, - согласил заменить Киприана, дабы не нарушать согласия с Галатой и
Римом. Его лишат сана по возвращении. Фряги каждую ночь затем и ездят
сюда!
Георгия, но ни те, ни другие не воюют с папским престолом! - ответил инок.
размысли! - домолвил он, оканчивая разговор. - Мы сказали и содеяли все,
что могли, дело теперь за тобою, игумен!
кто они такие, ни длить разговора не должно. Достаточно и того, что он
узнал знакомого писца, с которым никогда не баял по-дружески и даже мало
замечал этого тихого и незаметного, старательного работника. Теперь же
поглядел на него с невольным уважением, и тот, проходя мимо, бросил на
Федора быстрый внимательный взгляд, на который Федор ответил незаметным
кивком, означавшим невысказанное: безусловно, не выдам!
Поколебавшись, не обидеть бы, Федор вынул из калиты и подал иноку золотой
иперпер. Тот принял дар не обинуясь и только молча склонил голову.
думал, что не успеет до рассвета, но, однако, успел. Вновь перелез через
стену, поколебавшись, зашел-таки в покои своей дружины. Добрыня, явно не
спавший всю ночь, перекрестился облегченно и, молча взяв его за шиворот,
повел к Киприановской келье.
стоял на пороге и что-то бубнил укоризненное. После вновь взял за шиворот
уже Петуха, дабы вести его назад. Федор приостановил Добрыню за плечо,
вымолвил шепотом:
в дружинную келью, досыпать. А Федор, выпив воды и съевши пару маслин с
куском подсохшей лепешки, стянул однорядку и повалился на ложе, только тут
почуявши, что предельно устал. В голове звенело. Он еще ничего не решил,
не придумал, чувствуя только одно: тяжелый гнев на обманувший его
патриарший синклит и на весь этот торгашеский и бессильный город с
распутником-императором во главе, готовый предаться латинам и увлечь в
бездну вместе с собою восстающую из пепла прежних поражений и год от году
мужающую Русь.
охотнее. Федор уже не раз посетовал про себя, что не избрал для Пимена
какой ни то <лжи во спасение>, ибо теперь растерянный и злобный временщик
слышал, слушал и не верил ничему.
им надобно теперь не которовать, но объединить усилия и действовать
сообща. Он уже приходил в отчаяние, когда наконец и вдруг понял, почему
Пимен не верит ему, и озарение пронзило его, как громом. Пимен не понимал,
почему это нужно именно ему, Федору, племяннику Сергия и давнему Пименову
врагу. Он попросту не допускал мысли, что кто-то может действовать не на
пользу себе самому, а из каких-то иных, высших, соображений. Понявши это,
Федор умолк и обалдело глядел на Пимена. И такого человека они все терпели
на месте вершителя судеб церкви русской!
Не удалось мне спасти тебя, не удалось и себя наградить!
пояс. Посмотрел на митрополита светло и разбойно.
ить своего монастыря не потеряю, ежели и восхощеши того! Зане - самому
патриарху Нилу подчинен!
уточнил он и взялся за рукоять дверей. Пимен, не выдержав, махнул рукой -
погоди, мол! Зрак его был пронзителен и почти страшен.
спасу тя от греков, а ты рукоположишь меня, зане ростовская кафедра
свободна суть! - высказал и поворотил к двери уходить.
попросту и не понял), Пимен восхотел иметь дело с ним, ибо сам не ведал
совершенно, как ему быть в днешней трудноте.
сей миг, немножко презирал и себя. Мысль о ростовской архиепископии
возникла у него давно. Ростов был их общею родиной, столицею учености, но
ему никогда бы не пришло в голову обратиться с этим именно к Пимену, ежели
б не нынешняя беда. Ежели б не Пименово недоверие. Ежели бы не пакость,
задуманная и едва не осуществленная греками! В конце концов, кое-как
убедив Пимена, что им надобно попросту бежать, не сожидая синклита, ибо в
отсутствие Пимена лишить его сана по соборным уложениям греки не могли,
Федор покинул Манганы.
со своим верным клевретом принялись обсуждать нежданное для них появление
Федора.
Гервасий думал.
архиепископом хощет быти? Нужа не мала! - раздумчиво протянул он,
поглядывая на своего смятенного повелителя. - Мыслю тако, - осторожно
начал он, поглядывая на владыку. - Киприана, вишь, тоже порешили снять!
Дак потому... Так-то обоих не снимут...
Адамов Григорий
Прозоров Александр
Шилова Юлия
Сапковский Анджей
Посняков Андрей
Березин Федор