Чтение 189–й страницы книги ~Граф Монте-Кристо~

деет, самый ничтожный поселянин, в своей гордыне, мнит себя Юпитером.

Понял ли Нуартье колебания Морреля, или не совсем поверил высказанной
им покорности, по только он пристально посмотрел на него.

- Что вы хотите, сударь? - спросил Моррель. - Чтобы я еще раз пообе-
щал вам ничего не предпринимать?

Взор Нуартье оставался твердым и неподвижным, как бы говоря, что это-
го ему недостаточно; потом этот взгляд скользнул с лица на руку.

- Вы хотите, чтобы я поклялся? - спросил Максимилиан.

- Да, - так же торжественно показал паралитик, - я этого хочу.

Моррель понял, что старик придает большое значение этой клятве.

Он протянул руку.

- Клянусь честью, - сказал он, - что прежде, чем предпринять что-либо
против господина д'Эпине, я подожду вашего решения.

- Хорошо, - показал глазами старик.

- А теперь, сударь, - спросил Моррель, - вы желаете, чтобы я удалил-
ся?

- Да.

- Не повидавшись с мадемуазель Валентиной?

- Да.

Моррель поклонился в знак послушания.

- А теперь, - сказал он, - разрешите вашему сыну поцеловать вас, как
вас поцеловала дочь?

Нельзя было ошибиться в выражении глаз Нуартье.

Моррель прикоснулся губами ко лбу старика в том самом месте, которого
незадолго перед том коснулись губы Валентины.

Потом он еще раз поклонился старику и вышел.

На площадке он встретил старого слугу, предупрежденного Валентиной;
тот ждал Морреля и провел его по извилистому темному коридору к ма-
ленькой двери, выходящей в сад.

Очутившись в саду, Моррель добрался до ворот; хватаясь за ветви рас-
тущего рядом дерева, он в один миг вскарабкался на ограду и через секун-
ду спустился по своей лестнице в огород с люцерной, где его ждал кабрио-
лет.

Он сел в него и, совсем разбитый после пережитых волнений, но с более
спокойным сердцем, вернулся около полуночи на улицу Меле, бросился на
постель и уснул мертвым сном.

XVII. СКЛЕП СЕМЬИ ВИЛЬФОР

Через два дня, около десяти часов утра, у дверей г-па де Вильфор тес-
нилась внушительная толпа, а вдоль предместья Сент-Оноро и улицы
де-ла-Пепиньер тянулась длинная вереница траурных карет и частных экипа-
жей.

Среди этих экипажей выделялся своей формой один, совершивший, по-ви-
димому, длинный путь. Это было нечто вроде фургона, выкрашенного в чер-
ный цвет; он прибыл к месту сбора одним из первых.

Оказалось, что, по странному совпадению, в этом экипаже как раз при-
было тело маркиза де Снп-Меран и что все, кто явился проводить одного
покойника, будут провожать двух.

Провожающих было немало: маркиз де Сен-Меран, один из самых ревност-
ных и преданных сановников Людовика XVIII и Карла X, сохранил много дру-
зей, и они вместо с темп, кого общественные приличия связывали с Вильфо-
ром, составили многолюдное сборище.

Немедленно сообщили властям, и было получено разрешение соединить обе
процессии в одну. Второй катафалк, отделанный с такой же похоронной пыш-
ностью, был доставлен к дому королевского прокурора, и гроб перенесли с
почтового фургона на траурную колесницу.

Оба тела должны были быть преданы земле на кладбище Пер-Лашез, где
Вильфор уже давно соорудил склеп, предназначенный для погребения всех
членов его семьи. В этом склепе уже лежало тело бедной Рене, с которой
теперь, после десятилетней разлуки, соединились ее отец и мать.

Париж, всегда любопытный, всегда приходящий в волнение при виде пыш-
ных похорон, в благоговейном молчании следил за великолепной процессией,
которая провожала к месту последнего упокоения двух представителей ста-
рой аристократии, прославленных своей приверженностью к традициям, вер-
ностью своему кругу и непоколебимой преданностью своим принципам.

Сидя вместе в траурной карете, Бошан, Альбер и ШатоРено обсуждали эту
внезапную смерть.

- Я видел госпожу де Сен-Меран еще в прошлом году в Марселе, - гово-
рил Шато-Рено, - я тогда возвращался из Алжира. Этой женщине суждено бы-
ло, кажется, прожить сто лет: удивительно деятельная, с таким цветущим
здоровьем и ясным умом. Сколько ей было лет?

- Шестьдесят шесть, - отвечал Альбер, - по крайней мере так мне гово-
рил Франц. Но ее убила не старость, а горе, ее глубоко потрясла смерть
маркиза; говорят, что после его смерти ее рассудок был не совсем в по-
рядке.

- Но отчего она в сущности умерла? - спросил Бошан.

- От кровоизлияния в мозг как будто или от апоплексического удара.
Или это одно и то же?

- Приблизительно.

- От удара? - повторил Бошан. - Даже трудно поверить. Я раза два ви-
дел госпожу де Сен-Меран, она была маленькая, худощавая, нервная, но от-
нюдь не полнокровная женщина. Апоплексический удар от горя - редкость
для людей такого сложения.

- Во всяком случае, - сказал Альбер, - какова бы ни была болезнь, ко-
торая се убила, или доктор, который ее уморил, но господин де Вильфор,
или, вернее, мадемуазель Валентина, или, еще вернее, мой друг Франц те-
перь - обладатель великолепного наследства: восемьдесят тысяч ливров го-
дового дохода, по-моему.

- Это наследство чуть ли не удвоится после смерти этого старого яко-
бинца Нуартье.

- Вот упорный дедушка! - сказал Бошан. - Тепасет propositi virum
[56]. Он, наверно, побился об заклад со смертью, что похоронит всех сво-
их наследников. И, право же, он этого добьется. Видно, что он тот самый
член Конвента девяносто третьего года, который сказал в тысяча восемьсот
четырнадцатом году Наполеону:

"Вы опускаетесь, потому что ваша империя - молодой стебель, утомлен-
ный своим ростом; обопритесь па республику, дайте хорошую конституцию и
вернитесь на поля сражений, - и я обещаю вам пятьсот тысяч солдат, вто-
рое Маренго и второй Аустерлиц. Идеи не умирают, ваше величество, они
порою дремлют, но они просыпаются еще более сильными, чем были до сна".

- По-видимому, - сказал Альбер, - для него люди то же, что идеи. Я
только хотел бы знать, как Франц д'Эпине уживется со стариком, который
не может обойтись без его жены. Но где же Франц?

- Да он в первой карете, с Вильфором; тот уже смотрит на него как на
члена семьи.

В каждом из экипажей, следовавших с процессией, шел примерно такой же
разговор: удивлялись этим двум смертям, таким внезапным и последовавшим
так быстро одна за другой, но никто не подозревал ужасной тайны, которую
во время ночной прогулки д'Авриньи поведал Вильфору.

После часа пути достигли кладбища; день был тихий, но пасмурный, что
очень подходило к предстоявшему печальному обряду. Среди толпы, направ-
лявшейся к семейному склепу, Шато-Рено узнал Морреля, приехавшего от-
дельно в своем кабриолете; он шел один, бледный и молчаливый, по тропин-
ке, обсаженной тисом.

- Каким образом вы здесь? - сказал Шато-Рено, беря молодого капитана
под руку. - Разве вы знакомы с Вильфором? Как же я вас никогда не встре-
чал у него в доме?

- Я знаком не с господином де Вильфор, - отвечал Моррель, - я был
знаком с госпожой де Сен-Меран.

В эту минуту их догнали Альбер и Франц.

- Не очень подходящее место для знакомства, - сказал Альбер, - но все
равно, мы люди не суеверные. Господин Моррель, разрешите представить вам
господина Франца д'Эпине, моего превосходного спутника в путешествиях, с
которым я ездил по Италии. Дорогой Франц, это господин Максимилиан Мор-
рель, в лице которого я за твое отсутствие приобрел прекрасного друга.
Его имя ты услышишь от меня всякий раз, когда мне придется говорить о
благородном сердце, уме и обходительности.

Секунду Моррель колебался. Он спрашивал себя, не будет ли преступным
лицемерием почти дружески приветствовать человека, против которого он
тайно борется. Но он вспомнил о своей клятве и о торжественности минуты;
он постарался ничего не выразить на своем лице и, сдержав себя, покло-
нился Францу.

- Мадемуазель де Вильфор очень горюет? - спросил Франца Дебрэ.

- Бесконечно, - отвечал Франц, - сегодня утром у нее было такое лицо,
что я едва узнал ее.

Эти, казалось бы, такие простые слова ударили по сердцу Морреля. Так
этот человек видел Валентину, говорил с ней?

В эту минуту молодому пылкому офицеру понадобилась вся его сила воли,
чтобы сдержаться и не нарушить клятву.

Он взял Шато-Рено под руку и быстро увлек его к склепу, перед которым
служащие похоронного бюро уже поставили оба гроба.

- Чудесное жилище, - сказал Бошан, взглянув на мавзолей, - это и лет-
ний дворец и зимний. Придет и ваша очередь поселиться в нем, дорогой
Франц д'Эпине, потому что скоро и вы станете членом семьи. Я же, в ка-
честве философа, предпочел бы скромную дачку, маленький коттедж - вон
там, под деревьями, и поменьше каменных глыб над моим бедным телом. Ког-
да я буду умирать, я скажу окружающим то, что Вольтер писал Пирону.
Еоrus [57] и все будет копчено... Эх, черт возьми, мужайтесь, Франц,