Большой туристский набор для одного.
не оставим же мы Пирата, он обидится.
опытного, проверенного на деле сотрудника.
всеуслышание вру, что мы с тобой вчера стали мужем и женой, и выходит, что
ты протестуешь против моего участия из чисто эгоистических соображений. Ох
как неприглядно это будет выглядеть, нехорошо о тебе подумают...
глазищи, и такая она была сейчас красивая, что я не мог на нее сердиться.
Мне страшно не хотелось ехать одному, а на нее я мог бы положиться в любой
ситуации, переделке и передряге. Так что это действительно судьба, и
нечего барахтаться...
первых деревьев, выломаю хороший прут и отстегаю за все художества.
тебя чарующе - прут потеряешь. И вообще, из таких, как ты, ежей и
получаются самые покладистые мужья. Поверь моей девичьей интуиции.
фортов на границе охраняемого района. Высокая решетчатая вышка с
пулеметами, поднятый на высокие металлические столбы домик с вертикальной
лесенкой. Два джипа и броневик рядом. Все просто и буднично.
время казалось, что соберутся тучи. Не собрались. Мы стояли у джипа,
перебрасываясь ненужными фразами о погоде, снаряжении, маршруте и тому
подобных вещах. Когда и о погоде стало тягостно говорить, Ламст отвел меня
в сторону.
не вернетесь, я пойду туда сам со всем личным составом и полным
боекомплектом.
останавливаться. Умирать я не собираюсь. Тем не менее, если что-то...
Ничего подобного, Ламст, вы поняли? Пусть идет кто-нибудь другой. Ну, до
скорого...
оглядываться - это первая заповедь...
напоминать машину рекламного агента оружейной фирмы в те времена, когда
такие фирмы еще существовали, - ручной пулемет, два автомата, гранаты,
обоймы разрывных и трассирующих. Мне очень хотелось выбросить все это в
первую попавшуюся речку, но существовали еще и звери...
было всего сорок миль по хорошей дороге, то ли потому, что они
представлялись мне самым загадочным местом здешней ойкумены.
было, они не ревели, равно как не издавали и иных звуков. Вели себя, как и
полагается холмам, - молча стояли. Семь низких конусов, покрытых, как и
равнина, зеленой травкой, вытянулись в линию на равном расстоянии друг от
друга. Все одинаковые, как горошины из одного стручка.
скорость.
оставалось совсем немного, и это "немного" не уменьшалось ни на миллиметр.
Колеса исправно вертелись, спидометр отщелкивал милю за милей, но
сдвинуться с мертвой точки не удавалось. Я прибавил газу - не помогло. Я
выбросил из машины банку консервов - она мгновенно исчезла с глаз, как и
положено предмету, выброшенному из несущейся со скоростью сто миль в час
мощной машины. А холмы нисколечко не приблизились. Как в сказке. Ревел
мотор, ветер трепал нам волосы, но проклятые холмы словно издевались. Я
посмотрел на них в бинокль, но и оптика не помогла - словно в бинокле
вместо линз оказались простые оконные стекла.
на просьбы Кати вернуться. От машины я постепенно удалялся, но не
приблизился к холмам. Они были недосягаемы, можно шагать хоть сто лет - и
останешься на месте. Было в этом что-то символическое, некая аллегория -
даже мне не вырваться за пределы предметного стекла здешнего микроскопа...
Пират сжался в комок и жалобно повизгивал. Совершенно случайно я взглянул
в небо: высоко над нами плавали в синеве черные лоскуты, похожие на хлопья
пепла или обрывки бумаги, выброшенные из мусорной корзины заоблачными
великанами. Их было очень много. Не в силах побороть злость, я схватил
пулемет.
жуками замерли в воздухе в метре от машины. Я опомнился, развернул машину
и помчался прочь. Дорога назад была нормальной дорогой без всяких
выкрутасов с пространством. Холмы скрылись за горизонтом, пропали черные
клочья, и Кати постепенно пришла в себя, но не смогла связно объяснить,
что она испытывала - что-то давило, пугало беспричинным страхом, бросало в
пот. Наверное, мы вовремя повернули. Езда на месте. Точь-в-точь как
говорил черный кот из моей первой галлюцинации. "Куда ты идешь?" - "Как
знать, может, я не иду, а стою себе вовсе, мир наш полон парадоксов".
Все-таки знакомый кот, где-то я его определенно...
вариант, который был слишком неправдоподобен, чтобы вспомнить его сразу.
Кот, котяра, сволочь этакая, я ведь вспомнил, где встречался с тобой. Я
про тебя ЧИТАЛ. Та моя первая галлюцинация - ожившие страницы из романа
Килта Пречлера "Белые ночи Полидевка". Позднейшее подражание "Поминкам по
Финнегану", гротескная и жуткая история миланского обывателя, бежавшего от
неустроенности двадцатого столетия в ирреальный Город Белых Ночей, где он
из рядового программиста, Поприщина электронного века, превращался в
бесстрашного и ловкого детектива бюро "Геродот". Все это - оттуда. Руди
года три назад давал мне этот роман, он увлекался разной старинной
дребеденью, у него были странные, смешившие некоторых литературные вкусы.
В тот день, когда он исчез, он летел в отпуск на континент и конечно же не
мог обойтись без своих любимых книг. Футляр с кристаллами он обязательно
должен был взять с собой. Кристаллы - закодированная особым образом
информация, которую можно расшифровать... и облечь в плоть и кровь,
располагая возможностями на порядок выше наших.
что-то - я жестом попросил оставить меня в покое. Вот и все, мой генерал.
Вот и все, дорогие академики и светила. Вот и все, Ламст. Наконец-то я
разгадал загадку. Я давно забыл эти романы, не то вспомнил бы все, понял
бы все гораздо раньше...
из того, что мы пока не умеем. Не будем пока ломать голову, откуда они к
нам прибыли и как к ним угодил Бауэр.
и каждый кристаллик из библиотеки Бауэра они приняли за конкретную
информацию о Земле и ее человечестве, каждый кристаллик облекли в плоть и
кровь и стали искать в созданном разумное начало, которого никогда там не
было - такие уж книги, за редким исключением, собирал бедняга Руди...
свидетели убийства Кеннеди - герои нашумевшего в свое время романа Вудлера
"Тысяча лет от рождества Иуды". Штенгер вынырнул прямиком из бестселлера
"Ангел в грязи". И с остальными, без сомнения, то же самое - главные и
второстепенные персонажи...
Проповедника, Несхепса с компанией? Бессмысленную вражду вурдалаков и
Команды? Сытых бездельников? Если сами обитатели этого мира поняли, что он
нелеп и не имеет ни будущего, ни целей, то какой вывод должны были сделать
пришельцы?
такой вывод: Разум и странные двуногие существа не имеют между собой
ничего общего. Поэтому Бауэр и сидит возле обломков "Орлана" выпотрошенной
куклой, поэтому Ревущие Холмы сопротивляются любым попыткам приблизиться к
ним. Боюсь об этом думать, но, похоже, они махнули рукой на свое творение,
и эксперимент продолжается только потому, что каждый уважающий себя ученый
считает своим долгом довести опыт до конца. Быть может, их этика и мораль
не позволяет разрушить однажды созданное. Хватит ли у них смелости и
объективности сделать новые выводы, когда я вплотную подведу их к этому?
великолепно.
Прозоров Александр
Шилова Юлия
Акунин Борис
Скальци Джон
Ильин Андрей
Корнев Павел