Чтение 20–й страницы книги ~Псион~

обличье за доли секунды, я даже не успел задержать дыхание. Интересно, в
нужном ли направлении мы летим? Я представил себе, что каждый перелет на
сотни световых лет удаляет меня от дома и всего, что я знал.

Трудно сказать, как далеко и как долго мы летели. Одна моя рука была
привязана, и в вену периодически вводилась какая-то субстанция. Я не
чувствовал ни голода, ни жажды, ни чего-либо еще; я просто лежал на своей
койке в длинном темном отсеке и смотрел на звезды или на их отражение на
корпусе звездолета.

Моя голова была как в тумане, и я не задумывался, как именно звезды
отражаются там, где я их вижу. Иногда до меня долетали голоса членов
экипажа. Когда один из них шел по рядам между коек с проверкой и поравнялся
со мной, я, как будто во сне, выпрямил руку и хлопнул его по лицу, он
отскочил, едва не пробив стенку. Остальное время я лежал в полной ночной
темноте, считая звезды, пока окончательно не сбился.

Я вновь принялся считать, когда картина поменялась - прежнее созвездие
поблекло, уступив место новому. Моим глазам предстала новая планета. Я
разглядывал отражение на стене, прежде чем понять, что именно я вижу.

Необитаемые миры всегда выглядят синими из космоса, как изображение Земли
на федеральной печати. Я видел снимки Ардатеи из космоса - синяя планета с
размытыми краями - и помнил, что планета, на орбите которой находилась
перевалочная база, - красная с коричневым. Но та планета, к которой мы
приближались, не походила ни на одну из них, и я почему-то знал, что все мои
сведения на этот счет здесь не подходят. На поверхности вообще не было синих
участков, она была изрыта кратерами и горами. Между кружевами светлых
облаков вздымались высокие пики гор, словно кожица засохшего фрукта. Мы еще
не приблизились настолько, чтобы не видеть полностью очертаний планеты, но
между горными вершинами уже можно было разглядеть глубокие ущелья и долины
золотисто-зеленого цвета.

Атмосфера дрожала и пылала в ярком свечении, исходящем от поверхности;
между горами лежали сверкающие серебром долины - как будто передо мной
мерцал гигантский драгоценный камень. Уж не снится ли мне все это? И для
чего я здесь понадобился?..

Когда полет закончился, меня не могли добудиться. Я совершенно не помнил,
как мы спустились на планету и как я оказался в той кровати, в которой
проснулся; это был небольшой госпиталь в одном из терминалов порта. Гораздо
лучше по сравнению с летающим моргом, но в полупроснувшемся состоянии я едва
ли мог оценить это по достоинству. Врачи госпиталя жаловались, что мои
внутренние органы функционировали так необычно, что действие снотворного
оказалось непредсказуемым и что требуется время, чтобы все пришло в норму.

И наконец настал момент, когда я не мог больше спать и, казалось, навеки
проснулся. За мной явился Кильхода, и первое, что я увидел, была его
физиономия; я понял, почему хотел спать вечно. Моему путешествию и
призрачным возможностям пришел конец, теперь я - игрушка в руках
обстоятельств. Я единственный из новичков Кильходы, кто немедленно по
прибытии не явился в шахту, и нельзя сказать, что он был этим доволен.
Однако, когда мы выбрались из порта, я испытал потрясение, на время
заставившее меня забыть обо всем.

Поселение возле порта представляло собой не более чем кусок дешевого
пенопласта на грязной улице, но мир вокруг меня был прекрасен. Горы были
подобны причудливо изогнутым пальцам, а городок расположился на ладони этой
удивительной руки: нечто похожее я видел однажды в стереофильме "Пионеры
Туманности". Но то, что я видел, существовало на самом деле, я стоял на
твердой почве незнакомой планеты и вдыхал свежий сладковатый воздух. Я еще
не оправился после перелета, к тому же было холодно, а свет был тусклым и
каким-то странным, но это не имело значения. Я жадно смотрел по сторонам и
вдруг захохотал. Звук собственного смеха странно поразил меня, настолько я
от него отвык.

- Чего ржешь?

- Красотища.

- Н-да. Эта отравленная дыра? Есть над чем посмеяться. Слушай, клейменыш,
ты приехал сюда не пейзажем любоваться, а вкалывать, помни об этом. Тебе и
так сделали поблажку, дожидаясь, пока ты отоспишься в госпитале. Ты должен
оправдать нашу доброту.

Он начал пространную нудную речь, я поплелся за ним, едва слушая.

- Иди осторожно, здесь притяжение в полтора раза сильнее, чем на Ардатее.

Это затрудняет движение, пока к этому не привыкнешь.

- А для чего здесь водитель снегохода?

Может быть, это нужно только зимой; несмотря на холод, я не видел и следа
снега. Безумием было питать пустые надежды, и все же...

- Увидишь...

Больше я его не расспрашивал. Мы вышли из городка. Белесая песчаная
дорожка вела через поле, покрытое жесткой травой с редкими желтыми цветами,
с кратерами, из которых тянулся пар, и со светлыми пятнами грязи. Самое
большое из них было диаметром не более метра; некоторые представляли собой
просто мусорные ямы, но вдалеке дорожка сворачивала, обходя свежий разрез в
почве, где мертвую траву покрывал слой белой сухой грязи. Запах каких-то
цветущих растений смешивался со зловонием азотных выделений и долетал до нас
с порывистым ветром.

На противоположном конце поля находилось голубое здание, за которым
местность как бы обрывалась, словно именно там был конец света. От вида,
который открывался оттуда, у меня захватило дух. Зеленые холмы, длинные
золотисто-зеленые долины, блестящие воды, обрушивающиеся с серо-голубых
утесов на... Я зажмурил глаза и посмотрел опять:

- Что за черт...

Холмы заканчивались, а за ними до горизонта простиралась плоская равнина,
бесконечно плоская и сверкающая, как серебряный слиток, а отражение дневного
света больно било по глазам, как отблеск солнца на металле.

- Так это...

- Снег, - сказал Кильхода, стоя за мной.

Разочарование и обида обожгли меня, я выругался сквозь зубы. Кильхода,
нахмурившись, почесал голову: я невольно выдал себя. Я закрыл свое сознание,
обернувшись в сторону гор. Они были зелеными.

- Но... как? - Даже я понимал, что такого быть не может.

- Тепло от испарений - то же самое происходит, когда говоришь на морозе;
эти горы обладают повышенной вулканической активностью. - Кильхода указал
вдаль рукой, и, посмотрев туда, я увидел шапки дыма над двумя самыми
высокими пиками.

- Эта планета - остаток звезды, светившей на пару вон с тем солнцем,
которое ты видишь, а потом взорвавшейся. Этот кусок еще не остыл и в
состоянии растапливать породу в своей сердцевине. Иногда поверхность
настолько разогревается, что сквозь нее пробиваются горячие источники и
гейзеры. В такой ванне можно заживо свариться. Проходя мимо холмов, вода
остывает, но температура никогда не опускается до отметки замерзания.

Однако я пропустил мимо ушей все, что он сказал.

- Кусок звезды... Так это планета Синдер? Это Туманность Рака?

- А что ж ты думал, парень? Что ж это, по-твоему, хлам в небе полощется?

В небе сапфирового цвета бесформенной серебряной паутиной светилось то,
что было когда-то гигантской звездой. Солнце, ближняя яркая звезда,
излучающая мерцающий холодный и бледный свет, заставила меня зажмуриться.
Звезда имела в диаметре всего шесть миль и называлась пульсаром. Казалось, я
слышал голос Кортелью:

- Четыре тысячи пятьсот световых лет от дома.

Так значит, я наконец добрался до Колоний Туманности Рака. Я посмотрел на
свое клеймо, на золотисто-зеленую равнину и на снег.

- Прекрасный вид, - издеваясь, заметил Кильхода.

Я сплюнул. Мы повернули в голубое здание, находившееся как бы в нише
серо-синей скалы, поднимавшейся сразу от холмов, - чья-то оригинальная идея.
Я не находил особой привлекательности в этой груде камней. Внутри здание
оказалось деревянным, и это никак не вязалось с компьютерным терминалом,
вделанным в стену. Мы надели термозащитные комбинезоны и вышли на площадку.

- Это еще что?

Кильхода подошел к прозрачному, размером с небольшую комнату, пузырю из
стекла, прикрепленному к стальному тросу.

- Кабельный транспортер. Самое дешевое средство доставлять руду на
вершину холма. - Он кивнул мне:

- Залезай.

Я взялся руками за края входного люка; все сооружение пришло в движение,
хрупкое, как хрусталь. Я отдернул руки и посмотрел на Киль-ходу:

- Э нет, оставьте это кому-нибудь другому...

По выражению лица Кильходы было ясно, что он очень не советует создавать
лишние проблемы. Я вновь взялся за края люка и ступил внутрь. Мои ступни не
продавили пол, однако пузырь закачался, словно гамак, и я, потеряв
равновесие, полетел на небольшую платформу в задней части. Кильхода вошел,
как к себе домой, и мы кое-как разместились. Он устроился на сиденье
впереди, сбалансировав транспортер. Перед ним был пульт управления с
красными огоньками, которые после нажатия кнопки стали зелеными. Стеклянный
"пузырь" дрогнул и выскользнул за пределы здания, повиснув в воздухе.
Поверхность планеты ушла вниз. Мы висели посреди гор, напоминающих громадных
пауков, даже не в летающем модуле, а просто в прозрачном "пузыре", идущем на
снижение.

- Откуда такое недоверие к современному пластику, а, клейменыш? -
подмигнул мне Кильхода. Я сунул руки в карманы, стараясь не двигаться, и
почувствовал облегчение, когда мы приземлились на притоптанный снег у
подножия холма.

- Ну что, удачно? - спросил мужчина, ожидавший у снегохода.

- Да, Джоральмен, я его привез, - кивнул на меня Кильхода. Судя по тону,
каким он разговаривал с Джоральменом, тот не был каторжником. Кто же он? -
Погрузил снаряжение?

- Да. Проверь по списку, если хочешь, - Джоральмен посмотрел на меня. -
Обратно нас повезет новый водитель? Я достаточно потрудился по пути сюда.