суда загораются, становясь настоящими брандерами [судно, груженное
горючими и взрывчатыми веществами; применялось во времена парусного флота
для поджога кораблей противника]. Поэтому и приходится принимать строгие
меры предосторожности. Ведь если мост будет уничтожен пламенем,
восстановить его удастся не раньше чем через год, и переправа пассажиров с
берега на берег вызовет большие трудности.
потянулась пустыня - до самой станции Каракуль. А за нею уже видны
излучины притока Амударьи, Зеравшана - "реки, катящей золото". Она течет
до Согдийской долины, плодородного оазиса, в котором блистает город
Самарканд.
на тысяча сто седьмой версте от Узун-Ада.
11
область - Согдиану - персидскую сатрапию [местность, вверенная управлению
сатрапа; сатрап - в древнем персидском царстве наместник области,
пользовавшийся неограниченной властью], населенную первоначально
таджиками, а затем узбеками, занявшими ее в конце XV века. А теперь стране
грозит опасность нового вторжения - сыпучих песков, после того как в
степях погиб почти весь саксаул, задерживавший передвижение дюн.
храмов, центр мусульманской религии. В годы своего расцвета "семивратная"
Бухара была обнесена огромной стеной. Там всегда велась оживленная
торговля с Китаем. В Бухаре не менее восьмидесяти тысяч жителей.
советовал мне хорошенько ознакомиться с живописной столицей ханства. Сам
же он на этот раз не мог меня сопровождать, так как должен был сделать
несколько визитов. Поезд простоит здесь до одиннадцати утра. Значит, пять
часов стоянки! Но город расположен довольно далеко от станции. Если бы он
не был соединен с нею узкоколейной железной дорогой, мне не удалось бы и
мельком взглянуть на Бухару.
покинет и займется своими делами. Итак, я лишаюсь его общества. Но неужели
я останусь в полном одиночестве? Неужели ни один из моих номеров не
составит мне компанию?
больше, чем на мандарина Иен Лу, запертого в катафалке на колесах. Фульк
Эфринель и мисс Горация Блуэтт?.. О них нечего и думать, когда дело идет о
вещах, не представляющих для них ценности: о дворцах, мечетях, минаретах и
всяком археологическом старье. А комическая пара?.. Эти не тронутся с
места. Госпожа Катерна устала, а господин Катерна одну ее не оставит. Двое
китайцев?.. Но они уже успели уйти. Может быть, сэр Фрэнсис Травельян?..
Почему бы и нет?.. Ведь я не русский, а сердится он только на русских.
Центральную Азию завоевал не я... Не попробовать ли отпереть этого
замкнутого джентльмена?.. Подхожу к нему, раскланиваюсь, хочу
заговорить... Он небрежно кивает головой, поворачивает ко мне спину - вот
животное - и уходит.
инженер, сконструировавший узкоколейную железную дорогу]. Мы с майором
садимся в открытый вагончик. Спустя полчаса въезжаем в город через
Дервазские ворота. Майор покидает меня, и я в одиночестве отправляюсь
бродить по улицам Бухары.
сто школ и все триста мечетей - почти столько же, сколько церквей в Риме,
- они бы мне все равно не поверили, несмотря на то, что репортеры,
бесспорно, заслуживают доверия. А потому я буду придерживаться истины.
здания, встречавшиеся по пути, заглянул на-базар, где продаются бумажные
ткани перемежающихся цветов, называемые "аладжа"; легкие, как паутинка,
платки; чудесно обработанные изделия из кожи; шелка, шуршание которых на
местном наречии передается словом "чах-чук". В другом месте я видел
небольшую лавчонку, где можно достать шестнадцать сортов чая, из которых
одиннадцать принадлежат к категории зеленых чаев, преимущественно
употребляемых в Китае и Центральной Азии. Самый дорогой среди них -
"лука", одного листка которого достаточно, чтобы заблагоухал весь чайник.
сторон квадратной площади, обсаженной вязами. Дальше возвышается так
называемый "Ковчег" - укрепленный дворец эмира, ворота которого украшены
вполне современными часами. Герману Вамбери [Вамбери Герман (1832-1913) -
венгерский путешественник, исследователь Средней Азии и Персии] это
сооружение показалось зловещим, и я с ним вполне согласен, хотя бронзовые
пушки, защищающие вход, не столько отталкивают своим грозным видом,
сколько привлекают художественной отделкой.
в белых штанах, черных куртках, каракулевых шапках и высоких сапогах,
командуют русские офицеры, в мундирах раззолоченных по всем швам.
Это целый мир куполов, колоколенок и минаретов, дающих приют аистам,
которых в Бухаре бесчисленное множество.
города на берег Зеравшана. Все городские арыки в санитарных целях два или
три раза в месяц промываются свежими, прозрачными водами этой реки. И вот,
только сейчас, в арыки поступила чистая вода. Мужчины, женщины, дети,
собаки, двуногие, четвероногие - все бросились купаться и подняли такую
суматоху, что даже трудно описать.
мусульманский монах в восточных странах] в остроконечных шапках, с
посохами в руках, с развевающимися по ветру волосами. Иногда они
останавливаются и начинают плясать под аккомпанемент песни, удивительно
соответствующей характерным па ритуального восточного танца.
шести лавок, где продаются печатные книги и рукописи, но не на вес, как
чай, и не пучками, как овощи, а поштучно, как самый ходкий товар.
мусульман] - школ, которые принесли Бухаре славу университетского города,
то должен признаться, что ни одной из них я не посетил. Усталый,
измученный, доведенный до полного изнеможения, я поплелся назад и уселся
под вязами на набережной Диванбеги. Там всегда кипят огромные самовары, и
за один "танга" или семьдесят пять сантимов я утолил жажду "шивином",
таким превосходным чаем, которого в Европе никто не знает.
осмотра города нужно не меньше месяца, то в моем распоряжении лишь
несколько часов.
Нольтицем, которого встретил при посадке на узкоколейку. Вокзальные
помещения завалены тюками бухарского хлопка и кипами мервской шерсти.
В хвосте поезда конвойные продолжают добросовестно охранять вагон с телом
мандарина Иен Лу. Мне кажется, что трое из наших спутников наблюдают за
ними с упорным любопытством; это те монголы подозрительного вида, которые
сели в Душаке. Проходя мимо, я даже заметил, что Фарускиар сделал им
какой-то знак, смысла которого я не уловил. Разве он их знает?.. Во всяком
случае, это меня сильно интригует.
вагон-ресторан. По соседству с нами оказались свободные места. Этим
воспользовался молодой китаец и уселся поближе ко мне и майору Нольтицу.
За ним последовал и доктор Тио Кин. Пан Шао знает, что я сотрудничаю в
редакции "XX века", и ему, видимо, хочется познакомиться и поговорить со
мною, как и мне с ним.
бульваров и кабачков] в одежде китайца. Три года он провел в этом веселом
городе, и не только развлекался, но и набирался знаний. Единственный сын
богатого пекинского коммерсанта, он путешествовал и путешествует под
крылышком Тио Кина, который именуется доктором, но в сущности представляет
собой законченный тип лентяя и бездельника. Ученик это знает и все время
над ним посмеивается.
на набережной Сены книжечку Корнаро, он только и старается согласовать
свое существование с правилами "Искусства долго жить, пребывая в добром
здравии". Умеренное количество еды и питья, особый режим для каждого
сезона, воздержанность, способствующая бодрости духа, невоздержанность,
приносящая великое зло, средства, помогающие исправить дурной темперамент
и пользоваться отличным здоровьем до самого преклонного возраста, - таковы
предписания, столь искусно защищаемые благородным венецианцем, которые без
конца изучает этот тупица-доктор. Пан Шао беспрестанно отпускает на его
счет злые и меткие шутки, но Тио Кин не обращает на них никакого внимания.
ибо доктор так же, как и его ученик, говорит на чистейшем французском
языке.
ли вы, доктор, так любезны и не напомните ли мне, сколько существует
основных правил для определения разумной меры еды и питья?
первое из них - принимать ровно столько пищи, чтобы сразу после еды быть
способным приступить к умственным занятиям.
Каменистый Артем
Земляной Андрей
Круз Андрей
Орлов Алекс
Лукин Евгений
Рыбаков Вячеслав