жизнь будет стремиться на север". Потому и мы здесь с вами, потому и от
Майка письмо. - Она улыбнулась.
друзьями!
собрались в каюте капитана.
койки. Вплотную - письменный стол. На стене у иллюминатора раскачивается
маятник - отмечает крен судна. Книжный шкаф. Чья это фотокарточка на столе?
Бородатое лицо, знакомое... Дядя Саша! Как приятно! Федя в Москве
рассказывал: известный океановед Петров - это и есть дядя Саша. Он сейчас
где-то тут, в Арктике".
потерял работу заправщика, в высшей степени грустно, и мне смертельно
захотелось написать это письмо. Пошлю его в Москву, в Академию наук, в
надежде, что оно дойдет до мистера академика и он сочтет возможным переслать
его сыну или дочери, хотя, быть может, молодая леди совсем забыла меня.
плыл на ледоколе "Лейтенант Седов" в каюте юных туристов. Мне отчаянно
захотелось поговорить с теми, кто не стоит вот так же, как я или мой кузен
Джерри, на развилке дороги, скомкав в кармане никому не нужные
университетские дипломы... Я ведь хорошо запомнил ваши мечтанья об отоплении
холодом и о грандиозных стройках.
колледжи, даже поступить в университет. Я там считался лучшим бейсболистом.
Черт возьми! Если бы мне не повредили руку, я бы хоть этим занялся. Джерри,
тот отличался по литературной части. Пишет совсем недурно. Бойко. Но беда в
том, что его "бойкие писания" никто не печатает. Джерри Никсон, как говорят,
не может попасть в тон. Впрочем, и физик Майкл Никсон не в лучшем положении.
этот чертовски влюблен в прехорошенькую девушку, но... какая там женитьба,
если перо на долларовой шляпке стоит дороже, чем перо литератора! Я тоже
влюблен, но удрал от своей девушки подальше. Ужасно гадко идут дела. А
казалось, что можно сделать много. Ведь атомная энергия должна была
перевернуть все основы техники. Физикам ли заботиться о заработке?
планеты".
подпишусь пока просто
беспомощно сжимающего в карманах кулаки. Женя старалась представить его
любимую девушку, с которой он не может даже мечтать о семье. Федор сказал:
должна была зародиться раньше, чем на Земле, разумные существа там скорее
достигли высшей формы общества.
чем... здесь.
былую дружбу больше, чем... чем мы с тобой, Федя.
ответить ему, что все крепко связаны дружбой. Ведь правда?
пожал ее. В эту минуту, пожалуй, они могли бы многое сказать друг другу, но
помешал сильный стук в дверь. Вошел взволнованный радист Иван Гурьянович. Он
прижал длинные руки к груди:
сигналы бедствия подает.
жгли, как искры. Над провалом между двумя гигантскими валами, словно
подрубленная, накренилась обледеневшая мачта с белыми, тоже покрытыми льдом
снастями.
качалась другая, жалкая, одинокая мачта. Корпуса судна не было видно.
сейчас так.
скинул брезентовый плащ, остался в кителе. Женя с Алешей переглянулись.
корабля, а сам он зачерпывает воду при каждом крене.
по белым снастям, то описывая чуть ли не под самыми тучами огромную дугу, то
повисая над гребнем волны. Вслед за ним по обледеневшим вантам упрямо
поднимался долговязый радист.
волнами фигурку моряка; он перевел глаза на Женю, и в его взгляде мелькнула
настороженность.
готова сама лезть наверх, чтобы хоть чем-нибудь помочь смельчаку.
Жене казалось, что антенну натягивают бесконечно долго.
шинель, за которой бегала в каюту.
оправдываясь, сказал Федор, набрасывая на плечи шинель и направляясь в
каюту. Женя шла рядом, Алексей позади.
полный стакан, он раскурил трубку, затянулся дымом, потом выпил до дна весь
стакан, зажмурился, открыл глаза и тихо, как бы показывая фокус, выпустил
клуб дыма.
стал угрожающим. Хорошо, что ледокольный корабль, в отличие от обычных
ледоколов, имел киль. Судно с плоским днищем, приспособленным для заползания
на лед, могло бы опрокинуться. Терпящий бедствие кораблик раскачивался, как
ванька-встанька, казалось, сейчас зароется мачтой в волну, но он опять
каким-то чудом выпрямлялся, чтобы качнуться в другую сторону.
Передвигаться можно было, лишь держась за них. Загибающиеся вперед гребни
волн водопадами рушились вниз, на корабль, скрывая палубу под водой.
пролетала косым дождем. Пальто Жени набухло, стало тяжелым, мокрые ноги ее
замерзли, но она не уходила. Нервное напряжение побороло приступы морской
болезни, заставило за быть о холоде. Широко раскрытыми глазами, испуганно и
восхищенно, смотрела она на бушующею стихию.
рук и ума человека. Корабль, которым можно было гордиться, как чудом
техники, в этом кипящем море казался щепкой. А что же задумал он, Алексей?
Поднять руку на Океан! Надеть на него ледяную узду, смирить его, остановить
течения, задержать дрейфующие "ледяные материки"! Какое сооружение рук
человеческих можно себе представить, чтобы на всем безмерном пространстве -
не на карте, а здесь, в ревущем просторе, - пролегло оно от горизонта к
горизонту?
появлялась мачта изнемогающего в борьбе со штормом гидрографического бота.
Федор постоянно чувствовал на себе ответственность за корабль, за людей,
жизнь которых была ему вручена. Особенно насторожен он был во время шторма
Сертаков Виталий
Сертаков Виталий
Корнев Павел
Андреев Николай
Андреев Николай
Суворов Виктор