пронзительный звук, докатившийся до них воплем животного, пронзенного
болью. Их башня ответила низким похоронным стоном сирены, который протяжно
вибрировал в воздухе. Откуда-то издали, как казалось Дерку, доносились
равномерные удары одинокого барабана, короткие и глухие.
собой висячими мостами, начали громко завывать, испуская звуки все более
тонкие и пронзительные, постепенно дойдя до таких высоких, которые уже не
воспринимало человеческое ухо. Барабан монотонно продолжал гудеть: "бум...
бум... бум..."
здесь. Но не знаю, сколько мне удалось протянуть. Брак чем-то похож на
этот город, особенно ночью. Может быть, поэтому я и жил там. Я очень
устал, Гвен, очень. И, наверное, я сдался, сложил руки. В прежние времена,
помнишь, я всегда что-то искал: любовь ли, сказочное золото, тайны ли
мироздания, - всегда было что-то, к чему я стремился. Но после того, как
ты покинула меня... Не знаю, как тебе объяснить... все пошло не так, все
стало пресным. А если что-то и получалось, то сразу утрачивало свой смысл.
Все казалось ненужным. Я чувствовал себя опустошенным и, сколько ни
старался, лишь глубже ощущал усталость, становился безразличным и
циничным. Может быть, поэтому я прилетел сюда. Ты... Я был лучше, когда ты
была со мной. В те времена я не сдавался так легко. И я подумал, что, если
найду тебя, может быть, смогу найти и себя. Но получается по-другому. И я
не знаю, получится ли что-нибудь вообще.
ничего никогда не получается, что все бессмысленно. Я хотела жить здесь...
Вообще-то я не собиралась голосовать за то, чтобы жить здесь. Но мы
обсуждали, где поселиться, когда прилетели сюда, и у меня вырвалось
название этого города помимо моей воли. Я испугалась. Может быть, у нас с
тобой до сих пор много общего, Дерк. Я тоже устала, хотя и не показываю
вида. У меня интересная работа, Аркин - мой хороший друг. Джаан любит
меня. Но когда я бываю здесь... или задумаюсь немного дольше, чем обычно,
приходит мысль, что мне мало того, что у меня есть, что я хотела чего-то
другого.
были вместе на Авалоне. Что люблю все еще тебя, а не Джаана, и что мы с
тобой, может быть, сможем вернуть чудо, оживить его. Но неужели ты не
видишь? Это невозможно, Дерк, и вся твоя настойчивость ничего не спасет.
Слушай город, слушай Крайн-Ламию. Вот правда, которую ты ищешь. Ты думаешь
обо мне, я думаю иногда о тебе только потому, что все между нами кончено,
ничего нет. Только поэтому все кажется лучше. Вчера было счастье и завтра
будет счастье, но никогда - сегодня, Дерк. Никогда. Это всего лишь
иллюзия, а иллюзия кажется реальностью только издали. Между нами все
кончено, моя потерянная любовь. Кончено, и так лучше, потому что именно
все становится лучше, когда кончено.
вместе с ней, его башни горестно стенали. Но вместе с тем и дразнили ее,
как будто говоря: "Да, я вижу твое горе, но оно так же мало значит, как и
все остальное, и боль так же пуста, как и наслаждение". Шпили завывали с
пронзительными взвизгами, похожими на безумный смех, а далекий барабан
продолжал низко гудеть: "бум... бум... бум..."
навстречу белевшему далеко внизу камню и темным каналам.
Головокружительное падение, а потом, наконец, покой. Но город дразнил его:
"В смерти нет покоя. Только ничто. Ничто. Ничто". Барабан, ветер, вой.
Дерк дрожал, все еще держа Гвен за руку. Он посмотрел вниз.
одинокий рулевой с шестом.
бы своей Джинни. Они вертелись на языке, и, хотя он уже не знал, верит ли
он им сам, эти слова сорвались с губ:
- Черт с ним, Гвен. В каждом из нас есть что-то от этого города, я
согласен. Но дело в том, как мы принимаем это, - он отпустил ее руку и
широким жестом нарисовал круг, охватывающий все, что скрывала тьма. -
Страшно то, что он внушает, но еще хуже тот страх, который закрадывается в
душу, когда что-то в тебе уступает ему, когда ты ощущаешь, что все это
правда, что ты принадлежишь ему. Но что делать с этим страхом? Слабый
делает вид, что его нет, надеется, что страх уйдет, занимает себя
повседневными заботами и старается не думать о темноте снаружи. Но таких
страх побеждает, Гвен. В конце концов он поглощает их с потрохами, а они
весело лгут друг другу и прославляют его. Ты не можешь быть такой, Гвен,
только не ты. Ты должна стараться. Ты - эколог, верно? Для чего существует
твоя наука? Для жизни. Ты должна принять сторону жизни, ты для нее
создана. Этот город, этот белый, как кость, проклятый город со своим
гимном смерти отрицает все, во что ты веришь, все, что в тебе есть. Если
ты сильный человек, ты признаешь это и будешь бороться, дашь ему имя и
бросишь вызов.
нас с тобой. В этом есть связь, понимаешь? Ты сказала, что хочешь здесь
жить? Прекрасно! Живи здесь! Само это будет победой, идейной победой. Живи
здесь и знай, что сама жизнь опровергает Ламию-Бейлис. Живи здесь и смейся
над ее абсурдной музыкой, но только не соглашайся с этой проклятой воющей
ложью, - он снова взял ее руку.
Лучше, чем прежде?
встретились, и поцеловал ее, слегка коснувшись губ. Крайн-Ламия застонал,
жалостливые звуки сирен заполнили пространство, отдаленные башни
пронзительно вскрикнули, и одинокий барабан продолжал свое тупое,
бессмысленное гудение.
уверенности. - Наверное, я тоже не знаю. Но, может быть, стоит хотя бы
попробовать.
вниз. - Это будет трудно, Дерк. К тому же надо подумать о Джаане и Гарсе.
И мы даже не знаем, изменится ли что-то, станет ли лучше.
лет я приходил к решению, что не стоит и пытаться что-то изменить. Мне
тогда было плохо, я чувствовал себя усталым, бесконечно усталым. Но, Гвен,
если мы хотя бы не попробуем, мы так никогда и не узнаем.
дарклингов. Гвен и Дерк вошли в здание, спустились по лестнице на галерею
и вдоль ее поблекших серо-белых стен, мерцавших в темноте, направились
туда, где их ожидало надежное здравомыслие машины.
5
погруженные каждый в свои мысли, не касаясь друг друга. Гвен посадила
машину на привычное место на крыше и вместе с Дерком прошла до своих
дверей.
исчезла за дверью.
дверь распахнулась, и Гвен сунула ему в руки внушительных размеров пачку
бумаги в черной кожаной папке. Это была диссертация Джаана, о которой Дерк
почти забыл.
утром, мы еще поговорим.
тяжелую дверь. Дерк постоял минуту, поворачивая в руках толстую папку,
затем повернулся и направился к лифту.
понесли его обратно, и он остановился у двери, прислушиваясь.
говорят в комнате, но он слышал голоса и различал интонации. Преобладал
голос Гвен, громкий, отрывистый, временами срывавшийся на крик, близкий к
истерике. Дерк представил, как она расхаживает по комнате перед камином с
фантастическими существами - она всегда так делала, когда сердилась. Оба
кавалаанца, наверное, тоже были там. Дерк четко слышал два других голоса.
Один - спокойный, уверенный, который без гнева задавал нескончаемые
вопросы. Должно быть, голос Джаана Викари. Интонации выдавали его,
ритмичность речи улавливалась даже сквозь стены. Третий голос,