уже хищно. Он мечтательно заводил к небу глаза. Он то и дело доставал из
специального продолговатого кармашка свой длинный нож и любовался безумным
светом широкого крепкого лезвия.
дорвавшихся друг до друга влюбленных. "Даже жалко, - сказал себе Уго,
увидев наконец деловито выходящего из дверей Игоря П., - что я не
сообразил здесь еще пораньше устроиться. Не так часто выпадают мне такие
радостные минуты".
кормушки в блоке крупных млекопитающих и сильно сожалеющий о невозможности
продолжить тет-а-тет с крутой телкой из подразделения "родственниц" (у нее
на груди росли жесткие волосы и во время акта она применяла всякие силовые
приемы - так рассказывали познавшие ее друзья Игоря), прошел от дверей
блока в деловом своем состоянии метра три-четыре, не больше. Далее что-то
произошло, что-то его схватило и куда-то со страшной силой перенесло - как
во сне, ей-богу!
вроде "Гы-гы!"
красно мерцающие искусственные глаза.
членораздельно перед своей мучительной смертью. У бедняги Игоря П. от
испуга отнялась речь.
Уго. - Посмотри-ка, что у меня припасено для тебя. Милый!
все понял и, поняв, потерял сознание от испуга.
получилось ублюдочное "гы-гы". Тогда Уго подышал по системе йогов, чтобы
снять восторженную переполненность чувств.
лишнее. И что я, садист какой-нибудь или мститель? Нет, дорогой мой Игорь,
я совсем не садист. Я этот ножик всаживать в яйца тебе не буду и член твой
на четыре дольки, как огурчик, не разделю. Потому что я не садист. - И
добавил, на этот раз совершенно искренне: - Хотя жалко.
сломал ему позвоночник. Отчего Игорь П. очнулся, тут же услышав:
Игорь П. послушно попробовал пошевелить пяткой и понял, что ниже пупа у
него ничего нет.
Уго. - Твои парни с нами такие штуки проделывали. Вылечивается очень
просто. Если лечить, конечно.
патологическая боязнь боли и серьезных увечий. Ему показалось, что это ему
что-то детское снится, но детский сон хорош тем, что он обязательно
кончается пробуждением, а тут он знал, что пробуждения ждать не стоит.
Именно от этого он в ужасе заорал.
улыбаясь с булыжным обаянием. - Пытаться со сломанными ребрами вздохнуть
не очень больно, и я бы не подвергал тебя этой пытке, пустое это занятие,
но ведь ты мне ребра ломал?
пять ребер, пытаясь ничего жизненно важного не задеть. Это было больно, но
действительно не слишком - Игорь и хруста никакого не услышал, хотя тут же
понял, что дышать с этой поры надо ему осторожнее.
лишился чувств, - эти твои ребра уже никогда не срастутся.
вздохнуть. Сломанные ребра уже болели и сильно мешали двигаться.
солнце в зените. И медленно приближалось к его глазам.
который немножко беспокоил во время вчерашнего завтрака, вдруг стрельнул в
челюсть. Все болело и говорило будто - пусть уж мы поболим, но только чтоб
не лезвие это.
в громадном далеке за лезвием вежливо улыбался и садистски прихахатывал,
но это был фон, дальний фон, до которого Игорю П. не было никакого дела.
Игорь твердо верил - лезвие, которое медленно подносится сейчас к глазу,
до самого глаза никогда не дойдет. Он не знал, откуда взялась эта вера, но
кроме этой веры у него ничего не осталось. Правда, тут Игорь допускал
необычные исключения, касающиеся сумасшедших лезвий, сверкающих
издевательски и безумно. В принципе такое могло медленно приблизиться к
глазу и пойти дальше. Он не знал, до какого безумия способно дойти безумие
сверкания лезвия.
армию. Теперь никто не стал ждать, надеясь, что пропавший найдется сам, -
мамуты были подняты по тревоге уже через десять минут после исчезновения
Игоря П., то есть в то время как он, уже безглазый, но еще живой, визжал
от боли и ужаса, хотя боль, к его огромному удивлению, была не такая уж
нестерпимая, просто жгло сильно, и все.
между блоками опустела, выскользнул из своего замечательного окопчика.
Нерешительно почесав бороду, он направился к западному кордону - в тот
район обрабатываемой территории, где было больше всего разных опасных для
жизни всякостей, но для знающего человека безвредных; больше того, там, на
западе, и это хорошо знал Соленый Уго, для знающего человека были вполне
доступны и питьевая вода, и даже некоторые плоды измененных местных
кустарников. Вот только живности там пока никакой не было - ни хищников,
ни баранов.
расплодившейся в последние дни мошкаре: он подозревал, к счастью, не на
сто процентов, что мошкара есть не что иное, как запущенные мамутами
"суперстрекозы" для слежки за куаферами. Он хорошо понимал, что даже если
и не так, то больше в лагере ему оставаться нельзя - это опасно и для
него, и для его друзей, потому что начнется цепная реакция мести. Побег
давал куаферам шанс отболтаться от Аугусто, убедить его в непричастности
команды. Единственное, чего не предусмотрел Уго, - скорость, с которой
были начаты поиски Игоря П. Это создавало проблемы.
кого угодно выследить и от кого угодно укрыться. Уго, как это ему и
положено, назубок знал все древние и современные хитрости маскировки - вы
могли пройти мимо него, стоящего столбом, а то и вообще медленно идущего
вам навстречу, даже напевающего какой-нибудь фривольный мотивчик; вы могли
бы даже заразиться от него этим мотивчиком и даже начать подпевать, но ни
за что, если того ему не хотелось, не увидели бы его, ваш взгляд не
задержался бы на нем, вы бы просто не обратили на него внимания, пусть
даже в этот момент вам до зарезу нужен был бы именно он. Просто есть такая
практика, довольно старая, говорят, что-то вроде гипноза.
до кордона - той невидимой, но вполне реальной черте, за которую ни один
мамут не переступит даже под страхом смерти. Несколько раз Уго чуть не
попался; почти час добирался он до кордона, но добрался-таки наконец и
сгинул в мощных папоротниках второй промежуточной флоры.
доставая из необъятных карманов загодя припасенную снедь. - Когда еще
ребята дотумкают, где меня искать.
время массу интересной информации о нем и окружающем его жутковатом мире.
Садилось солнце, моросил дождь, ветер пробирал до костей, хотя был
бесшумен и слаб. Совсем другими, чем на защищенной территории лагеря, были
и солнце, и ветер, и дождь. Чужими. И не то чтобы пугающими, а так -
просто чужими. Ощущений этих "стрекозы", конечно, не улавливали. Да и то,
что сообщалось "стрекозами" дежурному интеллектору, на девяносто шесть
процентов блокировалось в его памяти, никуда дальше не проходя.
зарыть свой окопчик. Подавив естественный в таких случаях позыв тут же
бежать и убивать кого ни попадя из куаферской братии, сжав до скрежета
зубы, мамуты собрались вокруг обезглавленного тела Игоря П. и послали
сказать Аугусто. К тому времени как Аугусто в сопровождении "родственниц"
примчался на место, вокруг окопчика собрались чуть ли не все мамуты, не
занятые поисками убийцы.
других доносились глухие ругательства. Потом кто-то забубнил что-то
траурное. Аугусто расслышал только отдельные слова: "поднявший руку...
твой светлый взгляд... сучий потрох... с изощренным изощрением изувера...
где теперь твои глаза, друг?!!!... мы никогда... ты был для нас... им не
удастся... проклятых убийц... вырвем тысячу их предательских глаз, подлых,
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Соломатина Татьяна
Гуль Роман Борисович
Шилова Юлия
Каргалов Вадим