Чтение 20–й страницы книги ~Номы~

корешков, оказывали на больных просто потрясающее действие. После
одного-единственного приема отвара от живота они приходили к непоколебимому
убеждению, что отныне никогда в жизни не пожалуются на расстройство желудка.
В своем роде это было очень действенным лечением.

- Отослать ее я не могу, но попросить - пожалуйста, - сказал Масклин.
Морки вышла, на ходу отдавая указания, как нужно заваривать очередное питье.

Гердер опустился на колени рядом с постелью.

- Вы ведь не умрете, сир, правда? - умоляюще пробормотал он.

- Конечно, умру. Как все. К этому приходят все живущие на свете, -
прошептал в ответ аббат. - Вы видели Арнольда (осн. 1905)?

- Да.., э-э... - Гердер помедлил. - Мы нашли некоторые записи, сир. Это
правда: в них говорится, что Магазин будет разрушен. Это означает конец
всего. Сир, что же нам теперь делать?

- Уходить отсюда, - жестко сказал аббат.

Гердер испуганно отшатнулся.

- Но.., вы ведь всегда говорили, что за пределами Магазина нет ничего.
Снаружи - это лишь морок, иллюзия!

- А ты никогда мне не верил, мой мальчик. И, возможно, я ошибался. Этот
юноша с копьем - он все еще здесь? Я стал совсем плохо видеть. Масклин
подошел ближе.

- О, вот ты где, - слабо улыбнулся старый ном. - Этот твой ящичек...

- Да?

- Он многое мне рассказал. Показал мне картинки. Магазин гораздо больше,
чем я думал. Это помещение, в котором хранятся звезды - не те блестки,
которые вешаются под потолком во время Рождественской ярмарки, а другие -
огромные. Их сотни и сотни. Все вместе называется Вселенная. Мы жили там,
почти вся она была нашим домом. Мы не ютились под чьим-нибудь полом! И я
думаю, Арнольд (осн. 1905) повелевает нам вернуться обратно в свой родной
дом.

Он чуть приподнялся на подушках, и его холодные бледные пальцы с силой,
удивительной для умирающего, стиснули запястье Масклина.

- Я не скажу, что ты одарен умом, - прокряхтел старик. - Скорей, ты из
числа тех глупцов, кто до конца верен долгу и готов вести за собой других,
когда в том нет ни почета, ни славы. Тебе дано видеть сквозь вещи, видеть
невидимое другими. Забери их домой. Всех их.., возьми их домой.

Аббат тяжело откинулся на подушки и закрыл глаза.

- Но, сир, покинуть Магазин?! - воскликнул Гердер. - Ведь нас тысячи, и в
путь отправятся женщины и дети. Куда мы пойдем? Там лисы и ветер, говорит
Масклин, там на нас будут охотиться, а с неба падает вода... Сир! Сир! Сир!

Гримма склонилась над стариком и припала ухом к его груди.

- Он меня слышит? - спросил ее Гердер.

- Может быть, может быть. Но ответить он не в силах, ибо он мертв.

- Но.., но он не может умереть! Он был здесь всегда! - воскликнул Гердер
в отчаянии. - Ты ошибаешься. Сир! Сир!

Масклин взял из разжавшихся рук аббата кубик. В комнату уже вбегали
священники, привлеченные криком Гердера.

- Огонек! - тихо прошептал Масклин, отойдя в сторонку от толпы,
сгрудившейся у постели.

- Я слушаю.

- Он мертв?

- Я не обнаруживаю никаких жизненных функций.

- Что это значит?

- Это значит "да".

- О, - пробормотал Масклин, обдумывая услышанное. - А я думал, что для
этого тебя сперва должны съесть. Или раздавить. Я не думал, что смерть - это
просто когда перестаешь двигаться. Просто остановка...

Кубик не предлагал больше никакой информации.

- И что же мне теперь делать, а? - удрученно спросил Масклин. - Гердер
прав. Они вовсе не собираются просто так расстаться с теплом и едой...
Может, кто из молодых и готов бы рискнуть забавы ради. Но, если мы хотим
выжить там, снаружи, нас должно быть очень много. Поверь мне, я знаю, о чем
говорю. И что же я им должен сказать: "Простите, но с этим всем надо
расстаться?"

- Нет, - ответил кубик.

Масклин никогда не видел похорон. Собственно говоря, он никогда не видел
и нома, который бы умер от того, что слишком долго жил. Нома могли съесть,
он мог уйти и не вернуться, но умереть в своей постели - такого на памяти
Масклина еще не бывало.

- Где вы хороните своих мертвецов? - спросил Гердер.

- Чаще всего - в барсуках и лисах, - пожал плечами Масклин. И прибавил,
не удержавшись:

- Ты же знаешь: лисы - ловкие и отважные охотники...

Номы прощались с покойным следующим образом.

С соблюдением всех подобающих церемоний старого аббата облачили в зеленый
костюм, на голову ему надели красный остроконечный колпак, длинную седую
бороду аккуратно расчесали. Он лежал на кровати, и от всей его фигуры веяло
теперь умиротворенностью. Отходную молитву читал Гердер.

- "Молим тебя, Арнольд (осн. 1905), яви милость свою и возьми усопшего
брата нашего в пресветлый отдел Садоводства твой, что по ту сторону отдела
Оформления Кредитов. Да узрит он Идеальные Газонные Бордюры и Изумительную
Выставку Цветов, да войдет он в обитель вечной жизни из Легко Натягиваемого
Полиэтилена и ступит нога его на воистину Безумные Облицовочные Плиты. И
положим мы к ногам его последние дары наши, да будет ему дано все, что
должен иметь ном в этом странствии".

Граф де Скобяные Изделия сделал шаг вперед.

- Я даю ему, - произнес он, кладя рядом с усопшим какой-то предмет, -
Лопату Честного Труженика.

- А я, - произнес герцог де Галантерейя, - возлагаю к ногам его
Рыболовную Удочку Надежды.

Следом прочие властители номов принесли Аббату свои дары: Одноколесную
Тачку Лидерства и Инвентарную Корзину Жизни.

"Как же сложно здесь, в Магазине, умирают", - поморщился Масклин.

Гримма всхлипнула, когда Гердер закончил службу и состоялся торжественный
вынос тела.

Позже они узнали, что тело отнесли в подвал и опустили в печь для
сжигания мусора. Там, внизу, в царстве чудовища, зовущегося Бросовые Цены и
Служба Безопасности, где извечный враг номов ночи напролет пьет свой ужасный
чай, оно будет предано огню.

- Мне кажется, это все же жестоко - сжигать своих умерших, - пробормотала
бабушка Морки, когда они стояли, сбившись в кучку, не зная, что же теперь
делать.

- В дни моей юности, если кто умирал, его хоронили в земле.

- В земле? - не понял Гердер.

- Это что-то вроде пола, - объяснила бабушка Морки.

- А что происходит потом? - заинтересовался священник. Бабушка Морки
недоуменно посмотрела на него.

- Потом?

- Ну да. Куда умерший отправлялся после этого? - терпеливо продолжал свои
расспросы священник.

- Отправлялся? Не думаю, чтобы он куда-то "отправлялся". Мертвецы не
очень-то умеют ходить.

- В Магазине, - медленно начал Гердер, словно говорил с умственно
отсталыми детьми, - умершие праведники удостаиваются особой милости Арнольда
(осн. 1905). Он посылает их обратно к нам, прежде чем забрать в Лучшее
Место.

- Разве возможно... - пробормотала бабушка Морки.

- Я имею в виду их внутреннюю сущность, - кивнул Гердер. - То, что есть
внутри каждого, и является его истинным "я".

Они смотрели на него с вежливым удивлением, ожидая каких-либо пояснений.

Гердер вздохнул.

- Ладно, - пробормотал он. - Я поищу кого-нибудь, кто бы вам это
показал...

***

Их привели в отдел Садоводства. "Очень странное место, - думал Масклин. -
Похоже на Наружный Мир, только из него изгнано все, что мешает жить
беззаботно". Единственным источником света было тут искусственное солнце,
горевшее всю ночь напролет. И не было ни дождя, ни ветра - сама мысль о них
казалась здесь нелепой. Пол вроде бы порос травой, но то была лишь
выкрашенная в зеленый цвет мешковина.

Над полом возвышалось что-то вроде скал или утесов, сложенных из
пакетиков с семенами. На каждом из них был рисунок, который, с точки зрения
Масклина, не имел ни малейшего отношения к реальности. Он в жизни не видел
таких цветов, как на этих рисунках.

- Правда, что Снаружи все так же, как здесь? - спросил молодой священник,
взявшийся познакомить их с отделом Садоводства. - Говорят.., э-э.., говорят,
да, говорят, вы там были. Говорят, вы видели, какое оно. - Видно было, что
он страшно боится разочароваться в своих надеждах.

- Там гораздо больше зеленого и коричневого, - уныло ответил Масклин.

- А цветы.., цветы есть?

- Какие-то есть, - согласился Масклин, - но не такие, другие.

- А я как-то видел такие цветы, - объявил Торрит и тут же умолк, что было
для него совсем необычно.

Они обогнули корпус гигантской газонокосилки и увидели перед собой..,
номов. Высоких круглолицых гномов. Краснощеких нарисованных гномов. Они
сжимали в руках рыболовные удочки или лопатки. Или толкали перед собой
нарисованные тачки. И все, как один, улыбались.

Номы замерли в потрясенном молчании.

Потом Гримма не выдержала.