Ж. Если бы у вас был выбор, в какую эпоху вы хотели бы родиться?
Л. Безусловно в средние века. Там бы я был на месте. Ведь я всё-таки королевский пудель.
Ж. Какие у вас ближайшие планы на будущее?
Л. Планы большие. Надо обязательно приучить приёмных родителей. Я имею ввиду своё меню. Чтобы каждый день разнос и чтобы повкуснее. Ну, чтоб как у моих королевских предков. Чтобы они, наконец, сообразили, мне нужен воздух. Дачу купили бы. Затем конуру побольше, хотелось бы двухкомнатную, но трёхкомнатную лучше. Не мешало бы им позаботиться о порядочной девушке для меня, желательно из хорошего древнего рода. Ну, естественно, чтобы и экстерьер был соответствующим.
Ж. На какой вопрос вам бы не хотелось отвечать?
Л. На вопрос, чего я больше всего хочу.
Ж. Ну, так, что же вы все-таки больше всего хотите?
Л. Съесть вас. Настолько вы мне надоели своими идиотскими вопросами.
_ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _
ПАРИЖСКОЕ ЧУДОВИЩЕ
Бывший инспектор парижской уголовной полиции Жак Туан никому и никогда не поверил бы в реальность этой кошмарной истории, не случись ему самому стать не столько участником, сколько её главным действующим лицом. Тот день начался как обычно. Во всех комнатах и коридорах толпилась весьма пёстрая публика. Неистово барабанили машинки. Гремели трели телефонных звонков. В инспекторской комнате было шумно и весело.
Эмиль и Проспер, усевшись на письменные столы, язвительно обсуждали новую подружку Поля Ламоэнта. Последний известен всему комиссариату, как ловелас и пройдоха, хотя на самом деле был очень скромным парнем. У него немного косил левый глаз, что являлось предметом шуток сослуживцев и причиной затянувшегося выбора невесты. Полю как назло попадались девицы с большим юмором и пышными формами. А он не терпел ни того, ни другого. Благодаря своей излишней щепетильности при выборе достойной подруги он и заслужил славу местного Дон Жуана, больше, разумеется, в порядке шутки.
Вошёл комиссар Шабю.
— Все разыгрываете Поля,— беззлобно заметил он и обратился к Туану, Жак, зайди-ка ко мне.
— Сейчас, господин комиссар, одну минутку. Только соберу свои бумаги.
Когда Жак вошёл в кабинет, то увидел Шабю с неизменной сигаретой, прилипшей к нижней губе. Тот сосредоточенно изучал сводку происшествий.
— Вторая пропажа за неделю. Как тебе это нравится? Причём исчезают рабочие городской канализации. Уходят на работу и не возвращаются. Что они там находят в своём дерьме?
Под Парижем протянулись целые кварталы, куда сливались нечистоты огромного города. Туану было известно, что там, в подземных лабиринтах когда-то давно обитали целые шайки. Но с тех пор прошло, слава богу, не менее сотни лет. Спрашивается, что там делать сейчас? Канализационная сеть стала мала для такого города, ведутся работы по её расширению. Ведь в подземелье стоит такая вонь, что не приведи господи.
«Только бы он не предложил мне заняться поисками дерьмовозов»,— подумал про себя инспектор.
— Вот так,— сказал комиссар, как будто услышавший его мысли.— Тебе и придётся этим заняться. Сходи в городское управление тех служб. Опроси контролёров городской канализации. В общем действуй. Ну, чего скис? У нас такая служба. Всю жизнь в грязном белье ковыряться.
Едва Жак вошёл в инспекторскую, как Эмиль, смешно понюхав воздух, обратился к Просперу:
— Тебе не кажется, что здесь чем-то воняет?
— Да, точно, воняет, по-моему, от этого молодого человека, — и оба весело заржали.
— Уже пронюхали, черти? Откуда вы только узнали про работёнку, которую подкинул мне шеф!
— Газеты надо читать, мой дорогой, газеты! Кроме того, достаточно поглядеть на твою кислую физиономию. А потом последние три дня в городе других особых происшествий не было.
— Вы-то хоть поможете мне?
— Ишь чего захотел. На мне до сих пор висит дело Биньома, а Проспер с Полем ведут расследование убийства на набережной Пале, так что придётся тебе одному покопаться в канализационных трубах,— ответил за всех Эмиль.
Так инспектор Туан без особого энтузиазма приступил к расследованию. Он опросил все технические службы. Поговорил с контролёрами городской канализации. Никто не мог толком что-либо сообщить.
Вначале пропал Лико. Пошёл исправлять повреждение и не вернулся. Затем Бишоф ушёл по вызову и тоже исчез.
Оба были несемейными. Так что хватились их не сразу. Если бы пропали в одном месте, то была бы хоть какая-нибудь зацепка. А то оба исчезли в разных концах города.
Жак взял с собой контролёра и, с тяжёлым сердцем надев резиновый костюм и маску, спустился в коллектор под улицей Нотр-Дам. Именно там в последний раз видели Бишофа.
Контролёр, подсвечивая фонарём, шёл впереди, безошибочно ориентируясь в хитросплетениях подземного лабиринта. Туан, чертыхаясь, плелся сзади.
Вонь была несусветная. Под ногами кишели полчища крыс,— того и гляди вцепятся в резиновые сапоги. Никакая дератизация не могла очистить канализацию от бесчисленного количества этих прожорливых грызунов.
«Куда он мог подеваться? — размышлял инспектор.— Не крысы же его сожрали. Хотя немудрено. Нет, тут что-то не так. Во-первых, за последние полсотни лет ничего похожего не было. Во-вторых, пропали оба почти, одновременно с разрывом всего в один день. Так что вероятность, что их слопали крысы, слишком незначительна».
Внезапно свет фонаря выхватил из темноты кучу отбросов в углу, на которой валялся какой-то предмет. Жак приблизился и взял его в руки. Это была маска!
Да, обыкновенная маска, в которой спускаются в канализацию. Круг света забегал по стене. Вправо уходило ответвление. Шедший впереди контролёр куда-то подевался. Но Жаку было не до него, он пошёл по правой галерее, тщательно осматривая стены и разрезая лучом фонаря темноту подземного коридора.
Внезапно леденящий душу крик разорвал тишину, и сразу всё стихло.
Жак выхватил пистолет и бросился на шум. Бежать было тяжело и скользко. Грязная противная жижа хлюпала под ногами. Задыхаясь, он сорвал маску и впервые по-настоящему вдохнул в себя адски вонючий воздух.
В этот момент из темноты послышалось чьё-то сопение, тяжёлый топот.
Жак посветил и... обомлел. Перед ним, выпучив слепые белые бельма глазных впадин, широко разинув огромную, утыканную частоколом острых зубов пасть, сидело безобразное чудище. Оно было настолько ужасно, что чудовища, встречающиеся в фильмах небезызвестного Хичкока, казались по сравнению с ним детской безобидной игрушкой.
От неожиданности Туан выронил пистолет. Хотел за ним нагнуться, но не смог. Какая-то сила заставила его смотреть и смотреть на это безобразное смердящее исчадие ада. Дрожащий в руке фонарь выхватывал из темноты бородавки неровных наростов, окружающих безглазую отвратительную морду.
Видимо, привыкший к темноте монстр на какое-то мгновение оказался ослеплённым светом и поэтому не сделал попытку сразу сожрать Жака вместе с фонарём и резиновым костюмом.
Для Туана теперь стало очевидно, какая судьба только что постигла контролёра и тех двух пропавших рабочих.
«В свете, только в свете спасение. Эта тварь не любит света»,— мелькнуло в голове Жака.
Внезапно чудовище, захлопнув пасть, издало ужасающий треск и, испустив волну зловония, снова распахнуло её. Не выдержав, Жак попятился. Наконец, дико вскрикнув: «Помогите!» рванулся назад. Он бежал изо всех сил. Бежал, не переводя дыхания. Одна мысль очутиться в чреве этого монстра заставляла его нестись, сломя голову по бесчисленным изгибам и коридорам.
Всё время за спиной он слышал грозный топот могучих лап и страшный, раздирающий душу скрежет зубов.
Внезапно он поскользнулся и, выронив из рук фонарь, с размаху рухнул в грязную вонючую жижу.
«Всё, конец»,— подумал Жак и закрыл глаза. Открыв их через долю секунды, увидел, что монстр застыл перед лучом льющего на него света: фонарь лежал таким образом, что его луч как бы оградил Жака от зубов преследователя. Пока тот, беспомощный перед ярким светом, приходил в себя, Туан снова схватил фонарь, поднялся и юркнул в ближайшее ответвление.
Снова началась эта ужасная гонка: инспектор убегал, чудище догоняло.
Вдруг раздался глухой удар, и Туан на мгновение потерял сознание. Оказывается, со всего маха он врезался в торчащую откуда-то сверху трубу. Если бы не пластмассовый шлем, то его голова неминуемо бы треснула и развалилась, как гнилой орех.
Кровь ручьём хлестала из рваной раны, заливая глаза. За спиной опять раздался характерный зубовный скрежет. Жак, махнув фонарём, на какой-то миг сумел опередить монстра и буквально вырваться из готового захлопнуться страшного капкана.
Силы покидали измученного человека. Его охватило отчаяние. Отчаяние смертельно раненного животного, знающего, что ему не спастись. Но это отчаяние придавало ему силы. Хотя бежать было бессмысленно. Он ведь абсолютно не ориентировался в этих бесчисленных коридорах, сборных каналах и тупиках.
«Неужели конец? Так нелепо погибнуть в этих зловонных трущобах»,— непрерывно звучало в мозгу.
Внезапно впереди мелькнуло еле заметное пятно света. Жак уже давно потерял фонарь и бежал в кромешном мраке, придерживаясь рукой за влажную стену.
Пятно ширилось. Там, там было спасение! Но он больше не в состоянии бежать, совершенно изнемог. Жак заглатывал огромные порции гнилого затхлого воздуха. Старался изо всех сил не потерять равновесия и не упасть. Только бы не упасть... Кровь бешено стучала в висках. Казалось, сосуды не выдержат, лопнут, и сердце вот-вот выскочит из груди.
Лестница!
Край железной лестницы. Жак бросился на неё и, схватившись слабеющими руками за край перекладины подтянул тяжёлое тело.
Монстр, щёлкнув ужасными челюстями, проскочил мимо. Потеряв ускользнувшую добычу, сразу вернулся. Но Жак, намертво вцепившись в железные прутья, сумел несколько секунд продержаться и, чуть передохнув, рванулся вверх.
На его счастье крышка колодца была отодвинута и из отверстия выбивался узкий луч дневного света.
С трудом, помогая себе головой и плечами, сдвинул тяжёлую крышку, выполз наружу и замер, бессильно распластавшись на мостовой.
Подоспевшие прохожие помогли ему выбраться. Никому и в голову не пришло, что довелось пережить под землёй этому совершенно седому человеку. Да, Жак поседел. Поседел в тридцать лет.
По дороге в больницу он успел прошептать лишь три слова:
— Осторожнее, там чудище.
К сожалению, эти несколько минут гонки, где ставкой была жизнь, не прошли для него даром.
Туан потерял рассудок. Несколько месяцев пролежал в госпитале. Потом долго в больнице. Вышел он оттуда глубоким стариком с дрожащими руками и вечно слезящимися глазами.
Только спустя шесть лет, когда рассудок стал возвращаться к нему, Туану сообщили, что под землёй между чудовищем и группой полицейских произошла битва, в результате которой один полицейский погиб, двое ранены, а чудище взорвали гранатой.
Профессор Антуан Латье, изучая останки монстра, пришёл к выводу, что они представляют симбиоз жабы и крокодила. Видимо, каким-то путём в нечистотах сошлись их эмбрионы и в окружающей среде развилось и выросло это невообразимое чудовище... Подземное чудовище Парижа.
_ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _
СПУСТИВШИЙСЯ С НЕБЕС
1.
Впервые я попал в Австралию три года назад, когда на научно-исследовательском судне мы почти год бороздили моря и океаны, изучая циркуляцию подводных и воздушных течений в экваториальных зонах.
В состав экспедиции я был включён в самый последний момент. Внезапно заболел гидрогеолог Николай Ушаков, и руководитель работ профессор Самсонов, маленький, толстый человек с вечно смеющимися глазами, лукаво поблёскивавшими из-под тонких стёкол очков в старинной немодной оправе, предложил мне занять освободившуюся вакансию.
По первой и основной специальности я — историк. Изучаю древние культовые обряды, мифы и легенды.
Вторая моя слабость — море. Как гидрогеологу, мне пришлось четыре с половиной года поработать в Арктике, три из которых провёл в экспедициях вместе с Самсоновым.
Видимо, только этим и объясняется его выбор, так как особенных достижений в этой области науки за мной не числилось, не считая двух-трёх статеек, которые успел тиснуть в толстом специализированном журнале.
Шилова Юлия
Буджолд Лоис
Володихин Дмитрий
Грабб Джеф
Браун Дэн
Василенко Иван