что были самолеты, которые летали со скоростью, превышающей скорость звука.
Я читал -- и мне рассказывал папа, и потом на вечере в нашей школе летчики,
-- что звуковой барьер преодолеть было очень трудно. Но его преодолели. И
тогда реактивные самолеты с газовыми турбинами, нагнетающими воздух,
полетели быстрее звука. Но летели они все-таки не очень высоко. Не дальше
начала стратосферы.
ученые-доктора. А дедушка засмеялся. -- Теперь мне понятно, что мой ответ
вас действительно не может удовлетворить. Ну хорошо. Я исправлю свою ошибку.
Видите ли, Вася Голубев, ракетные самолеты есть и до сих пор -- правда, они
несколько изменились. Но сейчас основным видом воздушного транспорта
являются атомные самолеты. Они бывают грузовые, пассажирские, скоростные.
Каждый тип самолетов используется по назначению и каждый по-своему хорош. Я
надеюсь, что вы избавите меня от подробного изложения всех достоинств и
недостатков атомных самолетов?
пожалел об этом, но потом подумал:
им задаешь вопросы, они освобождаются от изложения подробностей".
улыбнувшись, продолжал:
три -- четыре тысячи километров в час. Они снабжены такими приборами,
которые дают им возможность садиться на любом аэродроме в любую погоду и в
любое время года и суток. Но в силу некоторой несовершенности современной
техники и на приборы, и на их моторы влияет не погода, а не видимые простому
глазу магнитные бури, иногда возникающие в атмосфере. Еще больше влияют и
мешают космические бури. Дело в том, что в межпланетных пространствах то и
дело происходят атомные катастрофы и взрывы. Кроме того, на космические бури
все еще очень сильно влияет солнце, на поверхности которого также все время
происходят атомные взрывы. На поверхности земли магнитные и космические бури
не так страшны, потому их порывы разбиваются о различные слои атмосферы. А
так как атомные самолеты летают на очень большой высоте: тридцать -- сорок
-- шестьдесят километров, где сопротивление воздуха ничтожно, то они
испытывают на себе удары всех этих бурь. Вам теперь понятно, Вася Голубев?
вам сообщить большего. Для этого потребовался бы специалист.
аппарат. На нем стояли мощные осветительные приборы -- юпитеры и похожие на
громкоговорители большие трубы. Люди в голубых халатах подключили этот
аппарат к толстым проводам, зажгли юпитеры и направили их яркий режущий свет
на Васю. Потом они нацелились на мальчика трубами-громкоговорителями.
Покрутив какие-то ручки, медицинские радиотехники бодро доложили:
выстукивали, и он, озадаченный и даже слегка испуганный новым и, пожалуй,
самым неприятным и сложным происшествием за все последнее время, покорно
вздыхал, ложился, вставал, показывал язык и говорил "а". В это же время он
успевал отвечать на десятки самых невероятных и, с его точки зрения, пустых,
порой даже и неприличных вопросов. Дедушка -- Женька Маслов мужественно
отражал натиск ученых, добросовестно рассказывал всю прошлую жизнь Васи,
хвалил его за то, что он был самым лучшим конструкторам в школьном кружке
"Умелые руки" и даже отлично учился.
Голубев имел и тройки и даже двойки, которые, правда, не определяли оценок в
четвертях, но тем не менее в тетради попадали. Но дедушку можно было
извинить: ведь каждому пятикласснику кажется, что в шестом классе все учатся
замечательно и стоит ему перейти в шестой класс, как и он, конечно, станет
отличником.
вполне приличное слово -- "фантазер". Ведь в переводе на язык нормального
школьника оно звучит, как "враль", или "врун", или (когда этого не слышит
учительница русского языка) "трепач". Но ведь это могло и показаться...
подумал Вася. -- Ведь не вздумают же они меня резать?"
стене вспыхнул мерцающим розовато-синим светом. Молодой врач навел на Васю
один из шлангов. Из репродуктора вдруг раздался голос:
слышит.
посмотрел на него и обмер. На экране светились, дышали, бились, двигались
все его внутренности. Он видел, как сжимается и разжимается его сердце,
видел, как вздыхают сероватые легкие, как бежит в жилах ярко-красная кровь.
Он видел все в красках, в цветах и не просто в натуральную величину, а в
значительно увеличенном виде.
цветным рентгеновским аппаратом, который просвечивал тело насквозь, позволяя
видеть невидимое, скрытое.
сердце, стучит так, что его можно было услышать даже за сто метров.
организма с такой точностью, что ошибок в их оценке быть не могло. И
все-таки, когда длительный внутренний и внешний осмотр окончился, ученые
вдруг стали спорить. В спор вмешивались и те, что были за океаном, и, как
потом оказалось, африканские ученые, которые просто не успели прилететь, но
были извещены о конференции. Все забыли о Васе, и он присел на диванчике. К
нему подошел дедушка, крякнул и присел рядом. Прислушиваясь к спору ученых,
он с уважением сказал:
только -- ведь кроме врачей и аптекарей теперь уж, наверное, никто не знает
латинского языка. А они на нем, как на родном, разговаривают.
стоял на сцене, заложив руки за спину, выпрямившись, и на его лице играла
легкая улыбка собственного превосходства. Она почему-то показалась Васе
такой неприятной, что он спросил:
-- А что пишет сейчас ваш отец?
будет двести тысяч строк.
сколько кичится своим папашей. Однако Вася невольно ощутил прилив уважения к
поэту Александру Мыльникову. Подумать только -- двести тысяч строк! Это ж
надо высидеть!
Мыльников-младший обратился к Васе очень официально:
потрудиться. Нам нужно съездить с вами на то место, где вы замерзали и
отмерзали.
запротестовал:
слишком много впечатлений.
место Васиного "воскрешения" нужно отложить до следующего дня.
показалась бледная, пятнистая луна. Она была едва заметна и казалась
заплутавшимся обрывком облака. В домах зажглись разноцветные огни. Слышались
звуки музыки. Бесшумно проносились сияющие мягким светом электронки.
проплывали вертолеты -- маленькие, похожие на жучков, индивидуальные и
побольше -- семейные или общественные. Много было и пешеходов в легких
красивых одеждах. У иных модников одежда была отделана цветной светящейся
тканью, которая мягко и загадочно мерцала в сумерках.
Сертаков Виталий
Корнев Павел
Трубников Александр
Панов Вадим
Конюшевский Владислав
Конан-Дойль Артур