Чтение 20–й страницы книги ~Черный свет~

просветлели и воины стали отделяться от своих семей, которые рассаживались
по пирогам.

- Я им сказал, - вздохнул Ану, - что мы еще вернемся. И они поверили.
Может быть, их не следовало обманывать?

Пироги медленно и осторожно скользили против течения светлой протоки с
кровожадными рыбами пиррайя, постепенно скрываясь под нависшими над водой
лианами.

Воины тоже один за другим исчезали за зеленой расписной стеной
тропического леса. Он словно поглощал их - красиво неприступный, гордый и
жестокий. Всем было грустно. Даже Шарик и крокодил присмирели, печально
глядя вслед последнему воину, который скрылся в лесу.

- Скажите, Ану, вон там, у самой протоки, это не черная орхидея? -
осторожно спросил Вася.

Ану долго всматривался в лесную стену, но ничего не увидел.

- Давайте подплывем поближе. Вообще черная орхидея встречается довольно
редко.

Вездеплав бесшумно двинулся к протоке, только тогда Ану тоже увидел
цветок.

Он висел низко над водой и словно светиле изнутри своей желтой
чашечкой.

- У тебя великолепное зрение, - сказал Ану. - Это действительно черная
орхидея.

На самом деле она была не черной, а скорее темно-темно-фиолетовой или
темно-бордовой. Такой темной, что казалась черной. Когда на ее лепестки
падал свет, они казались бархатистыми и отливали мягким
красновато-фиолетовым светом. Казалось, что свет не отражается от цветка и
идет как бы из его глубины. Этот ровный, мягкий и добрый свет оттенял
покойную и веселую красоту золотисто-желтой чашечки и разноцветных пестиков.

Вася наклонился к нему и хотел было сорвать, но потом оглянулся на Ану:
он уже убедился, что в джунглях ко всему нужно подходить с опаской - мало ли
какие неприятности могли таиться за внешней красотой цветка.

- Не бойся, он совершенно безвреден. Когда зайдет солнце, он будет
благоухать. У него самый сильный и, кажется, самый приятный запах из всех
орхидей. И если у него будет вода, он проживет долго. Может быть, даже
пустит ростки.

Вася сорвал цветок, и они долго рассматривали его, поглядывая туда, где
скрылось красивое и доброе племя, носящее его имя.

Глава двенадцатая

ПРЫЖОК В НЕБЕ

- Итак, каково будет решение? - спросил Ану, все еще с тоской
поглядывая на протоку.

- Давайте обсудим. Что предлагаете вы, Ану?

- Я, Юрий, теперь ничего не предлагаю. Ведь я всего лишь младший
партнер в этом предприятии. Я готов слушаться и повиноваться. Как-никак, а у
меня есть опыт раба, - горько усмехнулся Ану.

- Зачем вы так, Ану?.. Ну зачем? - прямо-таки взмолился Вася.- Ведь нам
нужно все решать вместе.

- На каждом корабле должен быть командир. А он решает все единолично,
не спрашивая советов и никому не отдавая отчета.

Но Юрий твердо помнил обычаи голубых людей и непреклонно сказал:

- Нет, Ану, у нас так не будет.

- А как же будет у вас?

- У нас каждый будет командиром в свое дежурство. Но когда он командир,
он будет выполнять волю всех.

- Ничего не понимаю. Как же это получается? Он - командир и вдруг будет
выполнять волю всех?

- Это очень просто, Ану. Гораздо проще, чем может показаться. Все
принимают одно решение - самое умное, самое правильное и самое удобное для
всех. А потом каждый, когда ему выпадет очередь быть командиром, делает все,
для того чтобы решение выполнить как можно лучше. И вот тогда уже все будут
подчиняться ему. Потому что и командир, и все остальные все будут делать для
всех и, значит, для себя.

Ану недоверчиво посмотрел на ребят, потом задумался и наконец честно
признался:

- Не знаю... С таким распределением обязанностей мне сталкиваться не
приходилось. Но в этом действительно есть что-то очень... верное. Я,
пожалуй, согласен попробовать.

Его можно было понять - больше века он был вождем, почти богом и ни у
кого не просил совета. Он только приказывал, а все покорно выполняли его
волю. А теперь приходилось советоваться на равных. И к этому еще нужно было
привыкнуть.

- Я думаю вот о чем, - сказал Вася, -ведь если мы будем возвращаться
прежним путем, мы неминуемо опять попадем в переделку.

- Почему? - не понял его Юрий.

- Понимаешь, ведь нас засекли где-то над океаном и прислали вдогонку
парашютистов. Кто докажет, что нас не заметят еще раз?

- Пожалуй... Что ты предлагаешь?

- Подождите. Есть еще одно соображение. Мне думается, что если мы
полетим на восток, то время будет работать против нас.

- Неясно! - буркнул Ану.

- Неясно? Когда мы летели сюда, мы как бы догоняли день. А теперь все
будет наоборот - мы полетим навстречу дню, и поэтому ночь станет раза в два
короче. А это... это опасно. Могут заметить. Значит, нам нужно продолжать
полет на запад и снова как бы догонять день.

Они помолчали, и Ану протянул:

- Да-а. Придется все делать наоборот.

- Как это - наоборот? - встрепенулся Юрий.

- Плыть не вниз по реке, на восток, а вверх, на запад. А так как вверху
берега реки заняты противником, то... то придется уходить в сторону, в
какую-нибудь протоку, а уж потом подниматься в воздух.

Ану, кажется, и в самом деле учился советоваться и подчинять свое
самолюбие общему делу. Ведь это дело волей-неволей становилось его делом.

Свернуть в сторону не так уж трудно - в реку впадало немало проток; а
так как и сама река и почти все ее притоки текли с северо-запада на
юго-восток, то и найти нужное ш правление оказалось пустяковым делом.

Стемнело быстро, как это всегда бывает возле экватора и в тропиках.

Казалось, только что над джунглями багровел и переливался буйными и
сочными красками могучий закат и тропический лес стоял притихший, словно
уставший от изнуряющей жары, как вдруг откуда-то налетел почти прохладный
ветер, и тотчас же в небе вспыхнули необыкновенно яркие, крупные звезды и
лес тоже засветился тысячами светлых точек - зеленоватых, багровых, голубых
и алых. Летали огромные светляки, вспыхивали глаза ночных хищников и птиц.
Кажется, даже цветы и те начинали светиться призрачным, трепетным светом.

Все стало необычным, прекрасным и в то же время тревожным.

Воздух чуть похолодал. И плыть по черной мерцающей воде среди двух стен
тоже мерцающего благоухающего леса было бы полным удовольствием, если бы не
проклятые москиты и еще какие-то надоедливые мошки. Они атаковали
беспрерывно, настойчиво и безжалостно. Пришлось захлопнуть все люки и окна.

Исчезли запахи, стали неслышными крики и лесные стоны. Мир превратился
в посверкивающую огнями безмолвную панораму, проплывающую по обеим сторонам
вездеплава. Сразу захотелось спать. Шарик и крокодил устроились за грудой
блоков, а ребята подремывали на сиденьях. Бодрствовал только Ану.

Но когда все спят, нужно, как известно, обязательно заняться делом -
ведь сон очень заразителен. И Ану снова стал рассматривать схемы и описания,
которые он нашел в шкафчиках. Одна из них очень его заинтересовала, и он
увидел моток тонкой, как волос, проволоки, конец которой уходил в глубь
ящичка. Сверившись со схемой, Ану включил одну из кнопок, и в машине
раздался неторопливый, можно сказать, печальный, певучий голос. Он задумчиво
рассказывал о чем-то на незнакомом языке.

Некоторое время Ану прислушивался к нему, потом, согнав крокодила с
одного из блоков, перетащил блок на сиденье и подключил к источникам
питания. Блок несколько минут только помаргивал крошечными разноцветными
огоньками, потом издал несколько звуков, смолк и опять пропищал что-то.
Наконец на нем зажглись красная и зеленая лампочки, и блок стал говорить
явно "человеческим языком" - быстро, чуть картаво, но четко и ясно.

Ану сейчас же выключил кнопки - голос смолк.

- Слушайте самую древнюю и самую печальную историю на вашей Земле, а
может быть, и в Галактике, - сказал Ану, растолкав прикорнувших ребят.

Ребята еще не пришли в себя и, позевывая, с недоверием посмотрели на
Ану. Но тот не стал им объяснять, в чем дело. Он только сказал:

- Переводить буду я, но, поскольку речь идет от имени другого человека,
не обращайте внимания, если я буду себя называть его именем. А звали его
Алаоз. Он последний космонавт с этой вот машины. - Ану похлопал по сиденью.
- Слушайте внимательно!

Ану опять щелкнул кнопкой, и ребята без труда поняли, что он включил
звуковоспроизводящий аппарат вроде магнитофона, на кото. ром "обязанности"
магнитной ленты исполняла тонюсенькая проволока. Потом он включил и блок,
назначение которого объяснять не требовалось. По всем признакам это был
самый обыкновенный лингвистический робот. Он выслушивал чужую речь, находил
в ней закономерности, а обнаружив их, без особого труда для своего
электронного мозга начинал перевод на тот язык, на который он настроен. Но
так как блок был, по-видимому, настроен на язык далекой родины Ану, то
говорил он именно на этом языке. А уж Ану переводил сказанное на русский.

Глава тринадцатая

ГОЛОС ИЗДАЛЕКА