Чтение 20–й страницы книги ~Осколок солнца~

отдельно. "Так вот оно в чем дело! - Курбатов провел по лбу мокрым платком.

- Значит, когда я раньше наблюдал уменьшение напряжения на отдельных
плитах восьмого сектора, это объяснялось не усталостью фотослоя, а выходом
из строя отдельных ячеек. Но сколько их? Какой процент? И причина? Главное
- найти причину".

Он машинально вытер плиту и перевернул ее. Конечно, измеряя напряжение
каждой из них, можно узнать, в какой больше всего испорченных элементов.

Ведь до установки плит на восьмом секторе было известно, сколько вольт
они дают. Но это будет неточно. А вдруг в самом деле появилась усталость
слоя или другая, не менее страшная болезнь? Теперь ни за что нельзя было
ручаться. Для чистоты эксперимента, для полной уверенности, что ты не
ошибся, надо измерить напряжение на тысячах ячеек восьмого сектора. Но как
к ним добраться? Спиливать нижний слой пластмассы, как он сделал на одной
плите? Ужасно долгая и трудная работа. А потом что? Подпаивать тончайшие
выводные проводнички ко всем ячейкам? Нужны месяцы и десятки людей, чтобы
это осуществить.

Сразу перед глазами его возникло развороченное поле, плиты, уложенные
штабелями, и Чибисов, приехавший в составе комиссии. Она должна сделать
кое-какие организационные выводы. В самом деле, разве человек, у которого
нет ученой степени, может возглавлять лабораторию? Вот вам результат
налицо.

"А не послать ли телеграмму, чтоб мои сотрудники проверили? Потом еще
на завод... Невозможно. И Чибисов и тот другой, из лаборатории
термогенераторов, воспользуются моей неудачей, раструбят по всему
институту... Нет, нет... - Курбатов бросился к шкафу и взял оттуда еще
одну плиту "К-8". - Я сам ничего не знаю..."

Он долго распиливал ее - надо вскрыть выводы от ячеек. Затем,
задыхающийся от нервного и физического напряжения, положил плиту на
лабораторный стол.

Ячейки слепли.

Курбатов выключил дугу. В лаборатории сразу стало темно, хотя и горел
верхний свет. Глядя сквозь синее окошечко на остывающие угли, он сидел,
бездумно отдыхая. Наконец боль в глазах утихла, можно было различить на
столе и плиту, и приборы, и лабораторный журнал, в который он по привычке
записал номера испорченных ячеек.

Чуть скрипнула дверь. Вошла Лидия Николаевна. Платье на ней было
зеленое, но сейчас, после яркого света, Курбатову оно показалось розовым.
Остановившись у порога, Лида спросила:

- Можно, Павел Иванович?

- Да. - Он откинулся на спинку стула и закрыл глаза.

Лида помедлила, неслышно прошла к столу, рассеянно с места на место
переставила пробирки.

- Анализ готов.

- Какой анализ? Ах, этот...

Чувствуя неловкость, Лида хотела было уйти, но Курбатов ее остановил.

- Анализ нужен другой. Садитесь. - Он подвинул к ней стул. - Здесь у
меня отмечены номера испорченных ячеек, - равнодушно сказал он, водя
пальцем по строчкам. - Почти короткое замыкание...

- Отчего?

- Если бы я знал, не утруждал бы вас. Прежде всего необходим полный
химический анализ. Затем...

И Курбатов спокойно, собранно, как в давние времена больших невзгод,
говорил ей о сущности явления, которое он обнаружил, о том, как можно
вынуть из плиты запресованные в них ячейки, тут же написал на листке
программу исследований, положил перо и с горечью признался:

- Но выводов мы никаких не сделаем. Материала недостаточно.

Лида поняла, что сейчас беспокоит Курбатова. Положение угрожающее, и
только массовым исследованием ячеек можно найти пути борьбы с их болезнью.
Это как в медицине, где требуется огромный опыт и массовая проверка
лечебных средств.

- Если нужно, исследуем сотни, тысячи ячеек, - говорила Лида. - Возьмем
для начала первые плиты сектора.

Молча Курбатов перевернул тяжелую плиту, и она, как показалось Лиде,
тут же превратилась в дикобраза с мягкими проволочными иглами.

- Видите? Пришлось распилить. Провода я целый день припаивал. А много
ли сделал? Трудно. Слой серебра очень тонкий. Ничего не выйдет, Лидия
Николаевна.

Он пожелал ей спокойной ночи, попросил запереть лабораторию и,
понурившись, пошел к двери.

- Кстати, - сказал он, обернувшись у порога. - Наш разговор о новой
лаборатории считайте несостоявшимся. Простите за легкомыслие.

В другое время Лида бы не удержалась от насмешки. Какой же он ученый,
если в себя не верит? А еще мужчина! Разнюнился - проводнички не
припаиваются! Но сейчас промолчала, понимая, что дело не в проводничках, а
в чем-то гораздо более сложном. Мечта о многих зеркальных полях
становилась призрачной, эфемерной. Для Курбатова это было полной
неожиданностью и крушением всех надежд. С какой радостью и юношеским
задором говорил он Лиде, что в московской лаборатории уже работают над
новым применением его фотоэнергетического слоя...

- Представьте себе, Лидия Николаевна, - рассказывал он, прикалывая к
чертежной доске бумажный лист и рисуя на нем толстым синим карандашом. -
Это вот вагончик трактористов. Видали, наверное, такие? Трактористы
привезли с собой большой рулон специально обработанной ткани или пленки,
на которой напечатаны - да, да, напечатаны! - фотоэнергетические ячейки со
всеми необходимыми соединениями. Рулон этот разматывается прямо на земле -
и, пожалуйста, походная электростанция готова к работе! Она заряжает
аккумуляторы, питает радиостанцию, электроприборы, все что хотите. Такую
пленку можно разостлать возле избушки лесника, бакенщика, высокогорной
обсерватории, у зимовщиков Арктики, где угодно. Из этой ткани можно шить
палатки. Вот она, свернутая, за плечами альпиниста... Поймите, что это
значит, когда мы получим миллионы метров фотоэнергетической ткани! В
магазинах ее будут резать ножницами, как простую клеенку. Заплатили за
десять метров - и у вас уже собственная электростанция, без всяких
бензиновых движков и генераторов. Разве это не чудо?

Конечно, чудо. И Курбатов рисовал уже не на бумаге, а
взволнованно-восторженными словами близкую возможность создания такой
пленки. Правда, трудности огромны: пока еще не удается получить прочный
фотослой, чтобы он не ломался при свертывании рулона; потом придется
повысить полезную отдачу его, - ведь в ячейках не будет термоэлементов,
как в плитах "К-8". Но все это не принципиально. Еще два-три года работы,
и первые десятки метров фотоэнергетической ткани можно будет послать,
скажем, на дрейфующую льдину для практических испытаний.

- А пока займемся ими на снежных полях возле Высокова. Вас это
интересует? - спросил он у Лиды в заключение разговора.

Потрясенная оригинальностью и смелостью его идеи, Лида тогда
пробормотала что-то невнятное и весь день ходила под впечатлением
курбатовского изобретения. Удивительный он человек! Все ему мало, все он
торопится. Ну, подождал бы, пока не решится судьба здешнего зеркального
поля. Так нет, он загорелся мыслью о северных полях, и пока
рассматривается проект высоковской лаборатории, уже мечтает о рулонах
фотоэнергетической пленки.

Сейчас Лиде казалось, что стоит лишь открыть загадку испорченные ячеек,
как все мечты Павла, Ивановича превратятся в реальную действительность.

Тишина. Все окна закрыты. Уже давно выключена холодильная установка.
Жарко.

Лида ходила тяжелыми шагами. Тоненько позвякивали пробирки на столе.
Подошла к другому, где лежала плита с ослепшими ячейками, и, рассматривая
тонкий серебряный узор, подумала: "Неужели все зависит от какой-то чепухи,
от проволочек, которые не припаиваются? Надо попробовать".

Она поискала в шкафу осколок испорченной плиты, включила самый
маленький паяльник и, когда он нагрелся, притронулась залуженным концом к
канифоли.

Голубоватая струйка дыма заметалась над столом. Подцепив крохотный
кусочек олова, Лида попыталась связать его с серебряной полоской на плите,
но, сколько ни водила паяльником, так ничего и не добилась. Серебряный
слой протерся, пластмасса под ним вспучилась, а капелька олова упрямо не
хотела прилипать.

С присущим ей упрямством, высунув кончик языка, будто так легче
работать, Лида пробовала сначала расплавлять канифоль на серебре, потом
класть на него крупинку олова и, лишь чуть тронув паяльником, сразу же
отдергивать руку.

Ничего не получалось. Олово отскакивало. А если чуть перегреешь, тонкая
полоска моментально прогорала. Лида выключила паяльник, подождала, чтобы
он немного остыл, и начала снова. Но пайка не получалась.

Только дьявольское терпение, воспитанное на сложных и очень тонких
лабораторных анализах, удерживало Лиду за столом. Она во что бы то ни
стало хотела изучить незнакомую ей технологию припайки выводов к
тончайшему металлизированному слою, чтобы найти новый способ, который бы
дал возможность быстро и надежно припаять тысячи проводников. Иначе
загадка умирающих ячеек никогда не будет разгадана.

Чего только Лида не делала! Это было настоящее планомерное исследование.

Мешала повышенная нервозность. За окном уже светлело, скоро начнется
трудовой день, когда Лида должна заниматься своими основными делами.

Возиться с паяльником никто ей не поручит. Но сейчас это было нужно.
Очень нужно.

Легкая, пока еще неуверенная радость закралась в сердце. Уже
получается, уже успех: капелька прочно держится на серебряной полоске.
Теперь к ней нужно припаять тонкую проволочку. Новая беда - слишком тонкий
проводничок обламывается, а возьмешь чуть потолще - отрывается вместе с