Чтение 20–й страницы книги ~Тени войны~

его тяжестью, а острые пеньки, впивавшиеся в тушу, довершили гибель
несчастного животного.

Морис пришел в себя от легких щекочущих прикосновений. Он приоткрыл
глаза.

Затылок разламывала тупая боль, и все вокруг было размытым. Морис никак
не мог понять, где он и кто рядом с ним.

Он кожей чувствовал близость чего-то теплого, доброго. Может быть, он
снова стал маленьким? Все было точь-в-точь как в детстве - те же ощущения.
Вот сейчас он окончательно проснется и, если рядом не будет мамы, зальется
горькими слезами. В глазах его медленно прояснилось, черты лица, склоненного
над Морисом, стали отчетливее, узнаваемое. Из памяти всплыли черты Юдит, ее
волосы, глаза, голос.

- Ю-ди... Ю-ди-ит?.. - простонал Морис.

- Тихо, тебе лучше не разговаривать, молчи.- На губы его лег палец.

Наконец он сумел окончательно открыть глаза. Во второй раз увидев перед
собой лицо Юдит, Морис не стал удивляться, а принял все как есть. Девушка
была красива,

приветлива и до мелочей походила на ту, которую Тимотеус застрелил в
каюте Валевского. Морис поднял руку и погладил шелковистые волосы девушки.
Она счастливо заулыбалась и прижала его ладонь к своей щеке.

- Как тебя зовут? - разлепив потрескавшиеся губы, сипло проговорил
Морис.

- Анупа, меня зовут Анупа.- Голос ее звучал приветливо и звонко.

- Прекрасно. - Морис оперся на землю и сел. - А меня зовут Морис.
Понятно?

- Понятно, Мо-рис,- ответила она с готовностью, не сводя с него глаз.

- Откуда же ты взялась? А? Анупа? - спросил Морис и устало улыбнулся.

- Я убегала от черных демонов и увидела тебя, Морис. Демоны убили
глупых лягушек Хоро и Тернику.

- Какие демоны, о чем ты?

- Обыкновенные демоны. Черные и очень страшные... Мо-рис, ты войдешь в
хижину моей матери?

- Какую еще хижину? - Морис все еще туго соображал после постоянных
травм головы.

- Я хочу, чтобы ты был моим мужчиной, чтобы ты вошел в хижину моей
матери! Ты рад этому? - быстро, скороговоркой выпалила она.

Обалдевший Морис, ничего не понимая, пялился на девушку, а потом вдруг
зашелся в приступе хохота. Он то падал, то вставал на ноги, но ненадолго.
Смех валил его, ослабленного, на землю снова и снова. Наконец это перестало
нравиться Анупе. Она поднялась с камней, схватила хохочущего Мориса за
шиворот, а другой рукой коротко ударила его под дых. Морис охнул и присел.
После некоторой паузы он сказал:

- Видишь ли, крошка, я вроде как на службе. Несколько раз глубоко
вздохнув, он восстановил дыхание. Девушка неподвижно сидела, не спуская с
него глаз.

- Теперь я знаю, что среди мужчин - ты самый сильный, - продолжала она,
как ни в чем не бывало, - а среди женщин - я! Ты понимаешь, о чем я говорю,
Мо-рис?

- Догадываюсь, крошка, - ответил он, держась за живот. - Скажи, Анупа,
а откуда ты знаешь мой язык?

- Скорее, это ты знаешь наш. Этот язык знают муюмы, бактисы, жители
пустыни Ронги и в большой стране Мго. Все, кто поклоняется Железному Отцу,
говорят с ним на его языке, ну и между собой, конечно. Этот язык муюмы
называют нгоро - "божественная речь". Очень давно, много лет назад, когда
мой народ существовал в обличье рыб и питался водорослями в океане, пришел
Железный Отец, дал нам новую жизнь, богатые дичью леса, глубокие озера и наш
новый язык муюмов. То же он сделал и с другими народами, но люди ссорились
между собой, убивали друг друга и пожирали. Муюмы ели бактисов, а жителей
Мго поедали ронгийские людоеды. Ведь каждый в иноплеменнике видел только
зверя, еду. Тогда Железный Отец спустился с Саардских гор и подарил нам
нгоро. Войны сразу прекратились, мы поделили земли и стали уважать границы
друг друга. Так говорят легенды. Беспокоясь о нас. Творец

создавал новых диковинных больших зверей, и мы получили много мяса.
Одного такого зверя ты сегодня убил... Ты храбрый, Мо-рис, ты сильный!

- Какого еще зверя? - не понял Морис.

- Как же, а вон там, в кустах, забыл?

- В каких кустах?

Только тут Морис обратил внимание, что с той стороны, куда указывала
Анупа, был слышен частый писк, шорохи, хлопанье крыльев - одним словом,
возня.

Когда Морис приблизился к кустам, он стал очевидцем того, как по
громадной туше зверя прыгали птицы величиной с индюка, с массивными клювами,
и сосредоточенно долбили тушу то тут, то там. А в залитой кровью траве
кишела всякая лесная мелочь.

Морис сплюнул под ноги и вернулся к Анупе.

- Откуда... это здесь?

- Как, ты совсем ничего не помнишь? - И девушка рассказала все до
мельчайших подробностей, особенно приукрашивая подвиги Мориса.

Жутко надоели мухи. Они лезли в лицо, уши, глаза. Морис так устал, что
уже не отмахивался от них. Вслед за Анупой он шел целых полдня, причем
только с одним привалом. Девушка несла мешочек с вяленым мясом рыбы, которую
добыл Морис, и пару связок каких-то съедобных плодов, и совершенно не было
заметно, чтобы она хоть чуточку устала.

Анупа подпрыгивала, что-то напевала на своем варварском диалекте, а
Морису оставалось только идти и любоваться ее стройными ножками. После того
как Анупа в который раз обернулась и, счастливо улыбаясь, спросила: "Как
дела?" - Морис усмехнулся и, пройдя еще несколько шагов, бросил:

- Дела лучше, чем у Робинзона Крузо... Дикарка остановилась и
посмотрела на своего спутника.

- Почему? - спросила дикарка.

- Потому что у него была только коза, - улыбнулся Морис,- а у меня есть
ты!

Анупа недоуменно пожала плечами и, повернувшись, продолжила свой путь,
давая понять, что больше тратить время на пустяки она не собирается. Так они
шли в абсолютной тишине около получаса, после чего Анупа вдруг резко
остановилась. Морис даже наткнулся на связку фруктов, которую она несла.
Девушка медленно повернулась к своему спутнику, серые глаза ее гневно
сверкнули.

- Когда мы придем в деревню, я обязательно подарю тебе козу, Мо-рис! -
отчетливо произнесла дикарка и, круто повернувшись, продолжила путь.

Колонна медленно втягивалась в ущелье. Известковая пыль из-под копыт
сотен буйволов поднималась белесыми клубами и ложилась на пропитанные потом
доспехи. Полуденный Бонакус раскалил кремниевые панцири, и вскоре можно было
видеть, как кое-кто из воинов падал со спины буйвола, сраженный тепловым
ударом. Рабы оттаскивали их на обочину и приканчивали, протыкая сердце иглой
гигантского кактуса. Оставлять раненых считалось позором, а взять их с собой
не было никакой возможности.

Деревянные иглы длиной в локоть, отполированные мелким речным песком и
ребрами жертв, были опасным оружием в руках тренированного раба. Воины
носили железные иглы, но рабам железа не доверяли. С умерщвленных иглами
воинов снимали уже ненужные им доспехи и складывали рядом с покойниками, а
потом рабы из арьергарда собирали тяжелое убранство.

Главный нарвад империи с досадой наблюдал, как тают ряды вверенного ему
войска, но иначе нельзя - за каждым кустом прятались метатели. Каждое мелкое
племя считало правилом хорошего тона убить несколько солдат сильного и
богатого войска императора, а затем хвастать перед своими соседями, чтобы те
зауважали, а то и просто боялись.

Вот и стерегут они все от мала до велика, сидя на деревьях или
забившись в какую-нибудь щель. Стоит только в рядах колонны появиться
легкомысленному молодому воину, снявшему тяжелые доспехи, как тут же
зашелестит в воздухе раскручиваемая

праща и желтый блестящий шарик вонзится в грудь бедняги, а в кустах
низколобые угрюмые горцы с темной завистью в глазах будут смотреть на своего
приплясывающего удачливого сородича.

Вот уже авангард колонны начал выбираться из каменных тисков ущелья.
Передовые отряды сразу строились в боевые порядки и, ведомые своими храбрыми
бригадирами, шли в атаку на густые заросли, где прятались коварные горцы.
Буйволы, подгоняемые острыми шпорами, с яростным ревом, словно танки,
утюжили кусты, и оттуда в панике, словно тараканы, разбегались метатели.
Солдаты на буйволах догоняли их и вонзали им в головы четырехгранные спицы.

После того как горцы были частью разогнаны, а частью перебиты, колонны
войска, не стесненные ничем, выходили из ущелья на плоскогорье и поотрядно
становились на отдых.

В центре лагеря быстро установили шатер нарвада Аххи, и, видя издали
пурпурный купол своей походной резиденции, нарвад повернул своего буйвола к
ней.

Он проезжал мимо солдат, хозяйским глазом определяя, в каком состоянии
находятся буйволы, смеются ли солдаты, распрягая их. По запаху узнавал, что
они готовят на своих кострах.

Нарвад чувствовал настроение войска. За Аххой ехали военачальники
рангом пониже, но все только на буйволах белых и желтых.