Чтение 20–й страницы книги ~Один на один~

- Эи-и-иэх, не спрашивай, соколик, не спрашивай... душу не береди... сгинула животина... как есть, пропала... Ни шерстинки не нашел... Вот, ть, незадача какая... А куда, ишь, мы идем, касатик?

- Как - куда? К ВД твоему.

- Так... это... а-а и откуды ты дорогу к нему знаешь, соколик?

- Я? Я никакой дороги не знаю. Я просто рядом с тобой иду. Я думал, ты ведешь.

Кувалда Гризли уставился на Сашу с нескрываемым удивлением:

- Я?

Видно, он и вправду сильно удивился, потому что молчал. Через несколько минут он огляделся, смачно плюнул в сторону и затянул:

- Э-это, ить, и как же я могу, вот тако-ко вот, по-простецки, знать, где их сиятельства сей день обитают? Кумекалкой-то своей кумекай немного... Чай, не по уши деревянный... Кумекалку-то свою заводи... пора, сердеш-ный мой, пора... Эт, тебе не на хуторе твоем бабочек ловить... Эт, мил человек, Го-о-ород... тут с понятием надо... с уважением...

- Ты опять свою бодягу затянул? - грозно начал Саша.

Кувалда его не слышал. Он с упоением отдался своему любимому занятию:

- ... Это-о, не дело-о, не дело-о, паря, так на старика наскакивать. Ты ба лучше... не стоял ба стоймя... как истукан каменной, а сел ба в сторонке да послушал умного человека... меня то есть, потому как я дурного не скажу. А полезности от меня... много...

- Кувалда. - Саша подошел к нему вплотную. - Я шутить не люблю. Ты меня достал. Отвечай на вопросы коротко. А будешь сильно трендеть...

- ... ить, и не пуга-ай, не пуга-ай, паря, пуганые мы...

- Я не пугаю.

Сомнительно, чтобы этот старый болтун оказался крепче, чем выглядит. А в таком случае, может, и стоит его треснуть хорошенько? Силу он, кажется, уважает. Как тогда сильно на него рыкнул Стармех. И что? Моментально заткнулся.

- Я не пугаю, - еще более спокойно повторил Саня, закатывая рукава.

Кувалда, не прекращая болтовни, подозрительно покосился на Сашины приготовления. Но только когда Саша замахнулся, отскочил в сторону и обиженно сказал:

- Ну-у-у, и чего так нервничать, чего так нервничать? Могу и помолчать... чуток...

- Помолчишь, это верно. Но вначале ответь мне по-человечески: где живет ваш этот ВД?

- А-а-а... - Поскольку рукава у Саши все еще были закатаны, Гризли ограничился короткой формулировкой: - А хрен его знает...

- Как это - хрен? Ты же сам у него был.

- Это-о... был, конечно... так ить он, болезный, в одном и том жа месте долго не живе-ет... А я, почитай, уж сколько деньков из Города ушел... Поди сыщи его теперича...

Странные у них тут диктаторы, ничего не скажешь.

- Он что у вас - бродяга?

- Это-о-о... а и бродяга... что ж с того? Зато и если кто каверзу каку надумает, так и не с ходу сыщет... опять же удобно...

- И как его тогда искать? Ну вот, например, если он мне сейчас понадобился?

- Эт-т, дело хитрое... перво-наперво надоть настроение евонное узнать...

- То есть? По радио, что ли, сводки передают?

- ... эх, да штой-то ты все время ехидничашь? Язык твой поганый... Како тако радио? То ты мне голову морочишь? Тута всякий дурак тебе скажет: на небо надоть смотреть...

Саша сразу вспомнил сегодняшние надписи и спросил:

- Он что у вас - облаками с народом общается?

- О! - обрадовался Кувалда. - Дурак дурак, а сообразительный. Как же, как же, облаками... чего напишет, того и думай. А че сегодня было?

- NO, - ответил Саша, - "нет" значит по-английски.

- Не учи ученого, сами по-англицки разбираем... NO... - Он задумчиво почесал нос. - NO - это плохо, а в какой стороне видал, не помнишь?..

- Примерно там. - Саша махнул рукой на север.

Беседуя вот в таком интересном и познавательном ключе, наши герои незаметно дошли до здоровенной ямы. "Похоже на воронку, - подумал Саша. - А если так, нехило, видать, рвануло. И не очень давно, судя по свежим комьям земли. В общем, конечно, ничего особенного". Единственное, что смутило Сашу, это был запах. И не просто запах - из ямы невыносимо несло тем самым, которое... категорически... за нарушение... ну, в общем, ты меня понял?

Кувалда равнодушно осмотрел воронку и стал обходить ее справа.

- Такое впечатление, что здесь недавно рвануло сортир, - задумчиво спросил-сказал Саша.

- Это не-е, сортир не так взрывается... - спокойно ответил Гризли, - эт, видать, колбасники опять напору прибавили... оно и треснуло...

Ясно? Вот так бы сразу и сказали. Все понятно. Колбасники. Напору прибавили. Саша даже не стал переспрашивать. Он вдруг почувствовал такую усталость, что ему уже было совершенно все равно, у кого там чего треснуло.

- Кувалда, - сказал он сонно, - у вас тут спать как и где ложатся? Есть на этот счет какие-нибудь правила?

Гризли резко остановился, глянул на небо, потом себе под ноги, потом сильно хлопнул себя же по голове:

- Ах, ить, калоша, как есть - калоша! Заболтался совсем, чайник дырява-ай! Давненько со мной такого... ить, и как же теперь... А все эти прогулки мне загородные... баловство одно... приходишь потом... малохольный весь... все из памяти вон... Ить, и што ж теперь... - И мелко затрусил обратно, наклонившись и что-то высматривая на дороге. Саша, стараясь не отставать, двигался следом.

Очень скоро принцип движения Кувалды стал ясен. Он находил в старом растрескавшемся асфальте люк, наклонялся к нему, кажется, даже нюхал и шел дальше. В некоторые люки Гризли стучал.

Местная традиция. Или ритуальные танцы. А может быть, он сейчас будет заниматься ремонтом того, что треснуло в результате халатности колбасников... У Саши слипались глаза.

Фу, черт! Как будто и вправду - слиплись. Вокруг наступила кромешная тьма.

- Кувалда!!! - закричал Саша не помня себя. И тут же услышал над ухом спокойный голос:

- Эт, орать-то здесь не надо... тишай, тишай, паря... двигай сюда...

Саша почувствовал, как его крепко взяли за руку и куда-то тянут. Вниз. Похоже на то, что мы спускаемся в люк.

Саша беспомощно глянул вверх, успел еще заметить крупные звезды на угольно-черном небе, оступился и упал... Крышка за ним закрылась с неприятным лязгающе-чавкающим звуком.

Он упал на что-то жесткое. Рядом кто-то двигался и сопел. Пахло застоявшейся водой и чем-то знакомо-вкусным. Далее Саша стал свидетелем странного диалога.

- Эт, того... двоих за жилет возьмешь? - Голос Кувалды.

- За два? - Чей-то глухой равнодушный голос.

- Побойся Бога, мила-ай...

- За один без ужина.

- Это, ить, может, тогда за два - с ужином и завтраком?

- Идет.

- Э-эх, кровопийцы...

Тут кто-то рядом зажег огонь, и Саша прищурился. Они находились в тесной комнатке. Кувалда сидел на лавке у стены с довольной физиономией. Невзрачного вида лысый мужичок пристраивал на столе масляный светильник.

- Где это мы? - спросил Саша.

- Это, не боись, друг, не боись... здеся не обидют...

Мужичок тем временем куда-то ушел, но очень скоро вернулся с двумя алюминиевыми мисками и поставил их на стол. Неописуемо прекрасный аромат еды моментально наполнил крошечное помещение. Саша испугался, что сейчас захлебнется слюной.

- Эт-то славно, славно, эт-то вовремя... - Приговаривая так, Кувалда быстренько придвинулся к столу - Ты, т, того, не зевай, паря, налетай... уплочено...

В миске оказалась горячая гречневая каша.

От жадности Саша сразу же сильно поперхнулся, после чего нечеловеческим усилием воли заставил себя есть помедленней. Мужичок появился снова через несколько минут, поставил две кружки, не меняя интонации, равнодушно сказал:

- Ешьте быстрее. Свет скоро унесу, - и вышел.

Ну, быстрее так быстрее. Каша была без масла и без соли, но тем не менее жутко вкусная. В кружках оказалась простая вода. Ровнехонько с последним Сашиным глотком появившийся мужичок исполнил свою угрозу и унес светильник-плошку.

- Это-о-о... хорошо-т ка-ак... - благостно протянул где-то в темноте Кувалда. - Все, паря, раскладывайся... почивать будем... О-а-а-о-у... - Послышался звук широкого зевка.

Саша стал покорно искать свою постель.

Жесткая лавка оказалась совсем рядом, и он тут же ударился об нее коленкой. Впрочем, и длина и ширина ее вполне позволяли разложить уставшее тело целиком. Саша лег, предвкушая, как сейчас провалится в глубокий здоровый сон. Фига с два! Давно уже, кажется, он не ощущал себя таким бодряком. Хотелось вскочить с лавки, сделать несколько пружинистых приседаний, может быть, даже поотжиматься от пола и идти дальше.

- Кувалда, - тихо позвал Саша. Но ответом ему был уже нарастающий храп.

Можно полежать и поразмышлять. С открытыми глазами или с закрытыми - все равно, потому что темень здесь... вот-вот, как у негра именно там.

Это и куда ж, интересно, меня занесло? Кому сказать - в жизни не поверят. А куда это вы направляетесь, молодой человек? Да вот, с Кувалдой Гризли ко Второму Диктатору идем, Светку Жукову вызволять... Каково звучит? То-то, сам балдею. И, как назло, Саня здесь - не помощник, сам ничего не знает, в уголок забился, высунуться боится. Да ничего, пробьемся. И все-таки очень специальный мир себе придумал господин Антонов. Вот, например, казучча. Да даже и Бог с ней, с этой казуччей, таких хищных одеял в современной фантастике - в каждой второй книжке. Гораздо интересней поразмышлять об оригинале ВД, который категорически запрещает сваливать фекалии, а сам и постоянного места жительства не имеет... Или о том, как он умудряется писать облаками... Или почему он пишет по-английски...

... Почему этот ублюдок так упорно и с таким удовольствием напихивает в свою дрянную речь столько английских слов? Вомбат сидел на пороге разрушенного дома и докуривал предпоследнюю сигарету. На завтра останется ровно одна. Что делать потом - хоть на стену лезь. Этот клоун, называющий себя Вторым Диктатором, не курит! Называющий... Господи, какая чудовищная каверза! Где-то, когда-то, случайно, мельком в списке декораций упомянул этого Второго Диктатора... Никто и не думал никогда - идти в этот Город. Было придумано: Город. Есть такой. Там, далеко. Опасный и непознанный. Ну, казалось бы, и фиг с ним... Господи, ведь это же мой мир, я его сам придумал и сотворил! Откуда в нем взялась вся эта нечисть и гадость? И каждая, прошу заметить, - со своими повадками и гримасами. Претендующий на оригинальность мир, выуженный из темных закоулков моего сознания... Этот Второй Диктатор (а почему, интересно, не дуче или фюрер?) даже не удосужился приставить ко мне охрану. Наглость, достойная лучшего применения. Он прекрасно понимает, что без НЕЕ я никуда не денусь. Конечно, не денусь... Булкин, Булкин... Кто бы мог ожидать от тебя такой самоотверженности? Спокойно, дружище, не дрейфь. И не жди от меня, пожалуйста, несусветных подвигов. Я не собираюсь изображать из себя дебильную смесь Ван-Дамма со Сталлоне и пытаться голыми руками раскидывать твою охрану. Мы скоро выберемся отсюда. Ты даже не представляешь, КУДА мы выберемся... Мне ОБЕЩАЛИ... Только бы этот неврастеник не подвел, не разнюнился в последний момент. Держись, Пончик. Охотно верю, что тебе не слишком комфортно. Но вот отсутствие сексуальных посягательств я тебе гарантирую. Об этом я, оказывается, уже заранее позаботился. Если глянуть поподробнее, интересный, знаете ли, экзерсис получается. Сильно меня, видно, достал род людской... Здесь, оказывается, нет ни одного самца, способного на соитие. А в качестве особо изощренной издевки - специально выделена каста, из низших, - гейши. С очень смазанными признаками пола и настолько презираемая, что им даже не разрешают стричься и бриться. А в местных антисанитарных условиях этот запрет превращает несчастных гейш в ходячие питомники для насекомых-паразитов. Душераздирающее зрелище. При этом поют - заслушаешься. Слезу у ВД вышибают стабильно. Естественно, что Булкин на этом фоне оказался просто подарком небес, несмотря на некоторые метаморфозы внешности. За которые, кстати, категорически отказываюсь нести ответственность... И все-таки ВД этот - любопытный тип. Этакая свалка моих подавленных и побежденных комплексов, густо унавоженная обидами и несправедливостями. Но рожа у него... Преотвратная. Даже неудобно как-то...

...Мерзейшая физиономия этого диктатора преследует меня даже во сне! Жутко. Просто жутко. Когда я его увидела в первый раз, думала, на месте умру от омерзения. Нет. Не умерла. Теперь сижу на этом грязном диване в убогой захламленной комнатенке и прислушиваюсь к голосам за дверью. Сегодняшнюю тюрьму можно назвать даже уютной. Еще бы пыли поменьше... Нет, эти лысые идиоты порядок наводить не умеют, лучше и не просить. Пробовали уже. Они, кажется, вообще ничего не умеют, кроме как стоять, выпятив животы и вытаращив глаза. Вот это у них здорово получается. Руки так и чешутся - подойти и треснуть с размаху по такому вот выпяченному пузу... Видно, такое же желание они пробуждают и у ВД, потому что бьет он своих охранников почем зря и каждую минуту. Одно хорошо. Слава Богу, ни за жизнь, ни за честь свою здесь беспокоиться не надо. Нам предоставлен режим всеобщего обожания. Это теперь ясно. Не то что вначале... Первое время, - о, Господи, вспомнишь, аж жаром обдает! Три ночи первых вовсе не спала, с неослабеваемым ужасом ожидая, что вот-вот откроется дверь и этот омерзительный ВД вползет к ней... Да, да, именно вползет, оставив свою дребезжащую инвалидную коляску на пороге. Нет. Ничего подобного не случилось. Ни в первую ночь, ни во вторую. Даже, знаете ли, удивление брало: зачем же тогда хватали и запирали? Не говоря уж о том, что взгляды этот ВД бросает на меня совершенно однозначные. Что ж, будем надеяться, что и дальше не тронут. Наверное, меня оставили на изысканный десерт или берегут, как жертвенную овцу для какого-нибудь местного очень религиозного праздника... Черт их всех тут разберет. Ой, мам, мамочка, и куда ж это я попала?

За дверью тошнотворно громко и хлюпко храпит охранник. Почему они все здесь бритые наголо? Бритые... Какая гнусная насмешка. Бритый, солнышко, где ты? Приходи сюда и убей их всех! Не странно ли, что на помощь я зову Бритого? А как же Виталий? Виталий... Это самая интересная подробность. Он здесь. Не падайте в обморок, мадам. Ну да. Здесь. Я его видела. Не могу точно сказать, ему ли я обязана своим нынешним положением, но для себя он расстарался. Открою страшную тайну: там, у нас, - в смысле, в нормальном мире, еще при жизни, - фигура у нашего Виталеньки была... Обыкновенная, так скажем. Зато теперь! Ах, не подумайте чего плохого - наше врожденное чувство меры и вкус нам и здесь не изменили. Ну, чуть-чуть подбородок покрепче. И плечи - пошире. И бицепсы - поубедительней... Вот такой красавец теперь здесь прохаживается. Да, он получил мое послание - этот старый болтун в кепке не подвел - и явился на зов. Тусуется теперь где-то здесь, с ВД этим поганым треплется по-свойски. Бред. А я сижу взаперти, каждый день вынуждена за обедом лицезреть рожу ВД. Этот урод почему-то предпочитает принимать пищу только в моем присутствии. Хорошо хоть, не из моих рук. И так килограммов на десять уже похудела из-за этих обедов. И ему еще мало! Со всеми возможными почестями я должна сопровождать этого уродского диктатора во всех его поездках. А я танков с детства боюсь! Что за дебильный мир! Мне, оказывается, по большому блату выдают по полведра воды в день. На все про все. У них тут с водой напряженка. Рядовые служащие, оказывается, получают всего по две кружки. Хочешь еще? Только за дополнительную плату. Это все мне ВД лично объяснил. Хоть я и не спрашивала. Делать мне больше нечего, как со всякими придурками разговаривать. Даже если они себя диктаторами величают... Сижу тихо, вопросов не задаю. Вот поэтому я до сих пор и не знаю, почему, черт побери, здесь ночь наступает, как будто кто-то разом отключает большой рубильник...

"... И почему так мгновенно наступает ночь? - Саша ворочался на жесткой лавке. - Судя по тому, как суетился Кувалда, оставаться ночью на поверхности здесь не рекомендуется. Видимо, небезопасно. Верю. Верю сразу. Спорить не буду. Спросить можно? Вот сейчас мы - где? Вроде на друзей Кувалдиных не похоже, друзья себя так не ведут. Больше всего это смахивает на гостиницу. Люксы и полулюксы с полупансионом. Чем, интересно, здесь расплачиваются? Как там сказал Гризли? Двоих за жилет? Двое - это, понятное дело, мы. А жилет? Это - который без рукавов? Или - который "лучше для мужчины нет"?"

Саша незаметно уснул. Приснился ему хороший, весело-трескучий костер. И Команда. Все сидели вокруг костра, ели гречневую кашу с тушенкой и слушали Пургена. Леня, жестикулируя ложкой, в лицах рассказывал, как в прошлом году они с Цукошей воровали в Таборе спасжилеты. Сон был добрый и смешной. Наверное, Саня постарался.

Нас утро встречает прохладой, нас, чем-то там, встречает река. Кудрявая, что ж ты не рада?.. А вот с кудрявыми здесь, похоже, туго. Мужик, принесший завтрак, тоже оказался совершенно лысым. Поставив кружки, буркнул:

- Ешьте и сваливайте живо. Мы закрываемся.

Очень культурные ребята.

Быстро проглотили лепешки и запили их горячей жидкостью. Не чай, видно, что-то на травах заваренное. И все. Не успели оглянуться - опять стоим посреди улицы, и Кувалда бухтит себе под нос:

- Это-о, ить, жулье такое... крохоборы прокляты-ыя... так твою и разэтак... Два жилета содрали, а ни отдыха, ни толку... Хоть бы гейшу позвали, жмотье... Это, ить, здеся завсегда так, не то что в старых кварталах... Тама народ солидный, к людям уважение понимает... а ту-ут - содрать сдерут, а сервису не дождешься...

- Ага, - поддакнул Саша, - и каша была несоленая. Кувалда крякнул и уставился на Сашу, как на идиота.

- Эт, того, паря, ты тут из себя барина не строй, не строй... Зажирели вы там у себя на болотах, зажлобились... Соли ему подавай... Ишь, господин какой... Вот придешь к ВД в гости, он-тко тебе на радостях, премию пропи-ишет, тогда и будешь - соль, ить, ложками хавать да кофеем запивать...

Своеобразное у них тут представление о роскоши: много соли и много кофе. Интересно, а какую такую гейшу он имел в виду?

- Ну, и куда направимся? - Саша бодро вертел головой, пропустив мимо ушей тираду Кувалды.

- Ишь ты, быстрый какой... никуды не пойдем... тута сидеть будем, на небо смотреть... настроениев ждать...

Ага. Ясно. ВД сообщит народу о своем расположении (или НЕрасположении) посредством облаков.

- Эт, того, паря, ты вот сюда садись да в тую сторону гляди... а я сюда поворочуся...

Вот так и сели. Таким вот сидячим тянитолкаем. Сидим. В небо пялимся. Облаков ждем. А вот если ветер, например, в другую сторону подует? Так можно век на одном месте просидеть, ничего не узнать... Саша затосковал от такого занятия очень быстро. А Кувалда, похоже, и вообще - закемарил, так как замолчал. Нет уж, так и с тоски помрешь.

- Эй, Кувалда, - Саша легонько пихнул его локтем, - а ты сам-то у этого ВД чего делал? В Городе чем занимаешься?

Гризли вздрогнул, просыпаясь, но заговорил моментально:

- А-а-а... Это-о, ить, дело сурьезное... - Он немного поерзал на месте, в предвкушении долгого разговора. - Работа, ишь, в основном, сезонная... Пестряков, там, мочить али помидорам костьши перебивать... - Звучало жутковато-интригующе, но Саша решил не уточнять, каким именно образом мочат пестряков. - ... А, ить, у ВД я в законе, в законе... в прошлом разе, как я уходить-то собрался, их сиятельство мне самолично грамоту вручили... от оно как...

- И где ж эта грамота?

- Дык, на сахар выменял, у лоткарей...

- А-а-а, врешь ты все, Кувалда! - развеселился Саша. - Сам говорил, что у тебя диабет!

- Ну-у, тко, ну-у, тко... Пойма-ал, пойма-ал, егоза ты шершавая... Ох и ехиднай ты парень, ох и ехидна-ай... подковыриста-ай... Все, ишь, подкузьмить старика норовишь, поддеть. И не вру я вовсе, привычки такой не имею. Ну да, диабет... Зачем же врать-то? Про здоровье врать - самому можно беду накликать... мда-а... конешно, диабет... так я сахарок-то обратно на диколон выменял, иначе никак было...

Диколон - это на его варварском языке, видимо, одеколон. Трудно следить за его мыслью, трудненько. И почему он все время называет ВД сиятельством? Это что - титул диктатора? Полный ералаш. Ну тебя на фиг, вместе с твоим диабетом.

- Ладно, ладно, Кувалда, не отвлекайся. Ты про ВД рассказывал. За что он тебе грамоту вручил?

- Оно-тко, мда-а... за удовольствие, моральное, так сказать, удовлетворение, за него... а это-о-о, того... слизней я для него рогатых дрессирую... от-то, дурныя животныя! А ихнему сиятельству очень нравятся, особенно когда по-писаному ходют. Хе-хе. Я давно уж намастрячился: палочку об ихнюю самку потру, а потом веду у самца перед носом, то бишь, перед рогами...

Черт возьми, я, кажется, совсем запутался. Чье сиятельство? Чья самка? Чьи рога? Кувалда меж тем радостно хихикал, предаваясь воспоминаниям:

- ... носов-то у них отродясь не бывало... Ну, а он-то, дурень-этот, запах чует, у него от энтого запаха последнюю кумекалку отшибает... вот он и ползет...

Что-то случилось с небом. Как будто тот самый местный распорядитель, ведающий здесь светом, малость перепутал и нажал на своем пульте кнопку "сумерки". Саша, потихоньку привыкающий к местным причудам, почти не испугался. Он не стал вскакивать и орать. Он просто осторожно и медленно поднял голову. А-а, ерунда, просто птицы.

- Обыкновенные раздетыши, - сообщил из своего уголка Саня. - Правда, необычно много. Никогда столько сразу не видел.

Почти сразу же где-то недалеко загремели выстрелы.

- Это-о-о их сиятельство охотиться изволят... - благодушно заметил Кувалда.

- Бред, - не унимался Саня. - Кто ж на раздетышей охотится?

- А тебе-то не все ли равно?

Птицы быстро пролетели. И тут же, слева, из-за дома появилась первая буква. О! Кажется, начинается. Саша сильно толкнул Кувалду локтем:

- Эй, смотри! - и вскочил. - Идем! Гризли медленно обернулся:

- Ага... Пошло-поехало...

- Ну, что ты расселся? Вставай, пошли, по дороге дочитаем!

- Э-э, т, парень, не торопись, остынь, остынь, говорю... Как это - идем, когда мы и настроениев его не знаем?..

- Да плевать мне двадцать раз на его настроения!

- Э-э-э, не-ет, не пойду я... что я - враг себе? Да ты погодь, погодь, торопыга... - Кувалда замолчал, глядя вверх.

Очередная резиденция ВД явно была где-то недалеко. Буквы не успевали расплыться. Над головами Саши и Кувалды Гризли через все синее-синее, абсолютно не питерское небо тянулась длинная, в девять слов, облачная фраза. Ее непечатность можно было сравнить только с ее безграмотностью. В чрезвычайно сильных выражениях ВД сообщал миру о том, как ему надоела его жизнь.

Сказать, что Саша покраснел до корней волос, - значит сильно погрешить против истины. Ничего сильно выдающегося во взгляде ВД на жизнь не было. Так, довольно ординарное мнение. Стармех (наш стармех, корабельный) гораздо красочней реагировал, например, на пролитый во время шторма ему на брюки горячий борщ. Саша с сомнением глядел на плывущий по небу образчик ненормативной лексики. Трудно представить, что человек, пребывающий в таком настроении, способен оказать кому-либо радушный прием. Даже Кувалда молчал, подавленный силой небесных слов.

Ты можешь сидеть здесь и дальше. Слушать, развесив уши, истории про помидорные костыли. Или, разинув рот, смотреть на матерящиеся тучки. Ах, простите, у нашего ВД плохое настроение! Прячьтесь в норки, закройте глазки лапками. А ты не подумал, что где-то там, недалеко, кстати, в лапах этого любителя рогатых слизней находится Света?

Саша резко встал.

- Вот что, Кувалда, все оружие, которое у тебя есть, я забираю с собой. - Он старался, чтобы голос его звучал как можно тверже. Откуда-то послышался странный нарастающий гул.

Гризли рассеянно кивнул. Он смотрел уже не на небо, а куда-то мимо Саши.

- Я забираю оружие и ухожу! - громче повторил Саша.

Кувалда опять покивал и даже подтолкнул свой мешок в его сторону. Никакого оружия Саша достать не успел. Да и вряд ли Кувалда держал у себя в мешке противотанковую мину. Потому как это единственное, что могло бы сейчас пригодиться.

Из-за угла медленно выполз и уже разворачивался в их направлении обшарпанный грязный танк. Справа и слева от него тяжело бежали человек по десять крупных лысых мужиков. Все они громко сопели, почти заглушая рев мотора. Один из них толкал перед собой дребезжащую инвалидную коляску. Одним словом, шуму эта процессия производила - почище бродячего цирка. В довершение картинки стоит указать, что из люка механика-водителя выглядывало женское лицо, запачканное и бледное. А на башне, болтая ногами, сидел Виталий Антонов.

- Прибыли... - с непонятной интонацией сказал Кувалда Гризли.

Танк прополз мимо, затормозил, остановился, попятился. Все маневры вместе с ним выполняли лысые сопящие бегуны, поэтому со стороны все это сильно напоминало выгуливание больного слона. Теперь этот слон - простите, танк - стоял прямо напротив Саши и Кувалды.

Антонов (или лучше называть его по-местному - Вомбатом?) постучал по броне. Женское лицо из люка тут же исчезло, на его месте появилась опухшая физиономия мрачного вида.

- Он? - осведомилась физиономия.

- Он, - подтвердил Вомбат.

- Берем, - скомандовал опухший и снова скрылся.

Саша не успел ничего сообразить, как вдруг один из сопровождающих спокойно и очень по-деловому подошел к нему и сильно треснул дубинкой по голове...

... Дальше ничего не помню, потому что отрубился капитально. Очнулся в каком-то огромном помещении, лежа на полу, но на чем-то мягком.

- Ах ты, урод! - громко кричал над ухом чей-то пронзительный, срывающийся на визг голос. - А если он вообще не очнется? Что я тогда буду делать? Нет, я тебя спрашиваю: что мне прикажешь тогда делать, а? - Затем послышались звуки ударов. Саша повернул голову.

Картинки из серии: "Сюр в нашей жизни".

Препротивного вида безногий калека, сидя в инвалидной коляске, со всей мочи лупил резиновой дубинкой по животу здоровенного бугая. В огромном зале, похожем на бывший кинотеатр, стоял полумрак. Но опухшее лицо из танка и своего обидчика Саша узнал сразу.

- Ы-ы-ы... - мычал лысый, выпучивая глаза.

- Я тебе покажу: ы-ы-ы! Я приказывал: взять, а не убивать! Ясно тебе, кретин? Ясно, спрашиваю? А то сейчас поподробнее объясню разницу!

- Ы-ы-ы...

Дубинка не оставляла на жирном пузе никаких следов, но от боли по вискам лысого лился ручьями пот.

"Полежим-ка мы пока так, поосмотримся. Не будем рыпаться. В своем уголке чего-то уж слишком активно зашевелился Саня. Подожди, паря, как сказал бы Кувалда, погодь, погодь, не до тебя сейчас. Коли дельное что есть - говори, а истерики твои пока подождут".

В зале находилось еще пятеро. Тоже лысые, тоже жирные. Странно. Если товарищ ВД, по словам Гризли, не имеет постоянной резиденции, а все время путешествует на танке с таким эскортом, фигуры у этого эскорта должны быть немного постройнее... Еще интересней оказалось тут со светом. На полу стоят не меньше двух десятков бутылок, вроде как из-под шампанского, и светятся мягким зеленоватым светом. Очень красиво, но не слишком светло. Почему я подумал про кинотеатр? Потому что помещение большое и окон нет. Как, впрочем, и экрана и стульев. Саня, не шебуршись, дай для начала хоть кому-то одному сосредоточиться. Странно, это все очень странно. У тебя не создалось впечатления, что не только ты искал ВД, но и он жаждал вашей встречи? А навел, между прочим, Антонов, ябеда противная. Зачем это я им понадобился? Я или Саня? И что со Светой? Где она? Вот этот инвалид безногий - это что, и есть их сиятельство ВД? Ну, и кто здесь готов порадовать нас ответами на вопросы?

Саша пошевелился и сел. Голова почти не болела, так, маленько покруживалась.

Избиение тут же прекратилось. Калека шустро подъехал к Саше и внимательно посмотрел ему в глаза. Взгляд был смелый, цепкий и совершенно не злой. Можно даже сказать, что Саше он понравился. Хотя в целом лицо производило неприятное впечатление. Нездоровая отечность, сильно вырезанные носогубные складки, глубокие морщины и сероватая кожа. В литературе это называется: на его лице были написаны все пороки человечества. Только глаза... Да, глаза были хорошие. Что-то в них мелькнуло неидентифицируемое и тут же погасло. Совсем. Взгляд полностью потерял выражение. И хорошее и плохое. Так мог смотреть застекленный буфет или выключенный телевизор.

- Ты - Двоечник? - спросил калека тусклым голосом, совершенно не похожим на тот, которым только что распекал слугу.

- А ты - ВД? - вопросом на вопрос ответил Саша. Чего уж, тут не до вежливости. Сам ты двоечник, придурок.

Не меняя выражения, вернее его отсутствия, ВД отъехал от Саши и что-то тихо и коротко скомандовал. Один из лысых тут же сорвался с места и резво куда-то убежал.

"Сиди и не рыпайся, Саня, ничего страшного пока не присходит. Зачем ты понадобился ВД? Я не знаю. Ну, не людоед же он, право слово... Двоечниками, наверное, не питается. Шучу, шучу, извини, больше не буду".

За дверями послышался сильный шум, в котором ясно слышался женский голос:

- ... не смей меня трогать! - И действующих лиц прибавилось. В зал, ехидно улыбаясь, вошел Антонов-Вомбат, за ним - женщина. Лицо ее, то самое, запачканное, которое Саша видел в танке, было уже чистым, но по-прежнему очень бледным. Крепкая, даже можно сказать, коренастая фигура, мускулистые крупные руки, непослушные, соломенного цвета короткие волосы... Войдя, она остановилась почти у дверей и замерла в какой-то неестественной, неловкой и совершенно не женственной позе. Длинное, до полу, платье, - в полумраке показалось, что оно сделано из тонкой замши или кожи, - обтягивало неплохую, но опять-таки крепковатую для женщины фигуру.