Чтение 20–й страницы книги ~Кононов Варвар~

- Вай, красивая баба! Рыжая, свэжая, халеная... Чего бэжала?
Ходила ведь у Палыча в брульянтах и шэлках! Такой мужик! Такие
дэнги!

- Бегут не от денег, а от мужиков, - откликнулся водитель. -
Дашка, слышь, сама была не бедная, ресторан держала на Фонтанке
или бар. Наш и ее загреб, и ресторацию... Это он уважает! Чтобы
сразу и обеими руками!

- Нэ бэдная, ха! Однако за Палыча вышла!

- Ты, Мурад, сидишь на складе да банки считаешь, - сказал
компаньон водителя. - А слышишь чего? Только как грузчики
матерятся... - Он наклонился над столом и негромко промолвил: - А
я вот слышал, что Дашка у Палыча привороженная. Вроде он
экстрасенса нанял, а может, ведьму... И сразу ему поперло - и с
Дашкой, и с ресторанами, и в прочем бизнесе-шминдесе!

- Приворожэнные нэ бэгут, - возразил горбоносый и начал
копаться под столом, вытаскивая пивные банки.

"Теперь иди! - шепнул пришелец у Кима в голове. - Брось
трубу и к воротам!"

"Да я их..." - начал Ким, но что-то под черепом повернулось,
и всякое желание крушить и бить исчезло. Он согнулся, пробрался
мимо стойки, схватил упаковку с пивом и выскользнул во двор.

"Тебя не видят, - сообщил Трикси, - не видят, я чувствую!
Беги! Скорее! Я возвратил тебе обычный облик".

Прижимая пиво к груди, Ким устремился к жилому зданию, встал
за углом и осторожно выглянул, обозревая местность. Склад был
виден как на ладони - длинный бетонный барак, в одном конце
надстройка в виде башенки, над крышей мачта с транспарантом:
"АООО П.П.Чернова. Отпуск продукции с 9 до 20, ежедневно, без
выходных". "В самом деле, похож на корабль", - решил Ким и
отправился на улицу.

Улица была имени Зины Портновой, дом двадцать пять, и
Кононов, прочитав название, застыл с раскрытым ртом. В голове у
него снова завертелось: Зинка, корабль, Гирдеев... Зийна,
зингарское судно, Гирдеро, его покойный капитан.. Не иначе как
знаки судьбы! Все совпадает - ну, не все, так многое... созвучие
имен, сражение на корабле, побег... Правда, он никого не убил,
даже Гирдеева... Оно и к лучшему!

Внезапно ему захотелось есть, и Ким сообразил, что денег при
нем ни гроша, что добираться ему от улицы Зины Портновой, считай,
через весь город и что метро бесплатно не везет. Он встал у
обочины, вытянул руку и, когда притормозила дряхлая "Волга",
потряс пивными банками.

- "Гиннес", двенадцать поллитровок... В Озерки довезешь?

- За это хоть в Парголово. Садись!

Ким сел и по дороге рассказал водителю, что он нефтяник из
Тюмени, приехал навестить армейского дружка, что поселился у него
на Президентском, что в магазине сперли кошелек - прямо из
кармана, гады! - и, значит, не судьба им с другом выпить пива. Во
всяком случае, сегодня. День не кончился, утешил его водитель и
посоветовал держаться крепче за карманы. Питер - это тебе не
Тюмень! Хотя, с другой стороны, и не Москва, где на ходу подметки
режут. На этом они сошлись, переехали Литейный мост, выкатили на
Сампсониевский и начали дружно ругать первопрестольную российскую
столицу.

* * *

Диалог четвертый

- Дашка, ты с ума сошла! Нельзя тебе там появляться!

- А где же можно, Варь? Всю жизнь тут, в лесу, не
просидишь... В город поеду, к своему хозяйству! Я ему бар не
дарила, бумаг не подписывала, все там мое, до последней тарелки,
и все мои, Славик Канада, Маринка, Лена, Селиверстов...
Отобьемся!

- Отбились уже раз... А если сам заявится? Шмурдяк твой
ненаглядный?

- Близко не подпущу! Я ведь не знала, что нельзя ему в глаза
глядеть... а теперь знаю! Возьму у Селиверстова пистолет, башку
продырявлю! Да он и сам догадывается... Не придет, будет
"шестерок" подсылать... Трусливый, мразь!

- Ох, Дашка, Дашка, яблочко ты наше укатившееся... Зачем
тебе это? Ездила бы со мной, и был бы тебе каждый вечер праздник,
и вышла бы за своего, за циркового... Все по-честному, по любви и
без обид!

- Хватит! Наездилась! Не хочу, как папа с мамой, - ни кола
ни двора!

- Я ведь езжу...

- Разные мы, значит, Варенька. Тебе - праздник, и чтобы огни
поярче, и пыль столбом, и чтобы хлопали, а мне другое нужно. Дом
хочу! Дом, дело свое, пять ребятишек и мужа! Настоящего! Такого,
чтоб за меня... за меня...

- Ну, Дашенька... Дашутка... не плачь, сестреночка моя
родненькая... ты помни, из какой семьи... Не семья - династия!
Дедушка что говорил, знаешь? Улыбайся, всегда улыбайся! Голову
сунула тигру в пасть - улыбайся! Хлыстом огрели - улыбайся! Ногу
сломала - улыбайся! Дедушка, он му-удрый был... Жаль, ты его не
помнишь...

- Я, Варь, может, не от горя плачу, а от радости. Тот
парень, что за меня заступился... сосед твой, Ким, в больнице
который... он... он...

- Что, солнышко?

- Смотрел.

- Смотрел! А кто на тебя не смотрит, из мужиков-то?

- Он не так смотрел. Понимаешь, Варь, ключица у него
сломана, весь в бинтах да в синяках, а он глядит... Глядит, как
на чудо! И говорит: Даша, вы героиня моего романа! Зеленоглазая,
рыжекудрая!

- Ну, ты такая и есть... не плачь, моя хорошая... А Ким, он
кто?

- Сказал, писатель.

- Симпатичный?

- Варенька, он же твой сосед, не мой! Ты его разве не
видела?

- А сколько я дома бываю? Три раза в год, по четвергам,
когда рак свистнет...

Глава 5. Потеря

Список людских потерь обширен,

диапазон велик, ибо мы теряем все, что

только можно потерять, от носового

платка и уместного слова до любимой

женщины и собственной жизни. Но

расстаться с частью своего сознания!..

Подобного мы и представить не можем.

Хотя случается, случается... Например,

у маразматиков - но, по причине

маразма, они не силах оценить тяжесть

потери.

Майкл Мэнсон "Мемуары.

Суждения по разным поводам".

Москва, изд-во "ЭКС-Академия", 2052 г.

Попав домой (ключ дожидался в тайной щели), Ким опустошил
холодильник и проспал до вечера. Снились ему всякие глупости и
мерзости: Гирдеро-Гирдеев, которому он выкручивал шею, а та,
вместе с остриженной головой, вращалась будто колесо на спице;
колдун Небсехт Пал Палыч, гоняющийся за Дашей с банкой
магического пива "Гиннес" - стоило его хлебнуть, как Даша была бы
навек зачарована; голем Идрайн - в виде батареи с подпоркой из
фановых труб, крушивший пиктов или зингарцев огромным разводным
ключом. Рожи у пиктов были разбойные, бандитские, и Кононов точно
знал, что в их толпе скрываются Мурад, Коблов, Петруха и прочие
черновские "шестерки" - или, в хайборийском воплощении,
Гор-Небсехтовы. Их полагалось устаканить, но он не мог найти свой
меч и пожелал обзавестись еще одной рукой, здоровой и когтистой,
как медвежья лапа. Но Трикси, толкуя что-то о гуманности и этике,
вырастил ему метровый тонкий хобот, причем не на лице, а в том
месте, которое при публике не обнажают. Пикты, придя в восторг,
запрыгали с дикими воплями, кривляясь и потрясая оружием, и в
криках их Киму послышалось: "Типа, пасть порвать! Или, типа, по
хоботу! Короче, матку вывернуть!"

Проснулся он от телефонного звонка. Звонил Сергей Доренко,
мастер боевых искусств, его приятель и соратник по писательскому
цеху.

- Мэнсон, ты живой?

- Еще не знаю. Пришли мне гроб на всякий случай, Дрю, с
венком и ленточкой. И тапки не забудь. Белые.

То были их псевдонимы, у Кима - Майкл Мэнсон, а у Доренко -
Памер Дрю. Боб Халявин, владелец "Хайбории", был твердо убежден,
что Конана надо писать под англоязычными псевдонимами, так как на