Чтение 20–й страницы книги ~Лик Марса~

Камински вновь перенес все внимание на прицел. Неделю назад Гарроуэй провел небольшие стрельбы в пустыне. Четырьмя лучшими стрелками оказались Островски, Нокс, Кэсвелл... и он. При этом открытии Камински чуть не лопнул от гордости: остальные трое все были люди опытные, ветераны, младшие офицеры. Им и положено быть лучшими. А вот ему, перекрыв результаты всех прочих, действительно было чем хвастать.

Это было здорово. После того как он, прибыв на станцию "Хайнлайн", выложил на стол утаенный от обыска американский флаг, некоторые начали считать его просто каким-то супер-морпехом, решившим жизнь посвятить Корпусу. Это, конечно, ерунда. Только бы добраться на Землю - там он немедленно уйдет в отставку. Однако иметь репутацию этакого Джона Уэйна - все равно здорово. Ему и троим младшим офицерам доверили четыре отрядные винтовки и распределили их вдоль песчаного гребня так, чтобы накрыть ооновцев огнем с фронта, с тыла и с левого фланга. Как только...

- Огонь! - скомандовал Гарроуэй, прерывая тщательно соблюдавшееся радиомолчание.

Камински уже взял на прицел одного из вражеских солдат. Палец нажал на спуск, и он скорее ощутил, чем услышал, шелковый шелест пяти пуль, вырвавшихся из ствола. Человек на дисплее шлемофона, качнувшись, рухнул лицом вниз. Только после этого Камински услышал выстрелы - резкие щелчки в разреженной марсианской атмосфере. Упали еще двое ооновцев, за ними - третий... Пока прочие лихорадочно озирались, пытаясь понять, откуда обрушился на них внезапный смертоносный шквал, рухнул на песок, взмахнув руками, четвертый.

Остальные залегли, до сих пор не обнаружив стрелявших. Человек пять открыли огонь по марсоходу, но Хайес уже вел машину вперед, на полной скорости, грохоча траками гусениц, вздымая в воздух тучи песка и пыли, среди которых развевался в воздухе американский флаг.

Описав крутую дугу, Хайес затормозил между морскими пехотинцами и легионерами. Как только поднятая траками пыль заслонила обзор противнику, Гарроуэй вскочил на ноги и взмахнул рукой:

- За мной! В атаку!

Поднявшись, Камински выпустил еще одну короткую очередь от бедра. Вдоль всего песчаного гребня устало поднимались, бежали вниз по склону люди в бронекостюмах цвета красновато-охряного марсианского песка. Весь взвод согласился на этот бросок: пусть безоружные, они смогут отвлечь огонь противника от четверых стрелков... а если стрелок погибнет, оружие тут же поднимет другой.

Неловкими скачками, оскользаясь в песке, Камински устремился к передней машине. Впереди, едва различимый сквозь пыль, показался легионер - и тут же упал, срезанный очередью Островски. Товарищи ворвались в пылевую завесу, и Камински замедлил бег: теперь, прежде чем стрелять, требовалось опознать цель.

- Уррра-а! - завопил он в микрофон, раздирая рот в древнем боевом кличе Корпуса. - Морпех!!!

09:50 по времени гринвичского меридиана.

Гарроуэй;

ущелье Кандор;

09:09 по марсианскому солнечному времени.

Гарроуэй остановился, коснувшись рукой ооновского марсохода. На песке лежал пистолет - "зиг-зауэр П-940" со снятым предохранителем. Гарроуэй подобрал оружие, но бой в общем уже кончился. Морские пехотинцы, один за другим, вооружались винтовками и лазерными карабинами, оброненными погибшими или ранеными солдатами ООН; количество стрелков увеличилось до шести, а затем и до десяти. В короткой бешеной перестрелке в пыли погибли еще двое ооновцев, а сержант Стив Эбрелл получил пулю в правое предплечье. Воздух со свистом вырвался из окровавленной пробоины, но к раненому вовремя подоспел доктор Кейси с мотком гермопластыря. Быстро обмотав предплечье Эбрелла несколькими слоями пластыря, он ликвидировал утечку. Эбрелл был без сознания, но, судя по показаниям индикаторов ПСЖО, быстро приходил в себя. Если его вскоре переправить в герметичное помещение, будет в порядке...

- Nicht schiessen! Nicht schiessen!

- He стреляйте! Я сдаюсь!

Пыль мало-помалу оседала, завеса редела. Несколько "голубых касок" застыли на месте, побросав оружие и высоко подняв руки. Островски и Нокс, согласно плану, поднялись на борт обоих марсоходов и взяли в плен водителей. В несколько секунд все было кончено. Уцелевшие солдаты ООН были разоружены и усажены на землю.

Силами двадцати одного морского пехотинца США, при некоторой помощи марсохода, были убиты девять солдат Иностранною легиона на службе ООН, а еще восемь - взяты в плен. Все это - ценой одного раненого.

"Достойный конец эпического похода, - подумал Гарроуэй. - Вполне достойный, чтобы попасть в историю Корпуса, вместе с сагой об О'Бэнноне под Дерной".

Захват "Марса-1" оказался делом крайне простым. Допросив по отдельности каждого из пленных, Гарроуэй узнал, что в Кандоре осталось всего пятеро солдат ООН, а прочие - около тридцати бойцов плюс европейские ученые, работающие на ООН, - находятся в Сидонии.

Резонно предположив, что хотя бы один из водителей марсоходов успел связаться с "Марсом-1" и передать предупреждение, можно было понять, что новость уже успела достичь и Сидонии. Требовалось действовать как можно быстрее.

Отряд сумел въехать прямо на кандорскую базу и оставить машины в гаражном отсеке. Гарроуэй готовился к стычке у шлюзовой камеры, но когда морские пехотинцы ворвались внутрь с оружием наготове, их встретила лишь толпа любопытствующих ученых, сотрудников НАСА и русских техников. Стоило морским пехотинцам опустить оружие и снять шлемы, толпа взорвалась аплодисментами, быстро перешедшими в приветственные крики. Вскоре в "холле" базы бушевал настоящий карнавал. Несколько женщин - ученых и техников - принялись целовать морских пехотинцев, несмотря на громоздкие бронекостюмы и запах, от которого не отделаться, если целых три недели не мыться и даже не вылезать из брони. Кто-то из техников успел даже соорудить из кусков картона транспаранты: "Добро пожаловать, морская пехота!" и "США!".

В рекреационном зале было устроено нечто наподобие солнечной веранды с прозрачным потолком. Теплые лучи утреннего солнца струились вниз, согревая столики и мягкие пластиковые кресла и создавая почти домашний уют. За общим столом морских пехотинцев встретил, улыбаясь, капитан Грегори Барнс, начхоз МЭОМП, в компании капралов Джека "Слая" - Слайделла и Бена Фулберта, добро вольно отправившихся в Кандор помогать ему.

- Привет, Грег, - сказал Гарроуэй, протягивая руку. На нем до сих пор была кираса от бронекостюма - остальное он сбросил еще в кабине и уже начал подумывать о том, чтобы никогда больше не надевать эти ненавистные железяки. - Тыщу лет тебя не видел.

- Господи, майор! - отвечал Барнс. - Как я рад видеть вас! Вас ведь объявили пропавшими без вести и погибшими; вы в курсе?

- Нет.

- Можете себе представить, сэр, - добавила Островски, - мы последнее время вроде как не получали новостей.

- Люди ООН, устроившие весь этот балаган, поначалу скрывали, что вы ушли с той станции, где они вас держали... но потом сюда привезли тех двух ученых - Кеттеринга с Вандемеером, и вскоре нам стало известно, что вы решили скрыться в пустыне.

- Рад слышать, что эта парочка в добром здравии. Я волновался - не стряслось ли с ними чего.

- О, с ними все прекрасно. Наверное, затихарились в рубке связи, со своими ооновскими дружками. Словом, всем стало известно, что вы вырвались, хотя ооновские шишки не обмолвилось ни словом. А потом, пару недель назад, разразилась песчаная буря...

- Да. Чуть не похоронила нас навсегда.

- Ну, в общем, шуму тут было много. Выслали патрули на марсоходах, искали вас с воздуха... Охотились за вами - дай бог! А потом сделали сообщение - обычная чушь: мол, с прискорбием сообщаем, что майор Гарроуэй, двадцать четыре морских пехотинца и трое ученых погибли в песчаной буре, оставив убежище без разрешения, не будучи должным образом экипированы. И больше мы ничего не слышали - пока сегодня утром не поднялась суматоха.

- Ну, бурю-то мы выдержали, - сказал Гарроуэй. - Может, они и в самом деле считали, что мы погибли. Или просто не хотели, чтобы кто-нибудь из вас отправился нас разыскивать.

- Возможно. Мы здесь вроде бы не были пленными...

- Но?..

- Да. Но Они захватили командный центр и рубку связи. И объявили, что связь с Землей невозможна по техническим причинам. Но все знали, что это - ложь. Нас троих поместили в отдельную каюту, чтобы держать под присмотром. Сказали, что мы сможем связаться с Землей, "когда прояснится политическая ситуация". Вот так.

- А какова сейчас политическая ситуация, сэр? - поинтересовался лейтенант Кинг.

- А черт ее знает! Нам ни слова не сказали.

Только сейчас Гарроуэй почувствовал, что неимоверно устал. Он отер лицо, ощутив под пальцами коросту грязи.

- Ладно. Пойдем разберемся с оставшимися ооновцами, - сказал он. - А после нам потребуется душ, как следует выспаться да новая форма. Ну и медосмотр не помешает - у многих жуткие мозоли. Три недели в броне...

Барнс кивнул:

- Обеспечим. Я уже уведомил доктора Рыбина. - Он сделал паузу и сморщил нос. - Надеюсь, вы простите меня, сэр, но от вас так несет!

- Ну, у меня нос отказал еще недели три назад. Все, чего я сейчас хочу, это - душ, выпить и - спать... в любой последовательности.

- Прошу прощения у господина майора, сэр, - заговорил, выступая вперед, капрал Слайделл, - но, может, это вам подойдет? - Он протянул Гарроуэю запотевшую жестяную банку.

Гарроуэй с подозрением осмотрел подношение:

- Это - в самом деле то, что я думаю? Или у меня галлюцинации?

- Самое что ни на есть настоящее, сэр, - с гордостью ответил Слайделл, разворачивая банку так, чтобы Гарроуэй смог прочесть надпись.

Это было пиво. Самый настоящий "Стоуни Брук"!

Гарроуэй осторожно принял банку, словно опасаясь, что она вот-вот исчезнет.

- А скажи-ка мне, Слай, - негромко заговорил он, - как это нам посчастливилось набрести на единственный запас пива в радиусе ста миллионов миль?

Выражение лица Слайделла сделалось одновременно смущенным и самодовольным.

- Ну, сэр, дело вроде как в следующем...

- Эти сукины дети, - совершенно будничным тоном объяснил Барнс, - умудрились протащить на борт "Полякова" целый контейнер пива, майор.

- Значит, контрабанда?

- Ну, сэр! Мы просто... мы с Беном просто подумали, что вам, после пустыни, не помешает - холодненького-то...

- Что ж, капрал... не дай тебе бог, если не хватит на всех желающих!

Помрачневшее было лицо Слайделла вновь засияло в улыбке.

- Конечно, сэр! Думаю, хватит на всех.

- Тащи.

- Есть! Идем, Бен, поможешь!

Капралы удалились, а Гарроуэй вопросительно взглянул на Барнса.

- Это - долгая история, майор.

- Да уж, представляю... - Он покрутил в руках банку. - Всего-навсего нарушение двадцати, а то двадцати пяти пунктов устава морской пехоты и НАСА, которые мне вот так, сразу, приходят на память... - Он поднес банку к глазам, вчитываясь в текст. - "Разлито в США". Много слышал о морпехах, умудрявшихся из любой местной дряни варить самодельное... но в первый раз сталкиваюсь с тем, что они его импортируют. Много у них там?

- Около пятисот банок, сэр.

- Что?

- Так точно, сэр. Пятьсот банок. В опломбированных, замороженных герметичных контейнерах с маркировкой "Германиево-арсенидные батареи; серийный номер: восемь-три-семь-три-шесть-три-пять; Ю-эС-эМ-Си; Не вскрывать!".

- И какое же важное оборудование пришлось оставить на Земле, чтобы освободить место под эти... батареи?

- Насколько я могу судить, сэр, никакого. По спискам - все налицо. Общим весом в двести кило, плюс пятьдесят кило упаковки. Видимо, кто-то из них имел связи на складе, в Вандерберге.

Секунду спустя вернулись Слайделл с Фулбертом, таща большой ящик холодного пива.

Гарроуэй понимал, что добавляет к длинному перечню нарушенных пунктов устава еще несколько, но сейчас устав заботил его меньше всего.

- О'кей, леди и джентльмены, - объявил он. - Разбирайте. По одной в руки.

Когда пиво - при бурном всеобщем одобрении - было роздано, Гарроуэй вскрыл свою банку и сделал глоток. Вообще-то он не любил пива. Пробовал раз или два, когда был помоложе, да и то - больше за компанию, но вкуса к этому напитку так и не приобрел.

Теперь пиво показалось ему чистым, сладким, холодным нектаром. Сделав еще несколько небольших глотков, он снова осмотрел банку. Ему вспомнились слова полковника Ллойда: "Никогда не доверяй морпеху, добровольно напросившемуся на грязную работу".

- Итак... капитан Барнс, как вы полагаете, каковы были цели этих двоих?

- Я думаю, сэр, они намеревались обеспечить себя пивом на весь срок пребывания на Марсе. Либо - чертовски выгодно сбыть свой запас остальным.

- Ничего подобного, сэр! - возмутился Слайделл. - Просто оно... ну, вроде как напоминало бы нам о доме и всякое такое. - Судя по тону, он и в самом деле был здорово обижен. - Мы же не наркотики везли! И на товарищах наживаться не собирались!

Гарроуэй перевел взгляд на него:

- Сынок, ты же прекрасно знал, что в космосе каждый лишний килограмм на вес золота? Если учесть подъем на орбиту и доставку на Марс, у тебя тут пива на несколько десятков тысяч долларов.

- Об этом уже был разговор, сэр, - сказал Барнс. - Неделю назад я застал их с Фулбертом за распитием пива и вытащил из них всю историю. Наверное, следовало обоих поместить под арест, но не отдавать же их было ооновцам...

- Вы поступили совершенно правильно, капитан, - подтвердил Гарроуэй. - Морская пехота никогда не бросает своих.

Тон его заставил Слайделла вздрогнуть.

- Но, господин майор, мы ведь правда не хотели ничего та...

- Кончай треп, солдат. С данного момента - оба считайте себя направленными на рапорт. Кто еще был с вами?

- Я, сэр, - сказал Камински.

Выглядел он ужасно. Глаза сверкали на лице, покрытом слоем грязи. Чистой была лишь кожа над верхней губой - там, где грязь смыло пиво.

- Только мы трое, сэр. Больше никто не знал.

Несколько секунд Гарроуэй молча взирал на него.

- Я разочарован в тебе, Кам, - сказал он наконец. - Из тебя мог бы выйти прекрасный морской пехотинец.

Камински поник головой, но щадить его Гарроуэй не собирался. Дисциплина - прежде всего.

- Что ж... Тебе тоже предстоит рапорт.

Он сделал еще глоток. Господи, как это было вкусно!

Гарроуэй допил пиво. До этого ему так долго приходилось пить лишь консервированную или переработанную в системах замкнутого цикла воду, что он успел забыть о том, что жидкость вообще может иметь какой-либо вкус. Голова слегка кружилась - интересно, могла ли оказать такое действие всего одна банка? Может, и могла... Он был здорово измучен жаждой да к тому же голоден. Но теперь - чувствовал себя прекрасно.

- Ладно, - сказал он, ставя пустую банку на столик. - Значит, остальные ооновцы в рубке связи?

- Да, сэр, - ответил Варне. - Думаю, кто-то из этих марсоходов, посланных вам навстречу, успел сообщить, что их дела плохи. По внутренней трансляции объявили, что весь персонал ООН приглашается в рубку связи, и больше мы никого из них не видели.

- Что ж, полагаю, пора нанести им визит.

- Согласен, сэр.

Солдаты и прочий персонал ООН, запершиеся в рубке связи, сдались без единого выстрела и вообще без какого-либо сопротивления. Все обошлось лишь угрозой выломать дверь. Когда их вывели, Гарроуэй прошел внутрь и проверил оборудование. На то, чтобы установить новые пароли и возобновить связь с Землей, потребуется совсем немного времени...

- Вам также остается лишь сдаться, майор Гарроуэй.

Вздрогнув от неожиданности, Гарроуэй поднял взгляд. С главного дисплея на него взирал чистый, гладко выбритый полковник Бержерак. Только сейчас он понял, насколько грязен и неопрятен с виду.

- Привет, полковник, - отвечал он. - С чего это вы решили, что мне следует сдаться?

- Что ж, очевидно, вам удалось сегодня утром заманить в засаду моих людей, но не можете же вы надеяться, что этот трюк удастся еще раз, со мной. У меня здесь тридцать человек, и мы будем ждать вашего прибытия. - Он улыбнулся. - Если, конечно, вы не решитесь снова отправиться маршем через пустыню. Однако не думаю, что вы сумеете пройти пять тысяч километров, едва одолев шестьсот пятьдесят. И то - судя по вашему виду, были на волосок от смерти...

- Не дождешься, Бержерак, - буркнул Гарроуэй. - Главная база - в наших руках. Вы отрезаны. Сдавайся, пока не поздно.

- Вы заблуждаетесь, друг мой. Пищи у нас - в достатке, а вечная мерзлота снабдит нас достаточным количеством воды и топлива. К нам идет подкрепление, которое будет здесь через пять месяцев. - Бержерак по-галльски пожал плечами. - Вдобавок сидонийские руины, главная причина присутствия на Марсе людей, находятся здесь, под нашим контролем. Кстати говоря, в наших руках также находятся двое морских пехотинцев, включая вашего командира, и некоторое количество американских ученых. Во избежание ненужных потерь предлагаю вам сдаться властям Объединенных Наций.

- И позволить вам снова загнать нас в пустыню? Это - вряд ли.

- Возможно, мы допустили ошибку, мсье. Мы можем разработать иной вариант.

Гарроуэй был слишком утомлен, чтобы вдаваться в тонкости.

- К черту ваши варианты! Я приду за тобой, Бержерак. За тобой и за этой сукой Жубер. И, когда вы мне попадетесь, здорово напинаю ваши задницы. - Он угрожающе поднял палец. - А если пострадает кто-либо из наших людей, я, властью военного губернатора этой базы, обвиню вас и всех ваших людей в нарушении "Всемирного соглашения о борьбе с международным терроризмом" и казню вас как террористов. Лично порекомендовав просто-напросто выбросить из шлюзовой камеры. Видели, как люди умирают от удушья в марсианской атмосфере? Я видел. Крайне неприятное зрелище. Врагу не пожелаешь...

- Пустые угрозы, майор. Вам многого удалось добиться, да, но большего достичь вы не в силах. Если же вы предпочтете ждать прибытия к нам подкреплений, то попросту окажетесь в ловушке.

- До встречи в Сидонии, полковник.

Но связь уже была прервана.

Несколько секунд Гарроуэй задумчиво смотрел в опустевший экран. К нему подошел лейтенант Кинг:

- Думаете, этот ублюдок в самом деле решится, сэр? Они в самом деле могут причинить вред нашему полковнику?

- Сомневаюсь, лейтенант. Но факт в том, что морская пехота не оставляет своих врагу. Мне нужна Сидония.

- Но если они будут извещены о нашем прибытии, сэр.

- Да, загвоздка... - Гарроуэй помолчал еще несколько секунд. - О'кей. Передайте всем старшим, что я приглашаю их сюда, на совещание. И... и доктора Александера позовите тоже.

- Но... но не позволить ли людям немного отдохнуть, сэр?

- Отдохнуть успеем. Но вначале я хочу поговорить с ними. Поищите также карту Сидонии.

- Есть, сэр.

Гарроуэю безумно хотелось еще пива. Безумно. В голове его начал складываться план, но он не знал, подхлестывает ли его мысли крайнее истощение или же таково действие алкоголя на обезвоженный организм. Скорее всего, помог все-таки алкоголь, и еще баночка пива могла бы помочь окончательно сформировать замысел.

А возможность предоставлялась замечательная!..

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Понедельник, 18 июня;

16:58 по времени гринвичского меридиана.

Камински;

"Марс-1", ущелье Кандор;

сол 5657-й; 15:30 по марсианскому солнечному времени.

Через тридцать часов после триумфального возвращения МЭОМП на "Марс-1" все морские пехотинцы на базе, за исключением тех, кто нес вахту у экрана радара, в рубке связи и снаружи, охраняя периметр, выстроились в рекреационном зале возле главного шлюза. Камински, вымытый и выбритый, в свежем комбинезоне, стоял, точно на параде, между Слайделлом и Фулбертом. Перед строем, за столиком с ПАДом и непочатой банкой пива, сидел майор Гарроуэй. Камински старался не смотреть на него, зафиксировав взгляд в воображаемой точке, несколько выше и позади головы майора.

Помимо морских пехотинцев, происходящее привлекло в зал довольно много штатских. Присутствие на базе морской пехоты еще не успело утратить новизну.

- Что ж, - заговорил Гарроуэй, глядя на вытянувшуюся перед ним троицу. - Капрал Слайделл, капрал Фулберт и капрал Камински! У вас есть выбор. Вы можете быть наказаны в несудебном порядке, прямо здесь и сейчас, не сходя с места. Или, если предпочтете, дело ваше будет отложено для дальнейшего расследования, по прибытии на Землю. Там вы, в зависимости от результатов расследования, можете предстать перед военным трибуналом. Что скажете?

Иными словами, майор предлагал им выбор между любым наказанием, которому ему заблагорассудится их подвергнуть, и судебным разбирательством по всем правилам, с адвокатами - и перспективой куда более тяжкого наказания в конце.

- Мы - за НСП, сэр, - сказал Слайделл.

- Фулберт? Камински? Вы согласны?

- Да сэр! - в один голос ответили Камински и Фулберт.

- Хорошо. Думаю, мы можем решить дело крайне просто. Вы, все обвиняетесь в ряде преступлений, включая преступную халатность, хранение запрещенных предметов, подделку ротной документации, мошенничество, пренебрежение служебными обязанностями... - Он сделал паузу, вчитываясь во что-то на дисплее ПАДа, вероятно - их послужные списки.

Камински вспотел, хотя в зале было довольно прохладно.

- В сложившихся обстоятельствах, - продолжал Гарроуэй, - я решил снять все обвинения, кроме одного. А именно: нарушения воинской дисциплины.

Колени Камински ослабли, сердце тревожно сжалось. Гарроуэй, пожелай он того, мог бы стереть их в порошок по обвинению в преступной халатности либо контрабанде. Но "нарушение воинской дисциплины" с древних времен служило обвинением универсальным и могло быть растянуто или сужено так, чтобы включать в себя все, чего только пожелает душа командира.

- Итак, - продолжал Гарроуэй, - прежде всего: откуда взялось это пиво?

- Купили, сэр, - отвечал Слайделл. - Сложились и купили перед отлетом.

- Может ли кто-либо из вас троих сказать что-либо в свое оправдание?

- Нет, сэр, - ответил Слайделл.

- Виноваты, сэр, - добавил Фулберт.