Чтение 20–й страницы книги ~Черный Легион Каллисто~

- У Блуто тоже есть дело, - проворчал он. - И есть приказы! Никто не
подойдет к пленникам без разрешения начальника Ям.

- Но принц приказал...

- Никто не пройдет мимо Блуто, - повторил он. Извлек саблю и держал
ее наготове, глядя на меня холодными маленькими глазками, погруженными в
нездоровые складки жира. Хищное выражение появилось на его лице. Кончиком
языка он облизал толстые губы.

Я стоял, пытаясь что-нибудь придумать. Если бы тут был другой
стражник, не этот ненавидящий меня задира, может, мне бы удалось с помощью
имени принца пройти к пленникам. Но Блуто счастлив отказать мне в том, что
мне нужно.

Конечно, я не могу идти к начальнику Ям - так называли старшего
офицера в этом подземелье. Он старше меня по званию, и его имя принца не
потрясет. Он потребует письменного распоряжения. И даже если я бы смог его
уговорить или подкупить, у меня просто нет на это времени. Быстро уходят
минута за минутой, и каждая секунда все больше приближает мою любимую
женщину к насильственному браку с ухмыляющимся подлецом, которого она
ненавидит.

Если я сражусь с Блуто, моя маскировка будет раскрыта. На звуки дуэли
могут прибежать другие стражники, и я рискую попасть в тюрьму: дуэли среди
воинов Чак Юл строжайше запрещены. А если мне хватит искусства, чтобы
справиться с Блуто, как я объясню появление трупа?

Но и в этом деле, как и во многих других случаях, судьба уже приняла
решение.

Блуто поднял свое оружие и приставил острие к моему сердцу.
Садистская улыбка показалась на его грубом лице, и в хриплом голосе
прозвучала угроза.

- Блуто мог бы убить тебя, - прорычал он, - и сказать, что ты пытался
прорваться силой. И никто не узнает...

Я рукой отбросил его лезвие.

- Я офицер Чак Юл, - возразил я. - Это было бы предательством.

Он плюнул.

- Предательство? Грязный маленький _х_о_р_е_б_, ты смеешь называть
Блуто предателем? Ты выставил Блуто дураком. И не посмел скрестить с Блуто
сталь. Дрался руками, как шлюха!

Я видел, что в глазах его все сильнее горит безумный огонь ярости, и
сердце мое упало. Безнадежно - придется с ним сражаться. Сражаться здесь,
в подземелье, когда каждое мгновение приближает мою возлюбленную к ужасной
судьбе.

Теперь Блуто дышал тяжело, он заводил себя, вызывал безумный гнев
берсерка, как и в тот раз, когда я побил его у ворот. Я пытался уговорить
его, но напрасно.

Он выкрикнул несколько грязных оскорблений и взмахнул саблей над моей
головой.

Я отпрыгнул, едва избежав удара.

Он приближался, возвышаясь надо мной, изрыгая проклятия.

Выхода не было. Я достал свое оружие из ножен, и в следующее
мгновение мы сцепились в схватке в мрачных подземельях Шондакора.

14. НАСМЕРТЬ!

Я едва успел парировать его удар. От сильного толчка рука у меня
онемела. Блуто невероятно силен и взвинтил себя до бешеной ярости.

Я пятился, он шел за мной, выкрикивая грязные ругательства, с
искаженным лицом. Наносил сильные удары, тяжелая сабля свистела в воздухе,
я отражал каждый удар, но очень осторожно, потому что у него оружие
гораздо тяжелее, и если он ударит со всей силой, мое лезвие разобьется.

Он сражался, как безумец, рубил с огромной силой, не переставая
браниться. Умения у него не было, но огромная сила и выносливость, большой
вес и длина рук были серьезными преимуществами, и мне приходилось нелегко.

Мы боролись, а он продолжал насмехаться надо мной.

- Ты... ты слишком горд, чтобы сражаться с Блуто у ворот... слишком
горд, чтобы обнажить против Блуто меч, ты, грязный _х_о_р_е_б_! Теперь ты
сражаешься с Блуто, сталь против стали... и как тебе это нравится? - рычал
он, его покрасневшие глаза блестели сумасшедшим блеском, и белая пена
показалась в углах рта.

Я берег дыхание и не отвечал на его грязные оскорбления. Я решил
убить его как можно быстрее, но, как я вскоре убедился, нелегко сражаться
с человеком, который, как сумасшедший, непрерывно наносит огромной силы
удары. Я продолжал пятиться от его круговых взмахов, ожидая промахов.

Если бы я сражался с обычным противником, вооруженным таким оружием,
я мог бы убить его через минуту, если бы захотел. Потому что я бы мог
отвести его оружие в сторону ловким поворотом запястья, моя шпага пробила
бы его защиту и погрузилась в грудь. Но Блуто - противник совершенно
другого типа, он дико размахивал саблей, как дубиной, и я продолжал
осторожно отступать, потому что любой его удар мог сделать меня
безоружным.

Он начал ругать меня, говорить, чтобы я остановился и сражался с ним,
как мужчина, а не отступал трусливо. Но я не обращал на это внимания,
осторожно выжидая промаха.

Неожиданно возможность появилась - широкий взмах оставил его грудь на
мгновение беззащитной. Именно этого я ждал и потому сделал выпад, кончик
моего оружия погрузился в мясистое плечо, как раз над сердцем.

К моему изумлению, это его не остановило, он даже не замедлил своих
взмахов.

Завизжал, как раненая свинья, но скорее от гнева, чем от боли. И
удвоил свои усилия, нанося страшные удары, от которых мою шпагу бросало из
стороны в сторону, как тонкую иглу.

Очевидно, он настолько разъярился, что буквально не чувствовал боли.
Чтобы остановить этого безумца, потребуется удар прямо в сердце.

Мы обходили комнату по кругу, я продолжал отступать. Каменная комната
гудела, как кузница, от ударов стали о сталь. Я нащупывал путь осторожно,
опасаясь споткнуться о какое-нибудь препятствие: я не видел, что у меня за
спиной, и не решался хоть на мгновение отвести взгляд от Блуто.

Мне удалось коснуться его горла и предплечья, но это были небольшие
порезы, немало крови, должно быть, больно, но они не могли остановить его
или даже замедлить.

Теперь кровь и пот текли с него потоком, пена покрыла рот, но он
продолжал идти вперед, не показывая ни малейших признаков усталости.

И тут, совершенно неожиданно, схватка закончилась.

Один неуклюжий сильный удар застал меня врасплох, и моя шпага
сломалась у самой рукояти. Я понял, что совершенно безоружен.

В маленьких свиных глазках горело пламя убийства, Блуто торжествующе,
как зверь, зарычал и размахнулся своей саблей.

Вместо того, чтобы отпрыгнуть в сторону, как он ожидал, я пошел на
большой риск и прыгнул вперед, сблизился с ним.

Я по опыту знал, что в минуты большой опасности, когда все кажется
потерянным, нужно делать то, чего совершенно не ожидает противник. Так
можно выхватить победу из слюнявых челюстей поражения. И никогда еще не
оказывался так прав, как в это мгновение, когда устремился в объятия
обезумевшего великана.

Он совершенно не ожидал этого, обе его руки с тяжелой саблей были
подняты над головой, и когда я обрушился на него всей тяжестью, он потерял
равновесие и упал на выстеленный соломой каменный пол.

А я - на него, как кошка джунглей.

Рукоять шпаги в моей руке бесполезна. Лезвие сломалось у самой
рукояти, но оставался острый зазубренный кусок.

Этим куском я разорвал горло Блуто!

Шатаясь, тяжело дыша, я встал на ноги. Блуто умер в потоке крови. На
лице его появилось выражение крайнего недоумения. Думаю, он так и не
понял, что убит, пока глаза его не остекленели, широкая грудь не
вздрогнула в последний раз и не застыла.

Я не хотел убивать беднягу, глупец сам захотел этого. Схватка
насмерть, меч против меча, но это его смерть.

Я оставил его лежать в луже крови.

Забрав его саблю вместо своей и прихватив подсвечник со стола, я
отправился в глубины Ям Шондакора на поиски своих друзей.

Потребовалось, вероятно, несколько минут, но мне они показались
часами. Может быть, уже сейчас Дарлуна стоит перед отвратительным идолом
Черного Легиона, а Ул скрепляет ее брак с этим подлым скользким
ничтожеством, которому я служу.

Большинство камер оказались пусты, тусклые зловонные каморки с
грубыми деревянными скамьями и грудой вонючей соломы. В других были
обитатели - мертвецы.

Я быстро прошел вдоль первого коридора, останавливаясь перед каждой
камерой и приподнимая подсвечник, чтобы осмотреть темное помещение, потом
шел дальше.

Отвратительные голые _х_о_р_е_б_ы_ - хищные грызуны Танатора, иногда
достигающие размера небольшой собаки, - с визгом разбегались от света. Я
бросил взгляд на то, что служило им пищей, и торопливо отвернулся, борясь
с тошнотой.

Но вскоре при свете дрожащего пламени свечи я увидел желанное
зрелище: Лукор, бледный и растрепанный, был прикован к одной стене грязной
камеры, а тощий, с торжественно неподвижным лицом и мигающими огромными
черными глазами Коджа - к другой.

- Эй! Джандар, это ты? - с радостью воскликнул старый учитель