Чтение 20–й страницы книги ~Пересечение Эйнштейна~

языке. Я говорю только то, что думаю.

Его деревенское лицо посуровело (суровые деревенские лица - к ним я
должен был привыкнуть в Браннинге).

- Ты говорил, что Ло Зеленоглазый скачет вместе с тобой среди ящеров.
Ты осыпал Кида Смерть проклятиями, как будто бы сам глядел в дуло его
револьвера.

- И где же ты думаешь, - я разозлился, - находится Зеленоглазый? - Он
спит у камина, вон там, наверху, - и указал на плоскогорье. - И Кид
Смерть...

Позади нас полыхнул огонь. Мы оцепенели. В пламени стоял ОН и
улыбался. Дулом пистолета он сдвинул шляпу на затылок, из-под нее выбились
красные волосы.

- Как дела, приятели? - захихикал Кид. Его тень в отблесках пламени
металась по скалам. И от мокрой кожи, там, где ее лизали огненные языки,
валил пар.

- Ааааааа-ааааа-ааааа-ииииии! - заорал Пистолет. Он рухнул в свой
экипаж с отвисшей челюстью. Замолчал, попытался сглотнуть, но рот так и
остался открытым. Собака зарычала. Я замер.

Огонь замигал, заколебался и потускнел - только несколько язычков
пламени в листве. От ярости в моих глазах запульсировала кровь. Я
попытался осмотреться. Но в глазах рябило - сплошной пульсирующий мрак.
Свет... с плоскогорья, по дороге, освещенной фонарями спускался
Зеленоглазый. Кид исчез, как будто бы его и не было.

Повозка позади меня тронулась.

Пистолет пытался усесться и взять на себя управление; собака неслась
сломя голову. Я подумал, что вот-вот, и горбун выпадет, но он удержался.
Они быстро скрылись из виду. Я направился к Зеленоглазому. Он посмотрел на
меня с... досадой?

В свете фонарей заостренные черты его лица с юношеским пушком на
щеках немного смягчились. Тень от него на земле была громадной.

Мы пошли назад. Я лег у костра. Сон смежил мои веки, и мне приснилась
Челка.

Вернулся домой рано. Они принесли вина для встречи

Нового года. Там, внизу, в белом городе, они были

музыкантами. Я помню, как полтора года назад, когда я

закончил "Падение Башен", я говорил себе: тебе двадцать

один, скоро будет двадцать два: ты слишком стар для

вундеркинда; твои свершения более важны, чем возраст, в

котором они были сделаны; все таки образы юности до сих

пор преследуют меня. Четтертон, Гринберг, Редигет. С

окончанием работы над "Пересечением..." я надеюсь

избавиться от них. Билли Кид идет последним. Он проходит

через этот абстрактный роман, как один из безумных детей

Критских холмов. Чудик настигнет тебя, Билли. Завтра, если

позволит погода, я вернусь в Делос, чтобы осмотреть

развалины вокруг Трона Смерти в центре острова с видом на

некрополь и на воды Рении.

Дневник автора. Муконос, декабрь 1965 г.

На протяжении почти всей истории человечества

осознавалась важность ритуала, поскольку именно через

ритуальные акты человек устанавливает свою идентичность с

восстановительными силами природы, и это способствует и

облегчает его переход на более высокие стадии личного

развития и опыта.

Мастерс и Хьюстон "Разнообразие психологических опытов"

Огни Браннинга потускнели в предрассветном тумане. Повеяло прохладой.
На востоке загоралась алая полоса, а на западе еще светились звезды.
Волосатый раздувал огонь. Три дракона бродили внизу, на дороге, так что
мне пришлось спуститься и пригнать их обратно. Мы молча поели.

Засерело утро. Было видно, как вдали, от Браннинга к островам, как
бумажные кораблики, плывут лодки. Мой МЛ мягко следовал за мной. Мы стали
пинками поднимать драконов, и отовсюду слышалось их недовольное шипение.
Но вскоре драконы успокоились, и стадо тронулось в путь.

Паук увидел их первым.

- Кто это?

По дороге бежали люди, за ними шла целая толпа. Фонари погасли.

Подстегиваемый любопытством, я поскакал впереди стада.

- Они поют, - крикнул я назад.

Паук выглядел обеспокоенным.

- Ты отсюда слышишь их музыку?

Я кивнул.

Он ехал с высоко поднятой головой, но было видно, как его пробивает
дрожь. Он перебрасывал бич из руки в руку; думаю, так Паук сдерживал свое
нервное возбуждение. Я заиграл мелодию, неслышную для остальных.

- Они все поют?

- Да, нараспев.

- Зеленоглазый, - позвал Паук. - Встань позади меня.

Я опустил мачете.

- Что-то не так?

- Может быть. Это гимн семьи Зеленоглазого. Они узнали, что он здесь.

Я вопросительно посмотрел на него.

- Мы хотели вернуться в город незаметно, - Паук похлопал своего
дракона по жабрам. - Удивляюсь, откуда они узнали, что он прибудет
сегодня?

Я взглянул на Зеленоглазого, но он не смотрел на меня. Все его
внимание было направлено на толпу. Делать было нечего, и я снова заиграл.
Очень не хотелось рассказывать Пауку о моей ночной встрече с человеком в
повозке.

Голоса уже доносились до нас.

И я решил, что лучше, все таки, рассказать. Но он так ничего и не
сказал мне по этому поводу.

Неожиданно Зеленоглазый направил своего дракона вперед. Паук
попытался задержать его, но было поздно. Тревога забилась под янтарными
бровями. Дракон Зеленоглазого мчался к толпе.

- Он не должен был этого делать? - спросил я.

- Он знает, что делает, - людей становилось все больше, они шли
плотной толпой. - Надеюсь на это.

Я следил, как они приближаются, вспоминая Пистолета. Его ужас, должно
быть, ночью расползся по всему Браннингу, как нефть по воде. Пастухи стали
спускаться вниз по склону, а навстречу нам поднимались люди.

- А что может произойти?

- Сейчас они будут возносить ему хвалу, а позднее - кто знает?

- Ко мне... Я имею в виду, что происходящее имеет отношение ко мне.

Паук был удивлен.

- Я ищу Челку. Ничего не изменилось. Я хочу уничтожить Кида. А пока
все на месте.

Я вспомнил лицо Пистолета, когда он убегал от Кида. Я был потрясен -
на лице Паука тоже отразился страх. Но на его лице было еще множество
выражений. Да, Паук - сложный человек.

- Меня не касаются дела Зеленоглазого или кого-нибудь еще. Я пришел
сюда за Челкой. И уйду, когда найду ее.

- Ты... - начал Паук. Потом он утвердительно кивнул головой, как бы
соглашаясь со мной. - Желаю тебе удачи, - и снова посмотрел вслед
Зеленоглазому, скачущему к толпе. - Когда мы будем в Браннинге, заходи ко
мне домой за своим жалованием, - он остановился.

- К тебе домой?

- Да, домой... в Браннинге, - Паук щелкнул бичом, подгоняя дракона.

Мы проехали мимо нового плаката. Беловолосая Голубка приветливо
смотрела на меня.

ГОЛУБКА ГОВОРИТ: "ЗАЧЕМ ИМЕТЬ ДЕВЯНОСТО ДЕВЯТЬ, КОГДА ЕСТЬ ДЕВЯТЬ
ТЫСЯЧ?"

Я отвернулся от нее и удивился тому, как увеличилась толпа. Люди
выстроились на дороге в два ряда. Увидев молодого пастуха, они захлопали.
Мы подъехали поближе.

Джунгли состоят из миллиарда отдельных деревьев, но вы воспринимаете
их, как единую зеленую массу. Восприятие толпы идет так - сначала одно
лицо, здесь (старая женщина, размахивающая зеленой шалью), другие - там
(моргающий мальчик, улыбающийся, показывающий острые зубы) и несколько лиц
по порядку (три зевающие девушки, заслоняющие друг друга). Потом -
множество локтей, ушей, ртов: Двигай!.. Я не вижу... Где он? Что с ним?..
Да!.. Нет...

Спины драконов продвигались по морю голов. Люди приветливо кричали.
Люди махали руками. Я подумал о том, что моя работа закончена. Они толкали
моего дракона: "Это он? Это?.." Драконы были несчастны. Только спокойствие
Паука, его невидимое воздействие на них, позволяло стаду мирно шествовать
через толпу. Мы въехали в Браннинг через ворота. И в это время совершилось
очень много всего.

Я не понимал их всех. Первые несколько часов со мной было то, что
было бы с любым человеком, который никогда не видел более пяти человек
вместе, и вдруг попал на узкие улицы, проспекты и парки, запруженные
многочисленными толпами. Стадо драконов покинуло меня (или я его), и я шел
с открытым ртом, пошатываясь и спотыкаясь. Голова кружилась. Люди налетали
на меня и кричали: "Смотреть надо!" - что я и делал, только некоторое