нашего места не было видно, откуда сорвалась эта глыба, но, по словам
обоих метисов, задержавшихся у входа в пещеру, она пролетела и мимо них,
следовательно, ей неоткуда было упасть, кроме как с самой вершины. Мы
посмотрели туда, но в зеленых зарослях, окаймлявших края скал, не было
заметно ни малейшего движения. И все же никто из нас не сомневался, что
камень был предназначен нам. Значит, на плато есть люди - люди, от которых
следует ждать всего самого худшего!
событие может повлиять на наши планы. Положение было и без того трудное,
но если к препятствиям, которые чинит на нашем пути природа, прибавятся
еще и злоумышления человека, тогда нам придется совсем плохо. И все же кто
из нас отважился бы вернуться в Лондон, не узнав, что скрывается за этой
пышной каймой зелени, раскинувшейся в какой-нибудь сотне футов над нами?
Обсудив все это, мы решили продолжать обход плато и отыскивать другое
место, откуда можно будет подняться на его вершину. Гряда скал,
значительно снизившаяся, шла теперь уже не в западном, а в северном
направлении, и если принять пройденную нами часть за сектор окружности, то
вся окружность, видимо, была не особенно велика. В худшем случае мы могли
через несколько дней вернуться к той точке, откуда начали обход.
нового. Кстати сказать, анероидный барометр показывает, что, считая с того
места, где у нас были оставлены челны, мы постепенно поднялись по меньшей
мере на три тысячи футов над уровнем моря. Этим обгясняются и заметные
изменения температуры и растительности. Мы почти отделались от насекомых,
от этого проклятья, которое в тропиках отравляет жизнь путешественнику.
Некоторые виды пальм еще попадаются, древовидного папоротника по-прежнему
много, а вот высокие деревья, которыми так богат бассейн Амазонки, исчезли
без следа. Зато как приятно было встретить среди этих негостеприимных скал
наш вьюнок, страстоцвет и бегонию - цветы, напоминающие о родных краях!
Вот такая же точно красная бегония цветет в окне одной виллы в Стритеме...
Впрочем, я, кажется, незаметно уклонился в сторону, в область личных
воспоминаний!
горного кряжа - с нами случилось то, после чего уже никто не сомневался,
что в самом недалеком будущем нас ждут чудеса.
почувствуете, что редакция послала меня сюда не зря и что этот материал,
который можно будет напечатать с разрешения профессора, необычайно
интересен. Да я сам осмелюсь опубликовать его лишь в том случае, если
вернусь в Англию с вещественными доказательствами, подтверждающими правоту
моих слов, иначе меня ославят как нового Мюнхгаузена.
"Дейли-газетт" до тех пор, пока мы не сможем достойным образом защититься
против той волны критики и скептицизма, которую неизбежно вызовут мои
статьи. Посему пусть отчет об этом поразительном случае - какую
сенсационную шапку можно было бы дать в нашей старушке "Дейли"! - лежит у
вас в столе и ждет своего часа.
остался только у нас в мозгу.
вроде свиньи. Половину туши мы отдали индейцам, другую жарили для себя на
костре. С наступлением темноты здесь становится прохладно, и каждый из нас
жался поближе к огню. Ночь была безлунная, но звезды немного разрежали
темноту, нависшую над равниной. И вдруг из этой темноты, из этого ночного
мрака со свистом, напоминающим свист аэроплана, к костру ринулось сверху
какое-то существо. Перепончатые крылья на миг прикрыли нас, словно
пологом, и я успел разглядеть длинную, как у змеи, шею, свирепые,
блеснувшие красным огоньком глаза и огромный разверстый клюв, усаженный, к
моему величайшему изумлению, мелкими, ослепительно белыми зубами. Секунда
- и это существо унеслось прочь... вместе с нашим ужином. Огромная черная
тень футов двадцати в поперечнике взмыла к небу, чудовищные крылья на миг
погасили звезды и скрылись за скалами, возвышавшимися над нами.
Пораженные, мы молча сидели у костра, словно те герои Вергилия, на которых
напали гарпии. Саммерли первый нарушил молчание.
проговорил он, - я должен извиниться перед вами. Я был не прав, сэр, но
надеюсь, что вы предадите прошлое забвению.
рукопожатием. Вот что дало нам непосредственное знакомство с
птеродактилем. Не жаль было поступиться ужином ради примирения двух таких
людей.
не так уж много, потому что в ближайшие три дня нам ничего такого не
попалось. Все это время мы шли вдоль северной и восточной стен плато по
голой, угнетающе суровой местности. Сначала это была каменистая пустыня,
потом унылые болота, изобилующие дикой птицей. Эти места совершенно
неприступны, и если б не твердый выступ у самого подножия скал, то нам
пришлось бы поворачивать обратно.
Но что было хуже всего - это яракаки, самые ядовитые и злые змеи Южной
Америки, которыми полны эти болота. Они полчищами выползали из зловонной
топи и кидались нам вслед. Нас спасали только винтовки, которые мы всегда
держали наготове. Я, вероятно, во веки вечные не отделаюсь от кошмарного
воспоминания об одной воронкообразной впадине в трясине, поросшей
серо-зеленым лишайником. Там было настоящее гнездо этих гадов, откосы
впадины кишели ими, и они тотчас же устремлялись в нашу сторону, ибо
яракака тем и знаменита, что стоит ей только завидеть человека, как она
немедленно кидается на него. Всех змей нельзя было перестрелять, и мы
бросились наутек и бежали до тех пор, пока не выбились из сил.
Остановившись, я оглянулся назад и увидел, как наши страшные
преследователи извивались среди камышей, не желая прекращать погоню, и
этого зрелища мне никогда не забыть. На карте, которую мы чертим, это
место так и будет названо: Змеиное болото.
темно-шоколадного цвета, растительность, окаймлявшая их вершины, заметно
поредела, но, несмотря на то, что общий уровень горного кряжа снизился до
трехсот-четырехсот футов, нам и здесь не удалось найти места для подгема.
Скалы, пожалуй, стали даже еще отвеснее, чем там, где мы начали свой
обход. О совершенной неприступности их можно судить по прилагаемому
снимку, который сделан со стороны каменистой пустыни.
мы обсуждали, что нам предпринять дальше. - Значит, на склонах не может не
быть промоин.
ответил профессор Челленджер, похлопав меня по плечу.
воочию убедились в отсутствии таких промоин.
- сказал Саммерли. - Формация этого кряжа явно вулканического
происхождения. Во всяком случае, я склонен думать, что поверхность плато
имеет уклон к центру, а там есть значительный резервуар, вода из которого
стекает каким-нибудь подземным путем в Змеиное болото.
- заметил Челленджер, после чего оба ученых по своему обыкновению затеяли
научный спор, который для нас, непосвященных, был поистине китайской
грамотой.
прежней стоянке у пирамидального утеса. Вернулись удрученные, так как
обход окончательно убедил нас, что даже самые ловкие и самые сильные не
смогут подняться на это плато. Ущелье, к которому вели указательные
стрелки Мепл-Уайта и которым он, по-видимому, сам воспользовался, было
теперь непроходимо.
охотой, у нас было вполне достаточно, но ведь наступит день, когда запасы
надо будет пополнить. Месяца через два начнутся дожди, и тогда в лагере не
усидишь. Эти скалы тверже мрамора, у нас не хватит ни времени, ни сил,
чтобы высечь тропинку на такую высоту. Поэтому нет ничего удивительного,
что весь тот вечер мы мрачно поглядывали друг на друга и, наконец, не
тратя лишних слов, забрались под одеяла. Перед тем как уснуть, я
полюбовался на следующую картину: Челленджер, словно огромная жаба, сидел
на корточках у костра, подперев руками свою массивную голову, и,
по-видимому, был так погружен в размышления, что даже не отозвался на мое
.спокойной ночи."
Челленджер, видимо, был в восторге от собственной персоны и всем своим
существом излучал самодовольство. За завтраком он то и дело посматривал на
нас с притворной скромностью, словно говоря: "Все ваши похвалы мною
заслужены, я это знаю, но умоляю вас, не заставляйте меня краснеть от
смущения!. Борода у него так и топорщилась, грудь была выпячена вперед,
рука заложена за борт куртки. Таким он, вероятно, видел себя на одном из
пьедесталов Трафальгар-сквера, еще не занятом очередным лондонским
пугалом.
бороду. - Джентльмены, вы можете поздравить меня, а я могу поздравить всех
вас. Задача решена!
Панов Вадим
Прозоров Александр
Круз Андрей
Ильин Андрей
Афанасьев Роман
Грабб Джеф