Чтение 20–й страницы книги ~Разговоры с доном Хуаном~

можно разговаривать?

- Нет.

- Как же тогда он учит?

Некоторое время он молчал.

- Помнишь то время, когда он играл с тобой? Ты понимал
его, не так ли?

- Да.

- Вот так он и учит. Только ты этого не знал. Но если
бы ты был внимателен к нему, то он бы с тобой говорил.

- Когда?

- Тогда, когда ты в первый раз его увидел.

Он, казалось, был очень раздражен этими вопросами. Я
сказал, что задаю ему их, так как хочу узнать все, что
можно.

- Не спрашивай м е н я , - он улыбнулся. - спроси
его. В следующий раз, когда ты проснешься, спроси его все,
что ты пожелаешь.

- Тогда мескалито я в л я е т с я , как лицо, с
которым можно поговорить...

Он не дал мне закончить. Он отвернулся, взял флягу,
сошел со склона и исчез за скалой. Я не хотел оставаться тут
один и, хотя он не звал меня, последовал за ним. Мы прошли
около 150 метров к небольшому источнику. Он помыл лицо и
руки и наполнил флягу. Он прополоскал во рту, но не пил. Я
набрал в ладони воды и стал пить, но он остановил меня,
сказав, что пить не обязательно.

Он вручил мне флягу и отправился обратно. Когда мы
пришли на место, то снова уселись лицом к долине, а спиной
прислонились к скале. Я спросил, не можем ли мы развести
костер; он реагировал так, словно тут бессмысленно было
задать такой вопрос. Он сказал, что этой ночью мы гости
мескалито, он позаботится, чтобы нам было тепло.

Было уже темно. Дон Хуан вынул из своего мешка два
тонких одеяла, бросил одно из них мне на колени и сел,
скрестив ноги и накинув лругое одеяло себе на плечи. Под
нами долина была в темноте, и края ее тоже расплылись в
вечерних сумерках.

- Дон Хуан сидел неподвижно, обратясь к долине с
пейотом. Равномерный ветер дул мне в лицо.

- Сумерки - это трещина межлу мирами, - сказал он
легко, не оборачиваясь ко мне.

Я не спросил, что он имел в виду. Мои глаза устали.
Внезапно я почувствовал себя покинутым, и имел странное
всепобуждающее желание плакать. Я лег на живот: каменное
ложе было твердым и неудобным, мне приходилось менять свое
положение через каждые несколько минут. Наконец, я сел,
скрестив ноги и накинув одеяло на плечи. К моему удивлению
эта поза была в высшей степени удобной, и я заснул.

Когда я проснулся, я услышал, что дон Хуан что-то
говорит мне. Было очень темно. Я не мог его хорошо видеть. Я
не понял того, сто он мне сказал, но я последовал на ним,
когда он спустился вниз со склона. Мы двигались осторожно
или, по крайней мере, я из-за темноты. Мы остановились у
подножья скалы. Дон Хуан сел и знаком показал мне сесть
слева от него. Он расстегнул рубашку и достал кожаный мешок,
который открыл и положил перед собой на землю.

После долгой паузы он поднял один из батончиков
/таблеток/. Он держал его в правой руке, потирая его
несколько раз между большим и указательным пальцами и тихо
пел. Внезапно он издал оглушительный крик: "амиииии!" это
было неожиданно. Это испугало меня. Смутно я понимал, что он
положил батончик пейота в рот и начал жевать его. Через
минуту он наклонился ко мне и шепотом велел взять мешок,
взять один мескалито, положить затем мешок опять перед ним и
делать все точно так же, как это делал он.

Я взял батончик и тер его так, как это желал он. Тем
временем он пел, раскачиваясь взад и вперед. Несколько раз я
пытался положить батончик в рот, но чувствовал себя не в
своей тарелке из-за необходимости кричать.

Затем, как во сне, невероятный вопль вырвался у меня:
"аиии!". Какой-то момент я думал, что это кто-то другой
крикнул. Опять я почувствовал последствия нервного
потрясения у себя в желудке, я падал назад. Я терял
сознание.

Я положил батончик пейота себе в рот и разжевал его.
Через некоторое время дон Хуан достал из мешка другой
батончик. Я почувствовал облегчение, увидев, что он после
короткой песни положил его себе в рот.

Он передал мешок мне, и я, положив его перед нами, взял
один батончик. Этот круг повторялся пять раз, прежде, чем я
заметил какую-либо жажду. Я поднял флягу, чтобы напиться, но
дон Хуан сказал, чтобы я лишь прополоскал рот, но не пил
воду, так как меня иначе вырвет. Я несколько раз прополоскал
рот. В какой-то момент желание попить стало ужасным
искушением и я проглотил немного воды... Немедленно мой
желудок стал сжиматься. Я ожидал безболезненного и
незаметного излияния жидкости у меня изо рта, как это было
при первом моем знакомстве с пейотом, но к моему удивлению,
у меня было лишь обычное ощущение рвоты. Однако, она не
длилась долго.

Дон Хуан взял другой батончик и вручил мне мешок, и
круг был возобновлен и повторен, пока я не разжевал 14
батончиков. К этому времени все мое ощущение жажды, холода и
неудобства исчезли.

Вместо них я ощутил незнакомое чувство тепла и
возбуждения. Я взял флягу, чтобы освежить рот, но она была
пуста.

- Можно нам сходить к ручью, дон Хуан?

Звук моего голоса не вырвался изо рта, а отразился от
неба обратно в горло и катался эхом взад-вперед между ними.
Эхо было мягким и музыкальным и, казалось, имело крылья,
которые хлопали внутри моего горла. Их касания ласкали меня.
Я следил за их движением взад и вперед, пока они не исчезли.

Я повторил вопрос. Мой голос звучал так, как если бы я
говорил внутри пещеры. Дон Хуан не ответил. Я поднялся и
повернул в направлении ручья. Я взглянул на дона Хуана, не
идет ли он тоже, но он, казалось, к чему-то внимательно
прислушивался.

Он сделал повелительный жест рукой, чтобы я замер.

- Абутон уже здесь! - сказал он.

Я раньше ни разу не слышал этого имени и колебался,
спросить его об этом или нет, когда заметил звук, который
походил на звон в ушах.

Звук становился громче и громче, пока не стал подобен
звуку рева гигантского быка. Он длился короткий момент и
постепенно затих, пока снова не наступила тишина. Сила и
интенсивность звука испугали меня. Я трясся так сильно, что
едва мог стоять, и все же рассудок мой заработал совершенно
нормально. Если несколько минут назад меня клонило в сон, то
теперь это чувство полностью пропало, уступив свое место
исключительной ясности. Звук напомнил мне научно-
фантастический фильм, в котором гигантская пчела, гудя
крыльями, вылетает из зоны атомной радиации. Я засмеялся при
этой мысли. Я увидел, что дон Хуан опять откинулся в свою
расслабленную позу. И внезапно на меня вновь нашло жужжание
огромной пчелы. Это было более реально, чем обычная мысль.
Она /мысль/ была отдельной, окруженной исключительной
ясностью. Все остальное было изгнано из моего ума.

Это состояние умственной ясности, которое никогда ранее
не бывало в моей жизни, вызвало у меня еще один момент
страха. Я начал потеть. Я наклонился к дону Хуану, чтобы
сказать ему, что я боюсь.

Его лицо было в нескольких дюймах от моего. Он смотрел
на меня, но его глаза были глазами пчелы. Они выглядели, как
круглые очки, имеющие свой собственный свет в темноте. Его
губы были вытянуты вперед и издавали прерывистый звук:
-пеъта-пеъта-пеъ-та,-

я отпрыгнул назад, чуть не разбившись о скалу позади
меня. В течение, казалось, бесконечного времени я испытывал
невыносимый ужас. Я сопел и отдувался. Пот замерзал у меня
на коже, придавая мне неудобную твердость. Потом я услышал
голос дона Хуана:

- "Поднимайся! Двигайся! Поднимайся!"

Видение исчезло, и я снова мог видеть его знакомое
лицо.

- Я принесу воды, - сказал я после бесконечной паузы.
Мой голос прерывался. Я с трудом мог выговаривать слова. Дон
Хуан согласно кивнул. По пути я понял, что мой страх исчез
так же загадочно, так же быстро, как и появился.

Приближаясь к ручью, я заметил, что могу ясно видеть