потом поставил поднос с едой на мои колени. Уговаривать меня не пришлось:
желудок мой был пуст, как череп бедного Йорика. Рука казалась тяжеловатой,
но я все же смог удержать ложку и начал есть. В тушеное мясо не доложили
соли, но в основном пища была приемлемой. Я не спеша ел, а санитар - или
кто он там - безмолвно стоял рядом, пока я насыщался. Как только я
проглотил последний кусок, он забрал поднос и ушел, все так же не сказав
ни слова.
как розоватый свет за окном сменился сумраком. Безделье раздражало, однако
даже думать о делах не было сил. У меня был кров, еда, и меня никто не
трогал. На данном этапе это были все мои притязания.
морщинистым смуглым лицом и, подойдя к койке, уставился на меня. Это лицо
я видел раньше, при каких-то неприятных обстоятельствах. Но где?
перерезать мне горло. Что, нервишки не выдержали?
будешь отвечать сейчас, избавишься от многих неприятностей в будущем.
Черепное давление тоже нормализовали. Теперь ты в состоянии выдержать
серьезный допрос.
проворачивались винтики и колесики.
уступки...
сказал мне больше, чем сам подозревал: за целых три дня они не смогли
найти Риссию. Дело в том, что камера для стабилизации давления на катере
Кармоди была нестандартной, при беглом взгляде ее можно было принять за
что угодно, даже за цистерну для запасного топлива, галлонов на пятьсот.
Если не заметить задраенный люк на задней стороне, то никому в голову не
придет искать внутри живого человека. А из того, что я уже знал о людях,
охотившихся за Риссией, они были напрочь лишены воображения.
я ее оставил, она была слаба, как новорожденный младенец, предположим, она
лежала, не шевелясь, переждала обыск, выбралась из камеры, и что дальше? У
нее нет одежды, в которой она может куда-то пойти, - только слишком
большой для нее балахон, нет денег, она не знает ни одного языка, на
котором изъясняются в Северной Африке. А ведь она еще плохо себя
чувствует, ей нужен такой комфорт и уход, каким окружили меня.
мы на борту корабля, значит, это нужно проверить. Откинув простыню, я
увидел, что абсолютно голый. Встав с кровати, я постоял, немного
покачиваясь, но в основном чувствуй себя почти неплохо: лечение сделало
свое дело.
темно-зеленые волны и отражение света, льющегося на воду сверху. Значит,
мы действительно на корабле.
завтрак, я съел свою порцию и попросил добавки. На сей раз меня обслуживал
тоненький мальчик лет восемнадцати с глазами, лишенными какого бы то ни
было выражения, как у карпа. Покачав отрицательно головой, он взялся за
поднос. Я вцепился в его руку.
себе.
Он сочтет тебя виноватым. А я скажу, что ты обещал, а потом не принес.
крепко держал его за руку.
знает. Он поверит мне, и я не удивлюсь, если тебя казнят. Он отправляет на
тот свет всех, кто ему больше не нужен.
раздумья.
помоев. Тебе же не нужно готовить, просто попроси еще.
принялся наблюдать, как прыгают солнечные зайчики на потолке. В хорошую
компанию я попал! Мне и раньше попадались люди с куриными мозгами, но тут
- целая птицеферма.
она мне нравилась, а потому, что так надо. И выдал парию гаденькую
улыбочку.
выбросит тебя за борт.
ответил на несколько вопросов. Например, куда плывет это корыто?
плывем?
заору, вызову начальство и расскажу всю историю. Оно позаботится о том,
чтобы ты больше не болтал.
поставит поднос, потом схватил его за руку.
не донесете?
по океану. А там ничего нет, кроме айсбергов и пингвинов. - Перестав
балагурить, я посмотрел ему в глаза. - Ну да, все ясно. Мы плывем в
Антарктиду.
географической викторины. Потом я заснул, почти как покойник, и спал до
утра.
суп, я посмотрел в глаза парню.
Антарктиде через девять дней, и что я знаю это от тебя: У тебя только один
выход - говорить мне то, что я хочу знать. Глаза его остекленели. Он
повернулся к двери.
Ну что из того, что ты ответишь на мои вопросы? Через несколько дней, мы
придем в порт, и я сам увижу - в какой. И буду знать, сколько дней мы шли.
Подумаешь, какой секрет.