read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



— Нет, я не знал. Но теперь я понимаю, почему он так рвался уехать из города, когда я его видел в последний раз. И, разумеется, Монсорбье также отбыл вместе со всеми. Не по этой ли самой причине столько солдат заявилось в мои катакомбы? Да, я полагаю, так оно и есть.

— Вы знаете Монсорбье? — Кажется, у меня возникали новые затруднения.

— Его братство имело какие-то деловые сношения с Бреснвортом. Речь даже шла о сотрудничестве. Однако методы их и цели оказались слишком несхожими. Монсорбье останавливался у фон Бреснворта.

Отсутствие республиканца в назначенном месте теперь объяснилось. Он знал, что меня захватили люди барона, и, полагая меня уже мертвым, не стал утруждать себя и подниматься чуть свет, дабы явиться в договоренный час к Причалу Руна. Однако, — если только мои первоначальные представления о характере Монсорбье не были перевернуты с ног на голову, — он просто не мог принимать участия ни в похищении нашем, ни в убийстве ландграфини. Быть может, разочаровавшись в фон Бреснворте как в союзнике (и, кстати, союзнике в чем?), он вернулся во Францию?

— А в какой именно области намеревались они сотрудничать? — спросил я Клостергейма, натягивая теплые рукавицы. При этом я про себя отметил, что сам он не одел даже перчаток, хотя его руки, не отпускавшие веревку, явно замерзли не меньше моих.

— Они лишь обсуждали возможный союз. — Голос его был как всегда невыразителен и монотонен.

— Но есть же какая — то причина, для чего им вообще был нужен подобный союз?

— Причина одна: предсказанное Единение. — Похоже, Клостергейм несколько изумился моей непонятливости. — К каковому стремится всякое братство. Мы должны объединить наши силы, поделиться друг с другом знаниями, преодолеть разногласия и уничтожить соперничество. Это необходимо.

— Ученые, оккультисты, алхимики? Церковники? Иудеи? Мусульмане? Они все стремятся к объединению? Зачем оно им?

— Но вы должны это знать. — Клостергейм облизал губу, уставился себе под ноги, потом вновь поднял взгляд на меня.

В глазах его появилось какое-то ищущее выражение. Он поглядел на спутника своего, но тот промолчал. — В ходе многих веков изысканий различные оккультные братства… и каждое — независимо от других… пришли к пониманию того, что бывают такие редкие случаи, когда звезды на небе выстраиваются в определенном порядке, и тогда невидимая человеку вселенная пересекается с видимой. Таким образом, для посвященных адептов, — и не только для них, — стало возможным пересекать черту, отделяющую одну реальность от другой. Подобная конфигурация звезд — явление весьма редкое.

Раз в тысячу лет. Раз в две тысячи. С данною согласованностью светил и миров совпадают определенные события, происходящие во всех соприкасающихся между собою мирах, когда границы смываются и происходит установление новых реальностей… иной раз сие объясняется тем, что один мир, сокрытый от всех других при обычных условиях, проступает в реальность соседнего мира и начинает оказывать на него влияние.

— Так вот почему эти алхимики съехались на свое сборище, верно? — спросил Сент-Одран. — Я что-то такое припоминаю… барон упомянул о каком-то астральном событии.

— Будущее нашего мира может быть предопределено, — продолжал Клостергейм, едва ли не в возбуждении, — по крайней мере, на ближайшее тысячелетие вперед. Станут ли преобладать машины?

Или мы будем жить в мире, где Человек придет наконец в соответствие со своею природой?

— Как я понимаю, вы сами склоняетесь к точке зрения старомодной? — поинтересовался я.

— Я в данном вопросе нейтрален.

— Насколько я знаю, алхимики в большинстве своем — ярые противники механической философии Ньютона, Аркрайта и Тома Пейна, — высказался Сент-Одран. — Но тогда мне тем более непонятно, зачем было кому-то из них снабжать нас… — он указал рукой вверх, — …вот этим газом!

Клостергейм отвернулся.

— Говорят, что период этот является временем накопления силы, — рассуждал я вслух. — Многие вещи решаются в периоды астрального соответствия: какая, к примеру, тенденция станет преобладать в дальнейшем развитии мира. Не это ли вы обещали мне, Клостергейм, когда сулили мне во владение целое Царство?

— И вы еще можете получить его. — Он оставался невозмутимым. — Я дал вам слово. И намерен исполнить данное мной обещание, даже если сами вы замышляете не исполнить своего.

— Стало быть, человечество стоит теперь перед выбором между Верой и Разумом? — Я не скрывал своего презрения. — Между летающею машиной и волшебным ковром-самолетом?

— Вы полагаете, фон Бек, что говорите сейчас с позиции здравого смысла, но что вы скажете, если в мире возобладают силы сверхъестественные? Что если Антихрист придет? Господь с Сатаной прекратят ли тогда свой извечный спор и пойдут ли войной на него? Поднимет ли Человек меч свой против Небес и Ада, дабы своими стараниями сотворить реальность Апокалипсиса?

— Ваши речи абсурдны, Клостергейм. Мир движется к Просвещению. Век суеверия прошел, как и эпоха религиозных войн. Будущее принадлежит Ньютону и последователям его.

— Сия битва уже начинается, — голос его был тверд. — Войска уже строятся. Могучие силы ведут работу свою повсеместно.

Вы, как никто, должны это знать! Вы же были свидетелем этой работы.

— Все, что я знаю, я знаю лишь с ваших слов. Ведьмы и колдуны ведут долгие споры, дабы решить, как снова заставить летать их замшелые метлы. Но только как они себе это мыслят реально: совместно достичь некоей невообразимой силы? Даже если в идеях ваших заключена хоть какая — то правда… они же все, уже в силу характера своего, как правило не в ладах друг с другом. Каждый… каждый из них притязает на то, что он владеет ключами к единственно истинной мудрости. Вот в чем заключается преимущество, и немалое преимущество, натурфилософов, которые не навязывают свою веру миру, — по крайней уж мере, не с таким рьяным неистовством, — но анализируют окружающую реальность.

Боковым зрением я заметил, что молчаливый спутник Клостергейма сделал резкое движение рукою, однако, сдержав себя, не довел жест до конца. Но сам Клостергейм не попался на удочку. Он, кажется, был вообще не способен испытывать простой человеческий гнев. Быть может, иная, — глубинная, алчная, — ярость сжигала его существо, подобно клокочущей лаве в сердце вулкана. Он спокойно признал:

— Так было всегда. Одна из сторон имела определенное преимущество над другой, и эта последняя находилась в невыгодном положении по отношению к первой; потом обстоятельства менялись, и преимущество получала уже сторона другая. И так повторялось опять и опять. Теперь снова возник этот вопрос, требующий разрешения: какая тенденция возобладает в мире. А разрешит его настоящее Астральное Соответствие. Пусть даже лишь на какое-то время. Только мне интересно, почему вы с таким пылом выступаете на защиту здравого смысла, тогда как история вашего рода — я бы даже сказал, судьба вашего рода уходит корнями своими в сверхъестественный опыт?

— Может быть, потому, что я питаю искреннее отвращение к небылицам, которые и придают форму этим историям… да что историям — они формируют целые нации! Я же, герр Клостергейм, рассматриваю всякий миф как красивую ложь и не более того.

Ложь, которая позволяет людям обманывать и себя, и других велеречивой риторикой. Легенда, если судить по ней человеческие деяния, может выступить оправданием убийства и воровства, насилия и геноцида… всякого преступления, покуда его совершают во имя некоего давно почившего в бозе героя или возвеличенного до божества демона из каких-нибудь темных языческих верований, которые — исключительно из политических соображений — возведены были в сан «святых».

Может быть, Клостергейм, истины в мире и меньше, чем пышной лжи, но крупицы истины этой дороже мне, чем гора вашей выдуманной романтики. Клостергейм, похоже, утратил уже интерес к обсуждаемой теме. Ему явно наскучило слушать мои излияния, которые к тому же, насколько я понял, привели его в недоумение. Взгляд его, устремленный в пространство, сосредоточен был на предметах, видимых только ему. Спутник его слегка распахнул черный свой плащ, обнаружив под ним пышное одеяние в турецком стиле. Он издал какой-то неопределенный звук. Кто он такой? — снова спросил я себя. Какой-нибудь восточный монгол, решивший добраться до дома самым быстрым путем по воздуху?

Сент-Одран вдруг заулыбался.

— А не настало ли время, фон Бек, выкинуть этих двоих за борт и посмотреть заодно, могут они летать с помощью хваленой своей магии или нет? Я рассмеялся, хотя ужас, смешанный с неуверенностью вновь обуял меня. Сент-Одран достал из походной кладовки вино и провизию. Наши одетые в черное мрачные пассажиры не пожелали присоединиться к нам. Мы с шевалье, впрочем, не стали их уговаривать и, усевшись на пол по-турецки, принялись за еду на раскачивающейся в миле, наверное, над землей платформе.

Когда мы завершили трапезу мягким вальденштейнским flenser, Сент-Одран вытащил из кармана свои часы. (Часов у него было двое тщательно выверенных; и он пользовался обоими.) — Мы уже скоро должны пролететь над Веной, — заявил он, сосредоточенно глядя на циферблат. — При такой скорости мы еще засветло доберемся до Адриатики. Вот это полет! Просто чудо, насколько он точен. Еще ни разу я так не летал. — Он искренне восхищался своей же машиной. Порывшись в своем ларце, где все инструменты его были свалены в беспорядке, шевалье достал деревянную планку и кусочек древесного угля и снова занялся вычислениями. При этом он то и дело вскакивал и выглядывал за борт гондолы.

— Клянусь небом, фон Бек, не вижу причины, почему бы мы с вами, изучив надлежащим образом течения ветра и воздушных потоков не смогли бы рассылать воздушные корабли во всему миру! Я начинаю склоняться к мысли, что на различных высотах существуют различные типы воздушных течений, точно как говорил тот стражник. Таким образом, получается, что мы теперь движемся в главном южном потоке. Поднимаясь или же опускаясь на определенную высоту, каждый корабль сумеет тогда войти в соответствующий поток воздуха и передвигаться, по необходимости, от одного течения к другому. Знаете ли, фон Бек, мне вдруг пришло в голову, что мы с вами могли бы открыть — на законных вполне основаниях какую-нибудь торговую контору… мы были бы первыми, кто приспособил современные воздушные судна для коммерческих рейсов. Мы бы вытеснили в скором времени все морские перевозки! Нужно обдумать это как следует, дорогой мой фон Бек. Неплохая возможность получить прибыль законным путем… и имена наши станут еще достоянием истории! — Все это он оглашал, не обращая внимания на молчаливых наших пассажиров, для которых, похоже, мы с шевалье тоже как бы и не существовали.

Чем дольше летели мы в небе, тем грандиознее и неуемнее становились прожекты Сент-Одрана. Вскоре он пустился в пространные описания летающих барж, длиною этак в полмили — предназначенных для перевозки грузов. А к тому времени, когда синева небес обратилась в пурпурное свечение и блики его заплясали в вечернем безмолвии по шелку шара и облакам, шевалье рассуждал уже о корабле размерами с целый город. Хорошо еще красота заката весьма впечатлила его и отвлекла от дальнейших умствований.

Я полагал, что Клостергейм тоже должен хоть как-то проникнуться благоговением перед великолепием природы, но когда я украдкою поглядел на него, я заметил, что он лишь хмурится, вперив невидящий взгляд в это пурпурное сияние, словно бы вспоминая то время, когда весь мир был раскрашен в цвет крови, — дни его, Клостергейма, славы. А потом, и весьма неожиданно, спутник его поднял руку, затянутую в перчатку, молча указывая на юг. Туда, где над горизонтом громоздилась стена черных туч, взлохмаченных и зловещих, — такая плотная, что казалось, там возвышается горный кряж. Сент-Одран даже подался вперед со своею подзорной трубою. Он не сразу сумел разобрать, что же это такое. Наконец шевалье опустил телескоп, со встревоженным видом схватился рукою за подбородок и вновь склонился над картами. Огня зажечь мы не могли, так что Сент-Одрану приходилось вертеть лист так и этак, подставляя его под бледнеющий свет. Клостергейм заглянул ему через плечо и тоже принялся сосредоточенно изучать карту. Шевалье пробормотал что-то себе под нос, развернул еще одну карту, потом еще.

— Это не могут быть горы, — заметил я. — Хребта такой высоты просто не существует.

— Но это именно горы, — невозмутимо ответствовал мне Клостергейм. — Просто на этих картах их нет. Справьтесь лучше по другим вашим картам.

Сент-Одран угрюмо покосился на Клостергейма, окончательно, видимо, убедившись в том, что пассажир наш не в себе.

— Пожалуйста, помолчите, сударь. Мне и так сложно справиться с управлением, без всякий еще идиотов, сообщающих мне, что какие-то горы возвышаются себе там, где должна быть Вена!

— Вы движетесь от Вены в противоположную сторону, сударь, — не без некоторого торжества провозгласил Клостергейм. — Посмотрите на компас. Сент-Одран насупился, сверля Клостергейма недружелюбным взглядом. Мы, безусловно, летели на север, хотя еще менее получала назад держались твердо курса на юг. Но ведь не могли же мы не заметить такой радикальной перемены ветра!

— Клостергейм. — Шотландец мой посуровел. — Скажите-ка мне, любезный, вы что-то сделали с компасом? Если так, то вы поступили весьма необдуманно, проявив просто дьявольский идиотизм, ибо от этого может зависеть, выживем мы или нет!

— Ничего я не делал, Сент-Одран.

Кроваво — алые облака обступили воздушный корабль со всех сторон и неслись мимо нас, словно полки отступающей армии.

На нас надвигались черные горы. Теперь уже стало ясно, что это именно горы.

Зазубренные вершины, слишком острые для силуэта туч-с каждым мгновением они подступали все ближе и ближе. За ними сияли звезды, но я не сумел распознать созвездий. Может быть, из-за влажности воздуха, искажающей видимость, звезды казались огромными, каждая размером едва ли не с Луну… Сент-Одран бросился к крану клапана. Он собирался спустить корабль на землю! Его даже не волновало, с какой скоростью мы опускаемся… лишь бы только опускаться. Но тут второй наш пассажир — молчун в турецком наряде сбросил свой черный плащ, обнаружив простеганное одеяние, рассчитанное на холодную погоду. В правой руке его вдруг появился большой кавалерийский пистолет; левой отвел он ударник затвора.

Голос его был мне знаком:

— Если кремень ударит о сталь, джентльмены, уже будет неважно, куда я направлю свой выстрел. Соблаговолите оставить клапан в покое, шевалье! Отойдите от крана, сударь!

— Боже! — Сент-Одран узнал нашего таинственного пассажира. — Вы — молодой герцог, верно?

— Прошу прощения, — вмешательство Клостергейма явилось, как всегда, бестактным и неуместным. — Разве я не представил вам герцога Критского?

Но я не слушал его. Я смотрел в эти ясные, язвительные глаза за темною маской-домино — глаза, привыкшие повелевать.

— Это не герцог Критский! — В этом я был абсолютно уверен.

Сент-Одран с Клостергеймом в недоумении уставились на меня, а лицо мрачной фигуры, что угрожала нам пистолетом, озарилось улыбкой.

Теперь я понял, в чем заключался источник всех этих слухов относительно странных пристрастий герцога: наряжаться в женское платье и в таком виде бродить по городу. Я также понял, почему упорные мои поиски герцогини всякий раз заводили меня в тупик — она славно бы растворялась в воздухе, подобно дыму. (А герцог при этом всегда почти был где-то рядом.) Я задохнулся в восторге, близком к экстазу.

— Самозванец? — приподнял бровь Сент-Одран.

Я покачал головой. Все тело мое сотрясалось восхитительной дрожью.

— Добрый вечер, миледи, — проговорил я, низко поклонившись герцогине Критской.


ГЛАВА 10

Провалы, успехи и откровения. Описание Миттельмарха. Город в Осенних Звездах

Настал серый вечер; мы летели среди молчаливых вершин невообразимо громадного горного кряжа. Герцогиня Критская, твердо держа правой рукой пистолет, левой откинула капюшон и сняла маску. Я жадно смотрел на нее, пытаясь узреть на прекрасном лице ее некий знак, некий намек на то, что я ей все-таки не безразличен.

— Либусса. — Мы не были с нею любовниками, но именно благодаря ей оказался я в этой странной стране, не обозначенной ни на одной из карт, стране, наделенной телесною твердостью и в то же время проникнутой духом. — Либусса. Больше уже не смеясь, она признала меня быстрым движением сосредоточенных глаз.

— Мадам, — пылая гневом, пробормотал Сент-Одран, — нет никакой нужды в этой мелодраматической позе!

Либусса осторожно опустила свой пистолет с боевого взвода и положила его на пол у своих ног. — Теперь уже нет, я согласна. Ибо вы выполнили свою часть сделки. — она вдруг потянулась и сладко зевнула, словно бы только пробудилась от сна. — Мы вели с вами переговоры через Ойхенгейма, и это я вас снабдила столь необходимым вам газом!

Сент-Одран был сражен, едва ли не оскорблен. С неодобрением и испугом смотрел он на громоздящиеся вокруг нас вершины гор, а потом его плотно сжатые губы слегка приоткрылись.

Лицо его выражало теперь несказанное изумление. Взгляд его впился в западный горизонт. Проследив за направлением его взгляда, я разглядел полосу розоватого свечения по ту сторону самых дальних утесов. Полоса эта с каждым мгновением становилась все шире. Клостергейм и моя герцогиня не выразили, однако, ни малейшего удивления. Солнце село каких-нибудь полчаса назад… и вот оно восходило снова! Я бросил затравленный взгляд на компас и тут же вспомнил, что стрелка показывает вообще в противоположную сторону от той, куда должна бы показывать. Обстоятельство это, понятно, вовсе меня не утешило. Я повернулся к востоку. Розовое сияние стало уже золотистым и бледно желтым. Мне не требовалось больше уже никаких доказательств того, что мы действительно очутились в волшебном царстве, существование которого я недавно еще отвергал с таким пылом. Снедаемый любопытством, я вновь обозрел устрашающие эти скалы. Далеко внизу серебрились узкие ленты рек; среди черного камня утесов то и дело возникали зеленые пятна-долины. Интересно, там жили обычные люди, или край этот был населен только злобными троллями и прочею всякою нечистью. Если раньше я ничему подобному не верил, то теперь я готов был поверить во что угодно!

Однако солнце, поднявшееся из-за гор — ослепительно бронзовый диск, нависающий над вершинами — оказалось знакомым, привычным светилом. Солнцем нашего мира. Нам навстречу не вылетели никакие драконы и гиппокрифы, только ласточки парили под нами в воздушных потоках. Утро в неведомом этом мире выдалось на удивление теплым; стало едва ли не жарко, и вскоре мы все поснимали верхние наши плащи. Сент-Одран замкнулся в себе. Он явно никак не мог примириться с тем, что Либусса противостояла ему, пригрозив пистолетом; и в то же время само приключение, как вполне очевидно, его взволновало. Клостергейм же, небрежно облокотившись о край гондолы, делал какие-то прозаические замечания относительно знакомых ему наземных ориентиров, над которыми мы пролетали.

Замечания свои адресовал он герцогине, но та, похоже, уделяла речам его мало внимания.

Перекрестные токи воздуха бросали корабль наш то туда, то сюда, — словно бы нас направляла рука Талоса, — и вот мы плывем уже над зеленою чашей долин, над лугами, не покрытыми снегом, над полянами ярких цветов позднего лета. Здешние времена годы тоже были как отражение нашей реальности. Там, в своем мире, мы могли бы сейчас пролетать над Швейцарией или Карпатами. Нагреваемый солнцем воздух был свеж и сладок.

Он словно бы располагал к вялой неге целебный бальзам, обволакивающий мою душу, в течение многих недель осаждаемую только страхами и тревогами. Уныние мое словно рукой сняло.

Под нами проплывала земля, крошечные домики, маленькие поселения, города, опоясанные крепкими стенами. Древняя архитектура их казалась приятно знакомой и напоминала мне старую германскую готику за тем исключением, что ядра вражеских пушек, как очевидно, ни разу еще не потревожили этих замков и башенок, устремленных ввысь, этих спокойных виадуков и рифленых крепостных стен, этих аркад из резного гранита и известняка, выстроенных на вершинах холмов, что возвышались над тихими реками, чьи крутые берега, густо заросшие лесом, услаждали взор всеми оттенками зелени.

— Это здесь, вы говорили, прошли полчища Ада? — спросил я Клостергейма.

— Нет, не здесь. — Тут он сделал указующий жест рукою. — На западе. За Ирландией. За горизонтом.

Либусса, — не такая уже напряженная, теперь больше похожая на ту необыкновенную женщину, которую встретил я по дороге в Лозанну, — любезно мне пояснила:



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 [ 20 ] 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.