снова улыбнулась. В этой улыбке я увидел готовность относиться ко мне
терпимо несмотря ни на что. Его нельзя назвать колледжем, потому что там
нет ни студентов, ни факультетов. Вернее, и те, и другие слиты в одно
целое... Мы принимаем лишь ученых, или потенциальных ученых, готовых
полностью посвятить себя своему предмету ради самого этого предмета. Мы
принимаем немногих.
суждено оказаться среди избранных - даже если бы я не обидел ее, сказав,
что никогда не слышал о Хаггерсхэйвене. Я знал, мне не сдать и самого
простого вступительного экзамена в самый обычный колледж; что уж говорить
о том явно элитарном заведении, представителем которого она являлась.
она. - Только работать в полную силу, не утаивая ничего, участвовать в
хозяйственной деятельности Приюта, подчиняясь решениям большинства, и
голосовать по всем вопросам, не задумываясь о личной выгоде. Все. Звучит,
как скучнейший из манифестов, изданных в этом году.
волос и кожи. - Просто есть еще и другая сторона. Приют небогат, и
спонсоров у нее нет. Нам приходится самим зарабатывать на жизнь. Живущие в
Приюте не получают никакой стипендии - только пропитание, одежда, крыша
над головой и все нужные книги и материалы. Ничего лишнего. Работу по
специальности часто приходится откладывать, чтобы накормить и обеспечить
всех.
что они все распались лет пятьдесят - шестьдесят назад.
наверное, удивит, что Хаггерсхэйвен не придерживается рецептов Оуэна и
Фурье. Мы не фанатики и не спасители рода людского. Мы не живем в
фаланстерах, не практикуем групповой брак или вегетарианство. Наша
организация рациональна, способна совершенствоваться, и вовсе не является
попыткой реализовать некую абстрактную доктрину. Взносы в общий фонд
добровольны, и мы не интересуемся личной жизнью друг друга.
жизнь я вижу враждебность и подозрительность вокруг. Окрестные фермеры
уверены, что мы занимаемся чем-то безнравственным или, уж во всяком
случае, беззаконным. Вы и представления не имеете, какая шипастая корка
вырастает на сердце, когда изо дня в день каждый чурбан в округе скалит
зубы: "Вон одна из них; бьюсь об заклад, они там..." и дальше то, что в
данный момент ему представляется наиболее далеким от его понимания нормы.
А недоверие респектабельных школ? По совести говоря, Приют действительно
можно назвать убежищем для тех, кто не сумел приспособиться, но разве быть
не в состоянии приспособиться к окружающей нас цивилизации - это всегда
плохо?
приспособиться.
на это опрометчивое заявление. От неловкости я выпалил:
голос мой был полон детского нетерпения.
от общего голосования. Я здесь для того только, чтобы предложить вам
деньги на проезд. Ни вас, ни Приют это ни к чему не обязывает.
- так ее звали, чтобы отличать от Толстой Эгги, занимавшейся одним с нею
ремеслом, но с бОльшим успехом. Того, что Крошка зарабатывала в районе
Астон-плэйс по ночам, ей не хватало - поэтому днем она попрошайничала на
тех же самых улицах, на которых вертела задом ночью; это давало ей
ощутимую прибавку к доходам.
повезло в жизни, - предположила Крошка, подходя ближе. - Ух ты, клевый
прикид! Похоже на шелк, ей-ей...
омерзения.
Я должна идти. Развлекайте подругу.
Барбара никак не походила на ханжу. Я мог ожидать, что она снисходительно
усмехнется, или презрительно сделает вид, будто ничего не видит и не
слышит, или даже вновь даст выход высокомерному раздражению - но эта
ярость, это неистовое отвращение...
в сущности она вовсе не порочная. И ей действительно бывает тяжеленько,
она ведь одна.
удовольствие. К моему великому сожалению, в Приюте мы не сможем предложить
вам подобных забав!
поведение было странным. Я не тешил себя мыслью, что заинтересовал Барбару
как мужчина, но вспышка ее напоминала именно сцену ревности, странной
ревности, похожей, возможно, на ту, чувственность, которую я в ней ощутил
- как если бы присутствие иной женщины уже само по себе сразу оказывалось
оскорбительным.
задержать ее, не отпускать, пока она не сменит гнев на милость и не унесет
с собою лучшего впечатления обо мне, чем то, которое явно имела сейчас. -
Еще одну вещь вы мне так и не сказали: каким образом мое заявление попало
в Хаггерсхэйвен.
пересылают нам подобные письма. Возможно, они не исключают, что в будущем
сами захотят обратиться к нам с просьбой о приеме.
поразительной. На поверку жизнь эта оказалась вовсе не такой тихой и
обеспеченной, как мне представлялось когда-то, коль скоро приходилось
загодя подготавливать пути бегства. Я же считал самоочевидным, что наши
колледжи хоть и много хуже зарубежных, но являются, по крайней мере,
местом спокойным и укрытым от невзгод.
быстрее всех иных учреждений. Они - лишь пустые скорлупки, осыпающиеся
финтифлюшки на руинах прошлого. Преподаватели шпионят друг за другом,
стараясь выслужиться перед попечителями и гарантировать себе новое
назначение, если факультет будет закрыт - такое нередко случается.
Лояльность стала главным критерием ценности преподавателя, но именно когда
это произошло, все перестали понимать, по отношению к кому, собственно,
следует быть лояльным. Разумеется, в таких условиях уже не до науки. О ней
заботятся меньше всего.
она сама позволила оказаться задобренной - и вернуть ей прежнее
настроение; вскоре мы вновь беседовали о книгах. Однако теперь в ее голосе
и взгляде появился новый, теплый оттенок, словно она одержала некую победу
- но как и над кем, я не мог понять.
не слишком предубеждена против меня. Для себя же я сразу решил, что
завести с ней интрижку довольно легко - если не бояться унижений; видно,
унижать других было в ее натуре.
обошелся совершенно спокойно, заметив лишь:
говорил, и не буду теперь повторяться. Но с какой все-таки поразительной
точностью мы играем написанный для нас сценарий!
все к лучшему. Впервые я видел скорее торжественного, нежели предрекающего
беды Тисса; его крайний пессимизм и пошлый оптимизм явно слились воедино,
образовав нечто подобное его идущему по кругу времени. Я, снисходительно
улыбаясь, от всей души поблагодарил его за доброту.
восточной Пенсильванией пошли поезда - но не думаю, что мое путешествие
сильно выигрывало в скорости и в удобстве по сравнению с тем, какое мог мы
предпринять в свое время отец деда Ходжинса. Паровым паромом я перебрался
через Гудзон в Джерси. Когда-то мне доводилось слышать, что отнюдь не
технические, а лишь финансовые трудности не дают построить здесь мост или
туннель. Если англичане и французы смогли проковыряли нору под Ла-Маншем
еще в начале века, если японцы сумели построить свое чудо под Корейским
Шилова Юлия
Лондон Джек
Сертаков Виталий
Корнев Павел
Афанасьев Роман
Маккэфри Энн