Чтение 20–й страницы книги ~Человек из кремния~

Бейли вдвинулся между ними.

- Добрый день, - сказал он. - Меня зовут Ричард Уилсон. Рад
знакомству.

Она поднялась. Одета она была в белую "крестьянскую" блузу и
рукодельную, до лодыжек длиной хлопчатобумажную юбку. Она рассеянно
теребила ткань, и Бейли отметил, что ногти у нее обкусаны чуть ли не до
мяса.

- Здравствуйте, - почти шепотом сказала она.

- Надеюсь, я не испортил вам день?

- Нет. Вовсе нет. - Она быстро взглянула на Готтбаума и снова
перевела взгляд в сторону Бейли. - Если у вас что-нибудь не для
посторонних, или...

- Да уж, Юми, прошу тебя. - Готтбаум сжал губы; судя по всему, он и
не старался скрыть нетерпение.

- Возможно, мы еще увидимся, - сказал ей Бейли. Она как-то непонятно
задевала его - не только ее скромно, по-детски, красивое лицо, но само ее
присутствие. Она была застенчива, и, очевидно, во всем беспрекословно
подчинялась отцу, но в то же время где-то обособлена, непоколебимо
поддерживая это разделение (подчеркивая свою отделенность от отца?).

Она подобрала со стола пару бумажных тарелок и, низко склонив голову,
вышла за дверь. Последовало краткое журчание воды, затем дверь закрылась,
и наступила тишина.

Готтбаум указал Бейли на освободившееся кресло.

- Садитесь. Вы удовлетворены ответом на первый вопрос?

Бейли сел в кресло, положив на стол перед собой микрокомп и папку с
описанием проекта. Хорошо бы Готтбаум перестал форсировать...

- Я так понимаю из вами сказанного, - ответил он, - у Хортона столько
друзей в Пентагоне, что проекту и не нужно было давать за эти тридцать лет
какие-нибудь результаты. Знаете, что-то с трудом верится.

Старик без всякой веселости рассмеялся.

- Не нужно, Уилсон. Результаты - не надувательство. С самого начала
тысячелетия упадок и экологические кризисы нашего века вновь вернули нас в
годы Рузвельта. Прогресс движется вперед в лучшем случае черепашьими
шагами; надежды на будущее уменьшаются пропорционально. Частная индустрия
больше нигде никакой роли не играет, и дело обороны - не исключение. Все
вершит одна большая правительственная бюрократия, со всей бюрократической
тупостью, и люди наподобие Хортона прекрасно умеют этим пользоваться.

Бейли неспешно кивнул, начиная наконец понимать, что же такое есть
этот Готтбаум. Он побарабанил пальцами по микрокомпу.

- Я по пути сюда навел кое-какие биографические справки, - сказал он,
выбирая шрифт. Экран засветился. - Вы не возражаете?

Готтбаум выжидательно пожал плечами.

Бейли вызвал на экран текст.

- Родились вы в 1950-м, стало быть, в шестидесятых были
тинэйджером... Студент-радикал?

- Нечто вроде, - буркнул Готтбаум, откидываясь на спинку кресла. -
Ну, держались мы несколько дней, швырнули несколько булыжников да
бутылок... Это имеет отношение к делу?

- Я только хочу получить полную картину, - сказал Бейли. - Видите ли,
с точки зрения современности, для любого из моего поколения те времена -
синоним анархии.

Глаза Готтбаума сузились.

- Не было никакой анархии. Было всего лишь немного больше свободы.

- Вот как? Что ж. После того, как вы - в 1975-м - получили звание
доктора философии...

- Судя по всему, сейчас вы помянете мой компьютерный вирус.

- Именно так. Я знаю, что ваш вирус полностью вывел из строя сеть
больших ЭВМ, какими тогда пользовались.

- Просто шалость, - сказал Готтбаум, уже несколько запальчиво. -
Вирус ничего не повредил, не потер ни одного файла, не исказил никаких
данных!

Сеть вполне можно было восстановить и запустить снова, если бы
несколько не запаниковали.

- Эта ваша шалость сегодня называлась бы государственным
преступлением, - заметил Бейли. - Но в те времена, наверное, на было
законов, предусматривающих такие вещи. Что ж, пойдемте дальше. В 1985-м вы
открыли собственное дело - микрокомпьютеры - и стали миллионером.

Готтбаум выказывал не больше дружелюбия, чем прежде. Он сцепил перед
собой на столе тонкие свои, длинные пальцы.

- Вы упустили, что несколько лет до этого я занимался интенсивными
исследованиями, что позволило впоследствии выбить из игры всех конкурентов
- как наших, так и японских; в остальном же все верно. Но к чему вы все
это?

- А вот к чему. Вы росли в эпоху узаконенного беззакония. Люди
нарушали тогда законы на каждом шагу и даже богатели в процессе нарушения.
Сегодня, благодаря централизованному правительству и плановой экономике,
обстановка контролируется, и алчность не правит обществом, как раньше, и
никто не останется обойденным. Но для вас все это - из-за воспитания -
лишь только большая, тупая бюрократия.

У Готтбаума дернулась щека. Губы его чуть заметно зашевелились, точно
желая сказать что-то в ответ. Но, о чем бы он ни думал, он, видимо, решил
держать свои мысли при себе.

- Я уж давно выучен, - сказал он, - не спорить на эти темы. Пустое
сотрясение воздуха. - Тон его не допускал ни малейшей возможности возврата
к теме.

Бейли был сбит с толку. Ведь было такое впечатление, что старик
вот-вот начнет колоться!

- Это очень плохо, - сказал он.

Готтбаум встал.

- Вернемся же к делу. Минуту. - Он подошел к бежевому металлическому
шкафчику - на новенькой полировке не было ни единой пылинки, точно его
только что распаковали. - Вы знаете, что это?

Бейли прошел к нему.

- Похоже на модель "Pollenz T-5-20".

- Совершенно верно. Внутри этой маленькой коробочки содержатся 32768
сопроцессоров и 520 терабайт молекулярной памяти. А это - полквадриллиона
адресов.

- Но я не вполне понимаю...

- Я как раз отвечаю на ваш второй вопрос, - с нетерпением сказал
Готтбаум, точно это разумелось само собой.

- Понимаете ли, Уилсон, несмотря на все правила и весь протекционизм,
у нас до сих пор каждые пятнадцать лет появляется целое новое поколение
компьютерной техники. Да и старая перестраивается. Арсенид галлия заменил
кремний, и теперь на очереди квантовая электроника. И такого природа уже
не может сделать. Природа - эволюционна и вынуждена жить со всеми своими
ошибками. Однако мы всегда можем покончить с делом, чтобы начать его
сначала. Мы можем быть революционными.

А на этот счет, вспомнил Бейли, в документации по "ЖС" уже что-то
было.

- Вы говорили, однажды мы откроем настоящий искусственный разум -
возможно, скопируем мозг. Именно это позволит нам претворять в жизнь
революционные усовершенствования?

- Я говорил лишь, что мы сможем этого достигнуть.

Видите ли, Уилсон; те, кто занимается биологией, постоянно увязают в
одном и том же старом дерьме. Они все с вариациями на тему, но тема всегда
одна - ДНК. Зато в физике мы можем изобрести любое дерьмо, какое только
захотим. Раз смоделировав разум как сплетение битов, мы сможем
расшифровать это сплетение, увеличить, трансформировать - возможно, даже
запрограммировать на самотрансформацию. Военные применения - просто
удобный способ найти источник финансирования. Я говорю о том, что сможет
изменить весь этот богом проклятый мир.

- Он слегка склонил голову, устремив немигающий взгляд на Бейли. -
Вы, без сомнения, не можете не оценить возможностей.

Очевидно, это и было для Готтбаума целью жизни. Его горящие глаза
почти гипнотизировали. У него, безусловно, было "присутствие силы". С
виду, точь-в-точь пророк, желающий обратить Бейли в свою веру.

- Однако же, - сказал Бейли, решив проигнорировать интеллектуальную
приманку, свободно висящую перед самым его носом, - проблема в следующем.
Проект длится тридцать лет и, согласно официальному заключению, еще ничего
не смоделировал.

Готтбаум бессильно опустил руки по швам.

- Смоделирует. Если только его не свернут. И перестанут срезать
фонды. - Он отвернулся. - Извините. У меня еще дела.

И Бейли осознал, что смотрит в спину старика, направляющегося к
терминалу (на мониторе какой-то текст).

- И это... все, что я смог выделить.

- Да, это все, на что я смог выделить время. - Готтбаум сел в кресло,
положив клавиатуру к себе на колени.

- Но я надеялся на более удобный случай для беседы.

- В таком случае я, к сожалению, должен вас разочаровать.

- Я... обидел вас?

- Нет. Но если будете продолжать злоупотреблять моим гостеприимством,
то безусловно обидите.

Бейли почувствовал, что удивление его уступает место обиде.

- Я полагал, вас интересует будущее проекта, - сказал он. - Я
полагал, вы пожелаете сказать мне...

- Не думаю, что обманул ваши ожидания, - перебил его Готтбаум, - но,
видно, все это время я только зря сотрясал воздух. Возвращайтесь к себе в
Сан-Диего и делайте, что хотите.

- Что-ж, ладно, - кивнул Бейли. - Огромное вам спасибо за то, что