разрешили очередной двухдневный отпуск, и я очутился в Городе в момент
перемещения. Впервые я сидел в городских стенах, заведомо зная, что вся
исполинская махина ползет вперед по рельсам, и с интересом отметил про
себя, что движение в сущности не ощущается, лишь где-то вдалеке чуть
слышен легкий шум, наверное, от моторов лебедок.
ребенка. Ее мать встретила известие с восторгом, да и я обрадовался и едва
ли не впервые в жизни выпил лишнего и начал валять дурака. Впрочем, это
никого как будто не обидело и не удивило.
укладка путей и протяжка канатов продолжаются, как обычно, невзирая на
нехватку рабочей силы, и что до моста, - вернее, до места, где должен
подняться мост, - остается всего-навсего две мили. От знакомого из
движенцев, с которым мне удалось поговорить по дороге, я узнал, что Город
остановился в данный момент в полутора милях от оптимума.
время мост и я вместе с ним находились к северу от оптимума!
медленно, слишком медленно. После несчастного случая были введены строгие
правила безопасности. Леру со своими коллегами без конца проверяли
конструкцию на прочность. Правда, нам было известно, что и путевые работы
идут черепашьими темпами; с одной стороны, нас это устраивало, поскольку
до завершения моста было еще далеко, с другой - внушало серьезную тревогу.
Каждая минута, потерянная в нескончаемой гонке за оптимумом, грозила
обернуться бедой.
точке оптимума. Новость заставила меня оглядеться вокруг с утроенным
любопытством, но я так и не обнаружил ничего необычного. Вновь и вновь я
раздумывал о роли этой таинственной точки, но по мере того, как оптимум
неосязаемо уходил все дальше на север, он постепенно покинул и мои мысли.
ученической практики обычным порядком не могло быть и речи. Правда, каждые
десять дней мне, как и другим гильдиерам, предоставляли очередной отпуск,
но о том, чтобы планомерно закончить ознакомление с деятельностью всех
шести гильдий, нечего было и мечтать. Мост нарушил все установления,
оттеснил все остальное на задний план.
моста возвели канатные опоры и вплотную к ним подтянули рельсы. Пробил час
- и Город переместился к самой расселине и встал над нею, выжидая, когда
же, наконец, ему откроют дорогу на противоположную сторону.
цепей между южными и северными башнями, а затем оттяжек, на которых
держалось путевое полотно. Шли дни, и Леру, как и его коллеги, откровенно
мрачнел: ведь по мере того как оптимум удалялся на север, конструкции
моста подвергались все большему риску - они тоже могли вспучиться подобно
рельсам, какие показывал мне Мальчускин к югу от Города. Вообще-то, по
расчетам, мост мог сопротивляться изгибу, но до определенного предела;
оттягивать дело до бесконечности было никак нельзя. Теперь работу
продолжали и по ночам при свете мощных дуговых ламп, получающих ток из
Города. Отпуска были отменены, ввели систему круглосуточных смен.
уложили поверх плит рельсы. Одновременно на северной стороне расселины,
сразу же за уже построенной эстакадой, поднялись новые канатные опоры.
каждый вечер мне бросалась в глаза очевидная разница между нервной,
напряженной обстановкой у моста и спокойным, размеренным ритмом
повседневной жизни в городских стенах. Мое поведение, надо думать,
отражало тревогу моих наставников, потому что Виктория вдруг возобновила
свои вопросы: чем это мы так заняты целые дни напролет?
другие мостостроители не провели серию скрупулезных испытаний. Лица их
продолжали оставаться напряженно сосредоточенными и тогда, когда они
сообщили во всеуслышание, что мост выдержит. За ночь Город подготовили к
перемещению. И едва забрезжил рассвет, по сигналу одного из движенцев
серая громада с беспредельной осторожностью, дюйм за дюймом поползла
вперед.
стороны расселины; передние колеса Города вкатились на мост, цепи приняли
на себя нагрузку, башня завибрировала - и устояла. В слабом свете
восходящего солнца я все же не мог не заметить, как под исполинским весом
опустились и натянулись цепи, как под чудовищной тяжестью прогнулось само
железнодорожное полотно. Я посмотрел на гильдиера из мостостроителей,
который притулился на той же башне в двух-трех ярдах от меня. Все его
внимание было поглощено прибором, присоединенным к цепям над нашими
головами, который измерял нагрузку. Никто из наблюдавших, что толпились по
сторонам, не шевелился и не произносил ни слова, будто малейший звук мог
нарушить непрочное равновесие всей системы. А Город все катился вперед, и
вскоре мост принял на себя его вес целиком.
расселины отозвались громоподобным эхом - лопнул один из тяговых канатов.
И с дикой силой хлестнул прямо по цепи охранявших мост стражников. По
конструкциями моста пробежала крупная дрожь, а из недр Города донесся
истошный визг лебедки, вдруг избавленной от напряжения. Визг оборвался:
движенцы у пульта управления отключили мотор. Теперь Город продолжал
ползти на четырех лебедках, еще медленнее, чем раньше. На северной стороне
расселины лежал, свернувшись, лопнувший канат, а под ним - пять убитых
стражников.
меж северных башен и лениво заскользил по эстакаде к канатным опорам.
Затем он затормозил, но никто не нарушил молчания - ни криков торжества,
ни вздохов облегчения. Трупы стражников подняли на носилки и прикрыли,
прежде чем унести в Город. Да и Город - был ли он хоть теперь в
безопасности? Строительство моста вызвало длительную задержку, и от
оптимума нас отделяли четыре с половиной мили. А сколько еще предстояло
сделать: снять рельсы, латать разорванный канат, демонтировать несущие
башни и цепи и сберечь их для возможных будущих нужд...
дальше на север, вслед за оптимумом, который тем не менее всегда
ухитряется ускользнуть от нас, убежав на несколько миль вперед.
крупной каурой кобылы, он весь отдался скачке: ветер, треплющий волосы,
грохот копыт по каменистой почве, дрожь мускулов на боках лошади,
подспудная боязнь, что она вот-вот споткнется и выкинет его из седла, -
все сливалось в дивное ощущение скорости. Путь лежал на юг, прочь от
убогих деревушек, где они только что побывали, через холмы и по равнине
обратно в Город. Когда за очередным гребнем он, наконец, показался на
горизонте, Гельвард перевел лошадь на легкий галоп и повернул ее по
широкой дуге обратно на север. Вскоре она перешла на шаг, а когда солнце
стало припекать, он и вовсе спешился и двинулся рядом, держа ее в поводу.
Выглядела она совершенно здоровой и даже похорошевшей, и администратор
медицинской службы заверил его, что все протекает нормально. Гельварду
теперь разрешали проводить в Городе больше времени, и он иногда целыми
днями оставался с женой. Им повезло - Город опять перемещался по ровной
местности. Ведь появись необходимость строить новый мост, возникни любые
другие чрезвычайные обстоятельства, и время, какое он мог уделить
Виктории, тут же резко сократилось бы.
со всеми гильдиями, кроме одной-единственной - своей собственной гильдии
разведчиков будущего. Меновщик Коллингс уже сообщил ему вполне официально,
что дело близится к развязке и что сегодня к вечеру его вызовет сам
Клаузевиц для подведения итогов практики. Гельвард не мог дождаться этой
минуты. Все еще не утратив юношеского пыла и наивности, по меркам Города
он уже считался взрослым - и вполне подтвердил это тяжким трудом. Он
осознал, что Город должен двигаться вперед во что бы то ни стало - пусть и
не вполне еще понял почему, - и готов был принять звание полноправного
гильдиера. За последние несколько миль он похудел, но мускулы его набрали
силу, а кожа покрылась ровным золотистым загаром. Он больше не падал в
изнеможении после каждого трудового дня, напротив, завершение очередной
нелегкой задачи приносило ему удовлетворение и ощущение полноты жизни.
Большинство гильдиеров, под началом которых ему довелось работать,
относились к нему уважительно и даже тепло, оценив его готовность
трудиться честно и без лишних вопросов; семейная жизнь с Викторией тоже
складывалась как нельзя лучше, и мало-помалу окружающие признали в нем
равного себе, достойного принять на свои плечи заботу о безопасности
Города.
Коллингсом. Когда он отслужил обязательные пятнадцать миль - по три с
каждой из пяти гильдий, не считая своей собственной, - ему предложили
самому выбрать, в какой из них пройти дополнительную пятимильную практику,
и он тут же попросился к меновщику. Работа меновщиков привлекала его