утраты, ярость, беспомощность, одиночество, опустошение, самоуверенность и
безумие. Услышал немой рев космического гнева.
Бордман, и моя мать, и та девушка, которую я любил когда-то? Неужели все
мы, блуждая по миру, издаем такие же сигналы, разве что не способны
воспринимать волны такой частоты? Настоящее счастье. Слушать такую песню
было бы невероятно болезненно.
тем, чтобы тебя что-либо не убило. Ты уже почти в зоне "Ц".
возвращения с Беты Гидры?
человеческие существа?
Дорога здесь безопасна. Сегодня я заглянул в душу человека... Ошеломляюще!
Но, послушай... Не может быть, что он на самом деле такой. Он же хороший
человек. От него бьет мерзостью, но это только фон. Какие-то
отвратительные помехи, которые не говорят нам правды о Дике Мюллере.
Что-то, чего мы не должны слышать... искаженные сигналы, как тогда, когда
ты нацеливаешь открытый аппликатор на звезды и слышишь завывание
призраков, знаешь... тогда даже от самых прекрасных звезд доносятся
гнусные вопли, но это только реакция аппликатора... и не имеет ничего
общего с самой природой той звезды, это... это... это...
человек. Именно поэтому он и необходим нам. И ты нам необходим тоже, так
что заткнись, наконец, и смотри куда идешь. Будь осторожнее! Спокойней!
Спокойней! Спокойней. Что это за зверюга там слева? Прибавь шаг, Нед. Но
спокойно. Это единственный способ, сынок! Сохраняй спокойствие.
чувствовали себя свободнее. Раулинс после ночи, проведенной в лагере под
металлической сеткой генератора сна, выспавшийся и отдохнувший, отыскал
Мюллера у высокого пилона на краю обширной центральной площади.
появление. - Такой стоит здесь на каждом из восьми углов площади. Я уже
много лет слежу за ними. Они вращаются. Посмотри.
метров в десять начал ощущать эманацию Мюллера. Однако он пересилил себя и
подошел поближе. Так близко ему вчера быть не приходилось за исключением
той жуткой минуты, когда Мюллер схватил его и притянул к себе.
пользовался обломками кристаллов вон от той стены. Каждый день я посвящал
этому час, а то и два, пока не получил четкий след на металле. Потом
наблюдал. На протяжении одного местного года пилон совершает один полный
оборот, а значит - он вращается. Незаметно, но вращается. Что-то вроде
календаря.
эта близость плохо влияет на него. Он был оглушенный, растерянный. На
расстоянии в пять метров он уже почувствовал определенное облегчение, но
не без того, чтобы выдержать это, он был вынужден постоянно повторять про
себя, что переносит эманацию с каждой минутой все лучше.
механизмы я не обнаружил. Под этим городом скрывается какой-то
фантастический мозг. Старый, насчитывающий миллионы лет, но все еще
работающий. Может быть, это какой-то жидкий металл, в котором циркулируют
первоэлементы сознания. Этот мозг заставляет вращаться пилоны, следить за
чистотой воды, чистит улицы.
непонятно. Когда я копал и тут и там, под тротуаром, я натыкался только на
почву. Может быть, вы, сукины дети археологи, сможете локализовать мозг
этого города? Ну? Есть какие-нибудь наметки?
территории лабиринта. - Раулинс невольно виновато улыбнулся. Он тут же
пожалел об этом и услышал по контрольной линии замечание Бордмана, что
виноватая улыбка как правило заранее отмечает ложь, и что Мюллер в любую
минуту может сообразить это. - Я преимущественно работал снаружи, -
объяснял он Мюллеру, - вел исследования у входа. А потом, когда вошел, то
направился прямо сюда. Так что я не знаю, что наоткрывали тут другие. Если
вообще они что-то открыли.
исследовательская аппаратура, сенсорные устройства и зондирующие лучи. -
Захваченный собственной импровизацией, он продолжал: - Разумеется,
когда-то археология несла разрушения. Чтобы исследовать то, что находиться
под пирамидой, надо было пирамиду разобрать. Но сейчас для многих работ мы
можем использовать роботов. Понимаешь, это новая школа - исследование
грунта без раскопки его. Таким образом мы сохраняем памятники прошлых
дней...
пятнадцать лет назад группа археологов разобрала древнейший погребальный
павильон неизвестного происхождения и ни одним способов не удалось
восстановить это сооружение, поскольку никто не знал, на каком принципе
оно было построено. Как бы ни пытались сложить его, оно падало, и это была
огромная потеря. Я случайно видел его развалины несколько месяцев спустя.
Разумеется, ты знаешь эту историю.
лабиринте. Это не значит, что у них нашлось бы много возможностей для
этого. Лабиринт превосходно защищает себя. - Мюллер неторопливо отошел от
пилона.
расстояние между ними, но Бордман посоветовал ему пойти за Мюллером.
Тактика преодолевания недоверчивости Мюллера предусматривала намеренное
пребывание в эмоциональном поле. Не оборачиваясь, Мюллер произнес как бы
сам себе:
несколько десятков прутьев из белого металла, постепенно изгибающихся и
входящих в стену на высоте примерно четырех метров. Таким образом, они
создавали нечто вроде клетки. Другую такую же клетку он разглядел дальше
на той же улице.
от площади. Трижды за то время, пока я здесь нахожусь, клетки открывались.
Прутья как-то вдвигаются в тротуар и исчезают. Последний, третий раз это
произошло позавчера ночью. Я никогда не видел самого процесса открытия или
закрытия. И на этот раз проворонил.
поинтересовался Раулинс.
может. Для чего же еще могут служить клетки?
враги. Вот клетки и ждут в готовности на тот случай, если кто-то из них
будет пойман.
ярость. Угрожающе быстр после логических рассуждений последовал этот
холодный взрыв. - Хомо сапиенс! Самое безжалостное, самое грязное и самое
подлое животное во Вселенной!
благо человечества. Не может быть, чтобы ты в это верил...
Ричарда Мюллера.
семь, но, казалось, что эманация почти так же сильна, как если бы они
стояли лицом к лицу.