Чтение 20–й страницы книги ~Пропавший легион~

мира, я вижу доброе предзнаменование.

Он остановился, ожидая ответа римлянина. Скаурус вспомнил свою первую
встречу с Императором и снова подумал, что лучше сказать ему правду.

- Я думаю, - осторожно начал он, - что правильнее всего было бы
восстановить ополчение, которое вы когда-то имели, чем тратить деньги на
иностранных солдат.

Император замер. Челюсть у него отвисла. Мельком глянув на
Бальзамона, Марк с удовольствием отметил, что сумел ошеломить даже
Патриарха. А Принцесса Алипия, спокойно слушавшая мужчин и за время их
разговора не проронившая ни слова, взглянула на трибуна с одобрением.

Наконец Патриарх пришел в себя.

- Будь счастлив, Гаврас, что он на твоей стороне. Он видит вещи
яснее, чем многие из твоего окружения.

Маврикиос все еще качал головой в удивлении. И заговорил он не с
Марком, а с Бальзамоном.

- Кто он? Сколько дней он пробыл здесь? Два? Три? У меня есть
придворные, которые провели во дворце больше лет, чем он прожил на свете,
но они не видят так далеко... Скажи мне... Марк Аврелий Скаурус... -
Император знал его полное имя - трибуна это порадовало, но не удивило.

- ...каким образом ты узнал о наших бедах так быстро?

Марк рассказал, как встретил Фостиса Апокавкоса. Он не назвал его по
имени и не сказал, что отправил его к римлянам. Когда он закончил,
Император пришел в ярость:

- Чтоб Фос изжарил всех чиновников! До того как я стал Императором,
эти проклятые бюрократы правили Империей почти пятьдесят лет, и
провинциальная знать, несмотря на все старания, не могла помешать им. У
них были деньги для найма солдат, они удерживали в своих руках столицу, и
этого оказалось достаточно для императоров-марионеток, которых чиновники
сажали на трон. Чтобы уничтожить соперников в борьбе за власть, они
превратили солдат местного ополчения в крепостных и обложили их
непосильными налогами. С тех пор ополченцы воевать не могли. Чтоб чума их
всех взяла - всех, от Вардакеса Сфранцеза до самой низкой чернильной
душонки!

- Это все не так просто, отец, и ты это очень хорошо знаешь, -
заметила Алипия. - Около ста лет назад крестьяне были по-настоящему
свободны и не связаны знатью. Когда магнаты начали скупать крестьянскую
землю и делать крестьян зависимыми от нас, это стоило Империи слишком
многого. Разве Император, каким бы простаком он ни был, хочет, чтобы
частные армии выступали против него? Разве он хочет, чтобы его налоги
перекачивались в карманы людей, которые сами мечтают о троне?

Маврикиос глянул на нее, и в его взгляде странно смешались любовь и
раздражение.

- Моя дочь хорошо знает историю, - сказал он Марку, как бы извиняясь.

Римлянин не думал, что трезво оценить эту ситуацию мог только
историк. Слова Алипии попадали в самую точку. Она была, безусловно, очень
умна, хотя и говорила немного. Трибун был благодарен за любые сведения,
которые он мог получить. Видессос, новый для него мир, был клубком, где
различные партии боролись друг с другом, завязанные в узел интриг, в
тысячу раз более запутанный, чем в Риме.

Принцесса повернулась к отцу, и Скаурус увидел ее чудесный профиль.
Лицо принцессы было мягче, чем у Маврикиоса, а гордый взгляд она
унаследовала от своей матери. Это была необыкновенная девушка. На
повелителей смотреть не возбраняется, но как насчет их дочерей? "Ну что ж,
- сказал он сам себе, - за мысли еще никого не убивали, и это очень
хорошо, потому что иначе в мире осталось бы совсем немного людей".

- Ты можешь говорить, что хочешь, - сказал Император Алипии, - о всех
этих делах вековой давности. Но десять лет тому назад, когда Стробилос
Сфранцез сел своим толстым седалищем на трон..

- Обычно ты произносишь "задница". Ты говоришь это всем, кроме меня,
а напрасно. Я слыхала это слово и раньше.

- И боюсь, что от меня, - вздохнул Гаврас. - Я стараюсь следить за
своей речью, но после стольких лет солдатской жизни... Слишком много
времени я провел в сражениях.

Марк пропустил этот небольшой диалог мимо ушей. До того, как
Маврикиос силой захватил трон, Империей правил _С_ф_р_а_н_ц_е_з_? Тогда
почему же, во имя Юпитера (или даже во имя Фоса!), _В_а_р_д_а_н_е_с
С_ф_р_а_н_ц_е_з_ занимает сейчас должность главного министра?..

- О чем это я? - нахмурился Гаврас. - Ах да, об этом кретине
Стробилосе. Это был еще больший дурак, чем его драгоценный племянничек.
Стробилос одним мановением руки превратил пятьдесят тысяч крестьян на
границе с Васпураканом в крепостных. Он содрал с них все мыслимые и
немыслимые налоги. Так что же удивительного в том, что теперь они наши
враги? Знаешь, Алипия, когда глядишь на землю с большой высоты, то слишком
многое невозможно разглядеть.

"Дьявольщина, - думал Скаурус, - как бы поделикатнее задать не очень
деликатный вопрос?" Любопытство снедало его. Он ерзал на стуле, мучительно
обдумывая свои слова, и даже не заметил, что Бальзамон внимательно
наблюдает за ним. Патриарх пришел на помощь Марку.

- Ваше Величество, вы не смогли бы пояснить, почему Сфранцез все еще
служит вам? Я чувствую, наш бедняга гость скоро взорвется от любопытства.

- А, Скаурус!.. Кое-чего ты все-таки не знаешь. Это хорошо.
Бальзамон, расскажи ему сам - ты же влип в наши интриги по самые брови.

Бальзамон принял вид оскорбленной невинности.

- Я?! Да я всего лишь намекнул кому следовало, что Стробилос,
возможно, не самый идеальный правитель в такое смутное время.

- Это означает, римлянин, что наш друг-священник пробил такую брешь в
рядах бюрократов, что даже такой толстяк, как наш Бальзамон, смог бы
пролезть в нее. А это много значит. Половина чиновников поддержала меня,
но и от нас потребовались кое-какие уступки. Пришлось сделать молодого
Сфранцеза Севастосом. Наверное, дело стоило того, но теперь Варданес и сам
хочет носить пурпурные сапоги.

- А еще он хочет меня, - сказала Алипия. - Но это чувство не нашло
взаимности.

- Знаю, милая, знаю. Конечно, согласившись на ваш брак, я мог бы
решить целую кучу проблем, но не в моих правилах заставлять тебя. Его жена
умерла как нельзя кстати. Бедная Ефросин! Не успели ее оплакать, как
Варданес прискакал, до отказа набитый высокими фразами о необходимости
"сцементировать два великих рода". Я не доверяю ему.

Марк решил, что тоже с удовольствием "сцементировал" бы Сфранцеза -
замуровал его в крепостной стене, и еще одна вещь пришла ему на ум.
Маврикиос, похоже, был человеком, который предпочитал слушать и говорить
правду. Трибун чувствовал, что может задать ему щекотливый вопрос.

- Могу ли я спросить, что случилось со Стробилосом Сфранцезом?

- Ты хочешь знать, не разрезал ли я его на куски, как он того
заслуживал? Нет, это тоже было частью договора, который составил
Бальзамон. Бывший Император прожил остаток своей никчемной жизни в
монастыре к северу от Имброса и умер два года назад. Надо отдать ему
должное, Варданес поклялся, что не будет служить мне, если я убью его
дядю, а он был нужен мне, черт бы побрал такого помощничка. Но хватит об
этом. Я забыл свои обязанности хозяина. Возьми еще печенья.

И Император Видессоса, как любой другой гостеприимный хозяин,
протянул блюдо римлянину.

- С удовольствием, - сказал Скаурус, взяв печенье. - Оно
восхитительно.

- Благодарю за комплимент, - произнесла Алипия. Марк удивленно
вскинул брови, а она продолжала слегка обиженная: - Меня воспитывали не во
дворце, и слуг у меня не было. Я неплохая хозяйка... И кроме того, - она
улыбнулась своему отцу, нельзя же всю жизнь только и делать, что читать
исторические книги.

- Ваше Высочество, я похвалил это печенье раньше, чем узнал, кто его
приготовил, - заметил Марк. - Но теперь оно нравится мне куда больше...

Он тут же пожалел о сказанном. Во всем, что касалось его дочери,
Маврикиос был страшно подозрителен. Алипия опустила глаза. Даже если
последняя реплика разозлила Императора, он не подал вида.

- Да, Бальзамон, он и вправду прирожденный царедворец, - хмыкнул
Гаврас.

Уходя из комнаты, Марк подумал, что солдат, не владеющий искусством
дипломатии, недолго продержится в Видессосе.

По длинной лестнице Мизизиос провел римлянина к выходу из
императорских покоев и куда-то исчез. Гонец, который привел трибуна во
дворец, тоже пропал. Видессиане, видимо, уделяли больше внимания входу,
чем выходу. У дверей стояли те же часовые, и их беспечность снова
покоробила Марка.

На этот раз они просто спали перед самой дверью, их пояса с мечами
были отстегнуты, а копья лежали позади шлемов. Это разгильдяйство вывело
трибуна из себя. В кои-то веки в Видессосе появился Император, которого
стоило защищать, а эти разини решили хорошенько выспаться на посту. Такого
римлянин стерпеть не мог.

- Встать! - рявкнул он и поддал ногой их шлемы.

Часовые вздрогнули и подскочили, лихорадочно отыскивая оружие. Марк
зло засмеялся. Он осыпал ошеломленных бездельников всеми известными ему
местными ругательствами и жалел, что с ним нет Гая Филиппа, который
обладал даром жалить, как ядовитая змея.

- Если бы вы были моими подчиненными, вас бы здорово отхлестали, и не
только словами, смею заверить, - заключил он.