положения не понравился, но оба согласились, что мои собственные ботинки
совершенно не подходят.
и мы отправились в Зал.
бывало довольно элегантная одежда, хотя, может быть, немного тесновата и
скудна. Я знал несколько антропологов, первыми открывших луны Петли, им
пришлось облачиться в навоз и грязь, чтобы помочь отпраздновать дни
рождения местных вождей. А один мой друг проходил обучение на Лэндон-10,
где разумные существа носили металлические пальто, сделанные из гвоздей
остриями внутрь, чтобы показать смирение. Шелковая юбочка, как бы она ни
была коротка, вряд ли может по сравнению с этим считаться большим
несчастьем, сэр.
Зале.
ракушек, что и дворец. Но если дворец огромен и его пропорции нарушаются
парой непохожих друг на друга башен, то в облике Зала есть что-то
элегантное, хрупкое и одинокое. Фасад оформлен пилястрами, которые покрыты
резьбой такой сложности, что я не сумел расшифровать ее; "метафоры
скорби", вот все, что ответил Б'оремос, когда я спросил его. Есть еще и
своего рода барельеф на треугольнике под остроконечной крышей. Все здание
высотой больше, чем двухэтажный дом, но оно кажется одновременно и меньше.
К дверям ведут тринадцать каменных ступеней.
Эту резьбу я сумел расшифровать, там в основном изображены плачущие
женщины и скелеты, выставленные на высоких столбах.
будет темно, но, к моему удивлению, в зале было очень светло. Часть крыши
была открыта, но на ночь или в случае плохой погоды ее, очевидно, можно
было закрыть. Через открытые окна влетал морской ветерок.
продавцы кричат, зазывая покупателей, только здесь товар был бесплатный,
предметы скорби. Плакальщицы стремительно перемещались по извилистым, как
лабиринт, проходам, чтобы послушать то певца здесь, то поэта там,
останавливаясь, чтобы посмотреть, как у волшебника в руках по его желанию
то появляются, то исчезают платки с именами их умерших родственников.
Стоило на миг остановиться, как у твоего локтя оказывался кто-нибудь,
предлагающий бессмертие твоей сестре, брату или матери.
только в общем смысле. Никогда нельзя знать с точностью, кто отец ребенка,
они, похоже, очень неразборчивы в половых связях, потому что у мужчин
такой короткий период... потенции. Самое большое - пять лет, а затем их
детородные органы усыхают и втягиваются в тело.
выглядел отрешенным от всего происходящего, как будто ему было трудно
включиться по-настоящему. А я - я просто хотел привести в порядок свои
впечатления. Мне казалось, что хотя мы были в Зале Плача, я не слышал
никакого плача, а ведь именно этого я ожидал. Все выглядело, как
формальность; похоже было, что по существу ничего нет. Ни слез, ни ударов
в грудь, ни - ни настоящей печали. Я собирался спросить об этом у
Б'оремоса, как вдруг весь Зал притих, как по сигналу, и все взоры
обратились к помосту, возвышавшемуся у западной стены.
позавидовать величайшие актрисы. "Вот я с вами, - казалось, говорило ее
тело. - Мне есть что сказать вам".
паузу. Затем, как если бы она вобрала в себя все молчание плакальщиц,
чтобы подкрепить собственное, она начала говорить - петь - декламировать
начало их великой Песни о Семи Плакальщицах, поэму в прозе - их
Сотворение.
сезона, сезона Рарреденникон времени посева. И за исключением смерти самой
Королевы, когда Плакальщица Королевы, естественно, была бы в глубоком
трауре, начало сезона было временем, когда оплакивание прекращалось.
Празднество началось с чтения этой поэмы. Наше прибытие именно в это время
было счастливой случайностью, но оно могло приобрести большое значение,
если бы туземцам захотелось увидеть в этом своего рода знак.
часа чистого времени. Но она не раз останавливалась, чтобы попить воды,
кашлянуть или прочистить горло. Эта стройная темноволосая девушка стояла в
центре помоста и держала нас своим присутствием и силой слов.
Единственными передышками были слова "Аминь", или как еще можно перевести.
На их языке слово звучит "Арруш". Оно означает приблизительно "Да будет
так". И тогда Зал откликался эхом.
начинала снова.
ученицам, как читать эту самую поэму. Собственно говоря, я знал на память
большие куски текста и разгадал его смысл, как в буквальном переводе, так
и его культурный подтекст. Но записи не давали и намека на ту силу,
которая была, когда историю рассказывали. Или, по крайней мере, когда ее
рассказывала Линни. Она увлекла нас. Мне кажется, я не шелохнулся, пока
она не кончила, за исключением того, что я произнес "Арруш". Я не
чувствовал веса гармониуса на плече, ни тесной набедренной повязки, ни
слишком маленьких шлепанцев на ногах. Я просто-напросто был зачарован как
рассказчицей, так и рассказом.
"Арруш", она подняла ладони к глазам, в ритуальном жесте плача. У меня
тоже стояли в глазах слезы, но я сразу вытер их, хотя Б'оремос, который
больше следил за мной, чем смотрел на сцену, увидел, как я это сделал.
подталкивая по направлению к сцене. Он сгреб со стола несколько ягод и
одну затолкал мне в рот.
выдавив сок в рот, прошел за ним на сцену.
на удивление лишены непристойности, если учесть количество деталей,
которые они вызывали в воображении. Я предложил им "Барбару Аллен",
"Двойняшки-Сестры" и "Великий Селчи с Суль Скерри", хотя перевод этих
песен я придумал на месте. Потом, из-за оказанного толпой теплого приема я
спел еще "Маленькую Мусгрейв", "Мэри Гамильтон", а также "Милашку Эрл из
Мэррея".
специальность.
и звали. Между прочим, Аарон означает "Человек без". Полностью они
называли меня А'ронлордур. Собственно говоря, они всех нас называли
Аер'Рон'Лордуррен, Люди без слез. И я по этому поводу поддразнивал
Б'оремоса, говоря, что на нашем языке это звучит скорее как Властители
Воздуха. Ему это понравилось. Ему и другим принцам очень нравится играть
словами. А потом Линни, ведь она была поэтом, назвала меня своим Лордом
Воздуха и Неба. Она спросила меня, как ее имя звучит на нашем языке, и я
сказал ей, что оно напоминает мне о линнет, коноплянке, маленькой певчей
птичке из моего родного мира. Она написала для меня стихи и назвала
"Птичка поет для Лорда Воздуха и Неба". Их трудно перевести дословно, но
это вроде следующего:
рифмуются, а слово "между" - это средний слог в словах "земля" и "небо".
Поэтому стихи неизмеримо более сложны, чем их дословный перевод. И она
сочинила их экспромтом.
разными представлениями: танцоры, певцы, мимы, манекенщицы, принимавшие
разные сложные позы, кудесники, жонглеры. Все представления были посвящены
наступлению сезона посевов. И хотя настроение было как будто приподнятое,
без смеха все это не выглядело очень счастливым. Впрочем, это субъективный
взгляд постороннего.
много разных видов еды и питья. Их вина значительно слаще наших, они
сделаны на меду, и, чтобы опьянеть, надо выпить очень много. Наверное, их
ягоды не дают такого брожения, как наши. Но фрукты и хлеб были чудесными
после стольких лет на корабле, мясо подавалось маленькими порциями, на
Самойлова Елена
Акунин Борис
Сертаков Виталий
Прозоров Александр
Шилова Юлия
Орлов Алекс