Чтение 20–й страницы книги ~Знаки дороги~

Мондамея.

Сплетая в золотых стенах сетку дорожных знаков, гигантские драконы
Белквинита плыли в утреннем бризе. Обычно они грезили в пещерах. Вечные
соавторы судеб, они перемещали свои желания по карте грез и стремлений...

- Патрис, - сказал молодой голос, - ты сказал, что если произойдет
одно событие, я смогу войти в его пещеру и присоединить его клад к своим
запасам.

Старший приоткрыл один глаз. Бежали минуты.

- Да, я говорил, - согласился Патрис.

Снова текут минуты.

- Отчего ты молчишь, Чантрис? - наконец сказал старший. - Это событие
произошло?

- Еще нет.

- Тогда зачем ты меня тревожишь?

- Потому что я чувствую, что оно может скоро случиться.

- Чувствуешь?

- Это вероятно.

- Вероятности и прочие "сти" - мало касаются нас здесь. Я знаю о
своем желании и потому говорю: его клад ты пока не можешь получить.

- Да, - сказала Чантрис, показывая многочисленные клыки.

- Да, - повторил Патрис на свистящем языке драконов и открыл оба
глаза. Ты произнесла на одно слово больше, чем нужно. Ты знаешь мою волю и
специально намерена с ней поиграть. - Он поднял голову, второй дракон
отодвинулся. - Ты бросаешь мне вызов?

- Нет, - сказала Чантрис.

- И это значит: "Пока нет".

- Я не настолько глупа, чтобы выбирать это место.

- Разумная мысль. Хотя я сомневаюсь, что она спасет тебя в конце. С
севера дует хороший ветер - отправляйся!

- Не забывай и мою волю, лорд Патрис. И помни, нам Дорога не нужна
совсем. Прощай!

- Задержись, Чантрис! Если ты намерена разрушить те цепочки, что
видела, если ты хочешь нанести вред ему, что пребывает сейчас в иной
форме, тогда выбирай время и место!

Но второй дракон уже взмыл в небо, чтобы найти и остановить того, кто
должен вернуться в страну ветра, но сам не знал этого полностью... пока.

Патрис повернул глаза.

Времена и страны проплыли перед ним. Он нашел желанный канал и
повернул точную настройку...

Рэд сидел на кровати, Мондамей на полу, Цветы устроился на столе
между ними. По комнате плавали кольца сигарного дыма. Рэд поднял
изукрашенный кубок, стоящий на столе, и пригубил темное вино.

- Ну, хорошо. На чем мы остановились? - спросил он, расшнуровывая
ботинки и бросая их на пол рядом с кроватью.

- Ты сказал, что не хотел бы поехать ко мне и начать лепить горшки, -
заявил Мондамей.

- Это так.

- И ты согласился, что навсегда покинуть Дорогу было бы
затруднительно для тебя.

- Да.

- Ты также признал, что оставаться на Дороге и продолжать заниматься
прежним делом было бы опасно.

- Правильно.

- Тогда у тебя есть единственный выход, как мне кажется. Лучшая
оборона - нападение. Доберись до Чедвика раньше, чем он доберется до тебя.

- Гм... - Рэд прикрыл глаза. - Это был бы единственный вариант. Но до
него довольно далеко отсюда, и это будет, конечно, очень нелегко.

- Где он сейчас?

- По моим последним сведениям, он пустил весьма прочные корни в В-27.
Он очень богатый и влиятельный человек.

- Но ты мог бы его найти?

- Да.

- Насколько хорошо ты знаешь его эпоху и окрестности? - спросил
Мондамей.

- Я жил там около года.

- Тогда тебе лучше всего поступить так: поискать Чедвика.

- Думаю, ты прав.

Рэд внезапно опустил кубок, поднялся на ноги, начал быстро ходить по
комнате.

- Ты думаешь! А что еще остается делать?

- Да, да, - ответил Рэд, расстегивая рубашку и бросая ее на кровать.
- Слушай, нам придется поговорить об этом завтра утром.

Он расстегнул пряжку ремня, высвободился из брюк и бросил их рядом с
рубашкой. Потом снова принялся ходить.

- Рэд! - громко спросил Цветы. - У тебя начинается приступ?

- Не знаю. Мне не по себе, вот и все. Возможно. Лучше, если вы
уйдете. Мы поговорим еще утром.

- А мне кажется, что нам лучше остаться, - ответил Цветы. - Я хочу
знать, что происходит, и, возможно...

- Нет! Ни в коем случае! Я расскажу тебе потом! Уходите!

- Ладно, пойдем, Монди.

Мондамей поднялся и взял Цветы со стола.

- Могу ли я чем-нибудь помочь, что-нибудь принести? - спросил он.

- Нет.

- Спокойной ночи, тогда.

- Спокойной ночи.

Он вышел. Спускаясь по ступенькам лестницы, Мондамей спросил Цветы:

- Что случилось? Я немного знаю Рэда, и никогда раньше я не замечал
за ним никакого недомогания... никаких приступов. Что с ним?

- Не имею понятия. Они редко у него бывают, и всякий раз ему удается
остаться в одиночестве. Я думаю, это какие-то психические приступы, что-то
вроде маниакального психоза.

- Как так?

- Ты поймешь, что я имею в виду, если посмотришь на его комнату
завтра утром. С него потребуют солидный счет, вот увидишь. Он все
перевернет вверх дном.

- Он никогда не обращался к врачу?

- Мне об этом ничего не известно.

- В верхних веках должны быть очень хорошие врачи.

- Действительно. Но он не станет советоваться с доктором. Утром с ним
будет все в порядке... немного усталый, наверное... и может произойти
смена личности. Но с ним все будет в порядке.

- Какого рода перемена личности?

- Трудно сказать, сам увидишь.

- Вот наша комната. Ты уверен, что хотел бы попробовать?

- Я скажу, когда мы пойдем...

Чедвик и граф Альфонс Донатьен Франсуа, маркиз де Сад, играли в
шахматы в комнате со стенами, обтянутыми, словно книга, зернистым тисненым
сафьяном. Они сидели за столиком денежного менялы из В-15. Стоя, Чедвик
имел шесть футов росту. Стоя или сидя он весил двадцать пять стоунов [1
стоун - 6,35 кг]. Волосы его светлыми завитками ложились на низкий лоб,
под глазами темнели мешки, над глазами - полосы грима. Сетка лопнувших
сосудов украшала широкий нос и словно красная паутина пересекала щеки. У
него была толстая шея, широкие плечи, пальцы напоминали сосиски, и этими
уверенными и проворными пальцами он снял с доски пешку противника,
поставил на ее место своего слона.

Повернувшись вправо, где лениво покачивался бледно-голубой
поворачивающийся поднос с выставленными в круг аперитивами. Поворачивая
поднос, он быстро опустошил оранжевый, зеленый, желтый и
дымчато-золотистый сосуды, почти одновременно со вступившей музыкой рожков
и струн. Поставленные на место стаканы были немедленно наполнены вновь.

Он потянулся и посмотрел на противника по шахматам, который тоже
протянул руку к карусели с напитками со своей стороны.

- Вы делаете успехи, - сказал Чедвик, - или я дегенерирую. Возможно,
но не знаю, что именно.

Его гость отпил из прозрачного, потом из ярко-красного, янтарного и
снова прозрачного стакана.

- Учитывая все то, что вы делаете для моей пользы, - ответил он, - я
не могу принять последнее предположение.

Чедвик улыбнулся и некоторое время покачивал левой кистью.

- Я стараюсь, чтобы в моих писательских классах преподавали
интересные люди, - сказал он, - и крайне приятно, если один из них
оказывается таким замечательным собеседником.

Маркиз вернул Чедвику улыбку.

- Я действительно нахожу настоящее мое положение в значительной