Чтение 20–й страницы книги ~Проклятие чародея~

- Куда это вы направились?

- В ваш кабинет, ваша непревзойденность. Разве я неясно выразился?

- Я вам запрещаю!

Уэйт-Базеф устремился вверх по лестнице.

- Слышите, Базеф? Запрещаю! Немедленно покиньте мой дом, иначе я прикажу слугам выдворить вас силой.

Уэйт-Базеф остался глух к угрозам. На третьем этаже он свернул вправо и пошел прямиком к мастерской чародея.

- Уходите, Базеф! - приказал хозяин. - Больше я повторять не стану.

- Почему вы не хотите меня впустить, ваша непревзойденность? - довольно любезно поинтересовался Уэйт-Базеф.

- Потому что не желаю, чтобы кто-то вторгался в мой личный кабинет. У вас нет права рыскать по дому Валледжей.

- Показать собрату-чародею свою мастерскую - разве это такая уж большая любезность? - Продолжая улыбаться, Уэйт-Базеф взялся за ручку двери.

Валледж закрыл глаза, быстро и уверенно проговорил слова заклинания.

Шипение, шкворчание, потрескивание магической силы. Уэйт-Базеф вскрикнул и отдернул руку. Пальцы вмиг покраснели от ожога. С минуту он молча смотрел на них, потом перевел взгляд на хозяина.

- Покончим на этом. - К Валледжу вернулось прежнее самообладание. - Теперь уходите и помните: этого безобразного случая я не забуду.

- Вот именно, - медленно подтвердил Уэйт-Базеф. - Не забудете. - Опустив голову, он тоже что-то тихо проговорил, сделал пасс руками и снова потянулся к ручке.

Ваксальт Глесс-Валледж распрямился, словно его ударили по щеке, и вперил в него изумленный взгляд, говорящий о том, что он никак не ожидал от неприятеля столь действенного сопротивления. Впрочем, колебался он недолго. Сделав глубокий вдох, он собрался с духом и напрягся.

Рука Рэйта Уэйт-Базефа остановилась в нескольких дюймах от двери, и все попытки прорваться через невидимый барьер сопровождались шипящими и потрескивающими звуками.

Губы Валледжа при виде этой картины изогнулись в злорадной усмешке.

- Бросьте, Рэйт. Будь ваша магия сильнее моей, вы, а не я были бы магистром ордена. Избавьте себя от дальнейшего унижения и - убирайтесь.

- Изучение записей Террза Фал-Грижни не проходит даром, - мягко заметил ему на это Уэйт-Базеф. - Все не совсем так, как было раньше.

Он снова произнес заклинание и одновременно двинулся вперед. Потрескивание стало громче, по руке, потянувшейся к ручке, побежали голубые огни.

Ваксальт Глесс-Валледж пошатнулся, глаза его сузились, руки сжались в кулаки, и он сконцентрировал все свои магические силы.

Рэйт Уэйт-Базеф понял, что не может сдвинуться с места. Кисть правой руки, да и всю руку, намертво парализовало. В нервах и мышцах бушевала дикая, нестерпимая боль, которая медленно разливалась по всему организму, подбираясь к сердцу, опаляя мозг...

Сосредоточить всю волю, все силы. Заклинание, магический жест. Он всем корпусом подался вперед, направив каждую клеточку тела, каждую крупицу сознания в единый рывок, пронесший его сквозь барьер. Рука ухватилась-таки за заветную ручку, и коридор озарился ярким всполохом, разметавшим повсюду огненные искры. Магический трюк не удался, о чем свидетельствовало затухающее шипение попранной мощи. В сознании Глесс-Валледжа словно произошел взрыв, он рухнул на пол и остался лежать неподвижно, глядя перед собой широко раскрытыми, невидящими глазами.

Рэйт Уэйт-Базеф прошел в кабинет. Ему хватило и беглого осмотра. Даже не думая, что кто-то может бесцеремонно вторгнуться в его святая святых, Глесс-Валледж ничего не попытался скрыть. В богато украшенном сундучке, стоявшем в незапертом сейфе, Уэйт-Базеф и нашел то, что искал, - дюжину безупречных светокристаллов Джфрниала, от сказочного великолепия которых у него на миг перехватило дыхание. Теперь он понимал, насколько велико было искушение, и даже по-своему посочувствовал Глесс-Валледжу. Неохотно прикрыв крышку сундучка, он сунул его под мышку и вышел.

Глесс-Валледж сидел на полу, опершись спиной о стену и опустив голову на грудь. Медленно подняв взгляд на появившегося в проеме Уэйт-Базефа, он увидел шкатулку и прикрыл глаза.

- Валледж. - Базеф старался говорить сухо, по-деловому. - Я хочу вам кое-что сказать. Посмотрите на меня.

Глесс-Валледж нехотя встретился с ним взглядом.

- На ближайшем заседании Совета ордена я буду оспаривать у вас должность магистра. Ввиду того, что произошло сегодня, мы оба знаем, что победа будет за мной. Но это еще не все. Я намерен выдвинуть против вас серьезные обвинения. Вы поступили не просто мерзко и недостойно. Вы предали орден Избранных, Ланти-Юм и все человечество. Ваши действия повлекли за собой смерть и разрушение. Вы - убийца. Светокристаллы, полученные вами от вардрулов, послужат достаточным основанием для подтверждения обвинения. Даже если вам удастся избежать уголовной ответственности, исключения из ордена вам не избежать и вы проведете остаток жизни в изгнании. Все это вы, разумеется, заслужили. И все же есть иной выход.

Глесс-Валледж угрюмо ждал продолжения.

- Публичное осуждение его непревзойденности бросает тень на весь орден, а я не хочу, чтобы репутация моих товарищей была запятнана вашей изменой. Посему предлагаю другое решение. Отойдите от дел, Валледж. Сложите с себя обязанности магистра, пока я их у вас не отнял. Добровольно выйдите из ордена Избранных и, желательно, уезжайте из Ланти-Юма. Живите как вашей душе угодно, только не дай вам Бог снова вмешаться в дела ордена. Если вы все же решите попытаться опровергнуть обвинения и обелить себя, смею вас заверить, ничего не выйдет. Вы потеряете имя, свободу, а возможно, и жизнь. Проявите благоразумие, Валледж. Уйдите сами.

С этими словами Уэйт-Базеф удалился. А Ваксальт Глесс-Валледж долго еще сидел на пороге своего кабинета словно в забытьи. Он выглядел как человек, сломленный обстоятельствами, которые гораздо сильнее его. Так он просидел много часов. Но наконец дала о себе знать природная живучесть и приспособляемость его непревзойденности. Собрав остатки растоптанной гордости, он прислушался к своим чувствам и решил, что, в принципе, далеко не все, потеряно. Если хорошенько подумать, ситуация могла бы быть куда более плачевной.

Стряслась беда, с этим не поспоришь. Но находчивый и изобретательный ум Глесс-Валледжа придумает, как извлечь из сложившегося положения максимальную выгоду.

В конце концов, на Ланти-Юме свет клином не сошелся.

С этой мыслью его непревзойденность прошел в кабинет и запер за собой дверь. В одном из лежавших на столе томов содержались его заметки относительно "крылатой повозки" Уорло - метода, предназначенного для перемещения в пространстве особо крупных объектов. Он еще раз перечитал записи.

Чародей трудился весь остаток дня и почти всю ночь. Когда наутро взошло солнце, его лучи осветили обширный участок земли на берегу Лурейского канала, в центре которого зиял огромный котлован.

Величественный особняк Валледжей исчез.

Внезапное исчезновение ближайшего соседа заинтриговало, но ничуть не огорчило обитателей дворца Феннахаров. Девраса и Гроно занимали дела поважнее.

- Когда же, - настойчиво выспрашивал Гроно, - ваша светлость надумает поразвлечься?

- Поразвлечься? Ты, верно, шутишь? У нас с тобой дел невпроворот.

Камердинер и его господин находились в просторном банкетном зале своего нового жилища. Ледяное великолепие хрустальных люстр было скрыто от глаз марлевыми занавесями, укрывавшими также длинный стол полированного дерева и ряды одинаковых стульев. И все же зал поражал роскошью своего убранства, впрочем, как и весь фамильный дворец. Шел всего только второй день с тех пор, как новый лорд Хар-Феннахар вступил в законные права наследования. Оба - и Деврас, и Гроно - оделись, по возможности, поприличнее. Старую изорванную одежду, в которой бродили по пещерам, они конечно же выбросили, а нанятый Деврасом портной еще не успел пошить новых нарядов. Они едва-едва начали осваиваться в своих владениях, привыкать ко всяческим чудесам. Столько всего предстояло сделать - познакомиться с этими хоромами, изучить опись имущества, набрать штат слуг... так что им нескоро придется почувствовать себя хозяевами дома. А Гроно уже заговаривает о приемах!

- Ваша светлость, вы просто обязаны подумать над этим, - твердил камердинер. - Новое положение вашей светлости сопряжено со многими обязанностями светского свойства.

- Гроно, ты заблуждаешься. Хар-Феннахары никогда не были богаты.

- Но теперь-то все совсем по-другому. В руках вашей светлости - одно из самых солидных состояний в Ланти-Юме. Позвольте напомнить вам, господин, что заниматься суетными финансовыми делами отныне ниже достоинства вашей светлости.

- Постараюсь не забыть. Что до приемов, с ними придется подождать...

- Подождать? Ни в коем случае, сэр, - упрямо заявил камердинер.

- Почему же?

- Вашей светлости надлежит как можно скорее наладить тесные дружеские отношения со знатными семействами города. Только так ваша светлость получит возможность свести знакомство с девицами, подходящими по возрасту, красивыми и состоятельными, одна из которых впоследствии станет леди Хар-Феннахар.

- Леди Хар-Феннахар?!

- Безусловно, господин. Ведь вы - лорд Хар-Феннахар, и потому ваш священный долг... нет, святая обязанность, обеспечить себе наследника.

- Гроно, мне всего восемнадцать. Подумать о наследниках я еще успею!

- Вот тут вы не совсем правы, мастер Деврас. Времени всегда меньше, чем кажется поначалу. Вы молоды, сильны, здоровы. Дай Бог, чтобы так было и впредь! Не сомневаюсь, теперь вам жизнь кажется бесконечной. Но подумайте обо мне! А как же я? Старый, дряхлый, больной...

- Да ты здоров как бык, и сам прекрасно это знаешь.

- ...Жалкий, несчастный маразматик. Я ведь в любой момент могу - раз, и... исчезнуть. И с каким, по-вашему, чувством я отправлюсь в тот самый долгий и печальный путь... с каким чувством низринусь в непроглядный мрак той вечной ночи, зная, что оставляю своего господина без потомства, без супруги, одного на всем белом свете? Спокойно ли будет у меня на душе, а, мастер Деврас?

- Гроно, какой же ты бессовестный мошенник!

- Ничуть. А даже если бы и был таким, разве не сказал Гезеликус: "Благородная ложь забавляет богов, изнывающих от добропорядочного занудства".

- Не помню, чтобы Гезеликус изрекал что-нибудь в этом роде.

- Даже если и нет, то обязательно должен был изречь.

- Гроно, послушай, я вовсе не против встреч с юными дамами...

- И чудесно, господин, просто чудесно! Я тут, к слову сказать, набросал списочек подходящих кандидатур. - Из нагрудного кармана камердинер извлек длинную, сплошь исписанную полоску бумаги. - Обратите внимание, имена наиболее многообещающих девиц помечены красными звездочками. Лично я бы отдал предпочтение восхитительной Лаллиане Кру-Беффел. Хотя она маловата росточком, кривозуба и, по слухам, несколько спесива, тем не менее ее дворец - среди богатейших домов Ланти-Юма. К тому же сама она происходит из большой семьи, что говорит в пользу ее будущей плодовитости...

- Постой. Довольно. Я сказал, что не прочь - более того, горю желанием познакомиться с юными леди как можно скорее. Но насчет остального - женитьбы, наследников, - с этим придется повременить, хотя бы несколько лет.

- Подумайте, мастер Деврас, подумайте! Случись вам, не приведи Господи, нежданно-негаданно скончаться, не позаботившись о продолжении рода, все наши страдания, выходит, впустую? Тяготы пути, опасности, которым мы подвергали наши жизни в пещерах, и ради чего?..

- Друг мой, мы не затем пережили эту пытку, чтобы снискать мне титул и богатства. Все, в том числе и мы с тобой, получили куда более весомую награду.

- Лично я нет, - упрямился Гроно.

- Да полно, и ты тоже. Вспомни, как много мы повидали, как много сделали и узнали, в конце концов, мы верой и правдой послужили Ланти-Юму. Когда б еще мне выдалась великая возможность убедиться в том, что мир гораздо многограннее и полнее трудов самого мудрого из философов!

- О чем я и твердил вам Бог знает сколько лет, мастер Деврас.

- Теперь я и сам знаю это. И хочу увидеть, сделать, познать еще больше, причем познать на собственном опыте. Хотя бы поэтому не стоит спешить с женитьбой и обзаведением потомством.

Выражение лица камердинера свидетельствовало о том, что этот аргумент его явно не удовлетворил.

- Гроно, право же, рано. Кругом столько нового, неизведанного, будоражащего воображение. Может, ты поймешь, если я расскажу тебе кое-что, о чем узнал в пещерах. Раньше не говорил... о таком нелегко рассказывать. - Камердинер с жадностью ждал продолжения, и Деврас признался: - Тот военачальник вардрулов... помнишь, он встретился нам однажды... так вот, мы говорили с ним, там, в пещерах, и оказалось, что у нас общий предок. Мы родственники.

- Да что вы такое говорите? Какое несчастье!

- Более того. Он легко мог меня убить, и тогда бы несдобровать и Рэйту, и Тьма осталась бы над Далионом навеки. Но не убил - потому, наверное, что кровные узы, святые узы родства для него превыше всего. Где-то на свете живет родное мне существо, питающее любовь даже к такому далекому, как я, сородичу... и это все меняет. Наверное, я никогда его больше не увижу, но буду знать, что он существует. Где бы он ни был теперь, пусть ему живется спокойно и счастливо, пусть в его душе поселится мир.

В недрах сокрытых глубоко под Далионом пещер, на берегу погребальной заводи Грижни, собрались жалкие остатки кланов вардрулов. Все закутаны в тяжелые накидки, поскольку в лабиринтах подземных коридоров поселился холод, но такая атмосфера более всего располагает к скорби. Рядом с заводью лежит безжизненное, померкшее тело архипатриарха. Одна рука его крепко сжимает сверток с полуистлевшим фолиантом, пергаментный свиток и ворох исписанных листов. На груди его покоится тонкая золотая пластинка с выгравированными на ней словами и знаками.

Пора хоронить. Вот уж звучит прощальная песнь вардрулов, приветствующих воссоединение патриарха с Предками... Погрузившееся в погребальную заводь тело тихо оседает на дно, чтобы занять свое место среди сородичей, и воды смыкаются над последним представителем мятежного рода Грижни.