конечном итоге перешел от греха подальше на японские шахматы (типа нард),
играл с одним японцем-миллионером, обыграл его, он чуть не сделал себе
харакири. Есть среди нас, разведчиков несостоявшиеся теннисисты, хирурги,
певцы, танцоры, математики, пианисты, даже один боксер, потенциальный
чемпион мира, но не все они могут, как литераторы, под псевдонимами
реализовывать свои способности. В общем, все это довольно трагично, если
учесть, что человек живет не две жизни, а одну, и такую короткую.
волнуется, ведь на оригинале стоит штамп: "Сов. секретно", "По списку",
"Только офицерам", "Рукой офицера" и т. д. (я имею в виду, например,
сведения военного характера, полученные от агентов, работающих в военных
ведомствах). Как они, бедные, трясутся, желая получить оригинал обратно! А
шеф, всю ночь переснимая документ на пленку, думает об агенте: черт бы тебя
побрал с твоими "секретами"! Возвращение оригинала, как и получение его,
осуществляется при личной встрече; идеальный же вариант, когда помощник
передает шефу уже готовую микропленку.
главный принцип разведки. Мне он претил, как, к слову сказать, и бизнес,
которым я занимался: никак не мог привыкнуть к тому, что подлость во имя
денег - норма, что если ты нарушил закон - ты дурак и преступник, а если
закон обошел - умный и порядочный человек. Однако, к сожалению, с волками
жить... как инфекция, клянусь вам, ничего не стоит заразиться. Чужой стиль
жизни в конечном итоге иными принимается не как вынужденная необходимость, а
как необходимость приятная. Я тоже чувствовал, что меняюсь, начинаю
"заболевать", и если бы не провал, а потом сидение в тюрьме и обмен, не
знаю, в кого бы я выродился, несмотря на мою чистую, надеюсь думать, основу,
несмотря на мое ясное и четкое мировоззрение. И все же я горжусь хотя бы
тем, что подкуп и шантаж, как и прочие аналогичные средства, якобы
оправданные святой целью, мною или вовсе не применялись, а если и бывали
редкие случаи, то - с отвращением: руки делали, душа протестовала.
познакомился с милейшей семьей: он, она и девятнадцатилетняя дочь - коренные
канадцы, если к канадцам вообще применимо понятие "коренные". Мои знакомые
были простыми людьми и добрыми. Как-то утром девушка забежала ко мне (мы
соседствовали домами), а я после ночного сеанса связи с Центром еще нежился
в постели и только думал: сейчас встану, приготовлю себе яичницу с беконом,
чашечку кофе, и тут - она. Будучи человеком весьма раскованным, девушка
запросто присела на мою кровать. Я говорил вам, что моя мать - врач? С
детства она прививала мне такое же возвышенное отношение к чистоте и
гигиене, как в набожных семьях, наверное, к Библии. И я сказал девушке: как
ты можешь прямо с улицы, в том же платье, садиться на чужую постель?! По
легенде я был в ту пору "потомственным лесорубом". Она посмотрела на меня с
большим интересом и с подозрением сказала: забавный ты "лесоруб"! Я тут же
прикусил язык. И на всю жизнь понял, что легенда и поведение разведчика
должны быть из одной оперы, иначе - провал.
трусу, в нашем деле - знающему разведчику, умеющему использовать все
возможности, которые предоставляются ему случаем. Это старый закон, и не
только в разведке - в спорте, искусстве, короче, в жизни. Со мной в камере
одно время сидел весьма сообразительный молодой человек с интересной
историей. Когда-то он решил стать тюремщиком - хорошенькая мечта, правда? -
и, представьте себе, устроился! И вот в тюрьме, где он работал, ему вдруг
оказался по душе какой-то бродяга, и он, недолго думая, помог ему бежать.
Всего сутки или двое гулял тот на свободе, а когда его поймали, он, тоже
недолго думая, заложил своего спасителя. Так молодой человек оказался со
мной в одной камере. Вы полагаете, он случайно "загремел"? Нет! Случайно
можно наехать на гвоздь, но в багажнике должна быть запаска. Кстати,
двенадцать лет я не нарывался на гвозди, а нарвался, запаски-то и не
оказалось у меня: поэтому и я поселился в одной камере с этим странным
мечтателем. По натуре он был шкодливым. Еще в счастливую свою пору
тюремщика, тщательно изучив сигнализацию в тюрьме, он давал иногда ложные
тревоги или в случае побега заключенного путал карты своим коллегам,
указывая неверное направление, в котором якобы тот бежал, и вся орава
неслась по невидимым следам за невидимым человеком. Зачем он это делал? Из
любви к "искусству". В камере он вдруг решил писать мемуары и, хотя нам
давали нормальные чернила в любых количествах, попросил меня, как
"бывалого", сделать ему невидимые. Я сказал: хорошо, для начала не сливай
горшок. Что-о-о? - он не поверил: и будут невидимые?! Добавь немного соли.
Короче, сделал ему чернила. Неделю спустя его от меня переводят, а за мной
усиливают наблюдение. Что случилось? Оказывается, он написал моими чернилами
письмо в Скотленд-Ярд, будто готовит вместе со мной побег! Больше я никогда
не видел этого забавного человека.
отработанной легенды и метрик, замечательно изготовленных нашими умельцами,
нужен еще "гарант" - человек, подпись которого имеется в мэрии и который
может официально заявить, что хорошо знает соискателя не менее двух
последних лет. Обычно гарантами выступают уважаемые в городе люди: врачи,
бизнесмены, адвокаты, хоккеисты - ну а как мне заполучить гаранта? Центр
предложил однажды испытанный ход: еще в Москве мне высверливают в зубах
несколько дырок (процедура, прямо скажу, не из приятных, один бормашинный
звук чего стоит!), и вот я в Ванкувере. Начинаю, как и положено разведчику,
с изучения обстановки, города, его достопримечательностей, горожан, историй
- во-первых, в надежде "легендировать" что-нибудь из увиденного или
узнанного, то есть органично включить в мою легенду, и, во-вторых, на
случай, если потребуется срочно уходить. Разумеется, изучаю не только по
энциклопедии, фотографиям, картам и телефонным справочникам, а еще
собственными ногами и в личном общении. Вот так и "выхожу" на доктора
Вайсмана - превосходного стоматолога, обаятельного старика и "знающего
человека", если переводить его фамилию на русский язык, не помните: "Их вайс
нихт, вас золь эс бедойтен"? - затем предъявляю ему свои "московские" дырки.
В итоге: кто из нас более "знающий человек", если на третьей пломбе Вайсман
становится моим гарантом, и я получаю настоящий канадский паспорт!
мы придумываем нечто, из-за чего Центр вынужден вызывать нас в Москву, и мы,
конечно, летим на всех парусах, рискуя получить от "Первого" нахлобучку.
Впрочем, степень доверия Центра разведчику полная и взаимная. Разведчик не
может не доверять и не верить своему руководству: психологически и морально
это важнее, чем доверие между супругами, без которого "нет жизни". И если,
положим, "Первый", провожая разведчика за кордон, обещает ему "в случае
чего" похоронить его дома, тот может не сомневаться: как ни трудно, гроб с
телом перекочует на родину и ляжет в землю где-то на Введенском или
Ваганьковском кладбище. Но если у Центра появляется крохотное сомнение
относительно поведения разведчика, он тут же и "без обид" проверяет его
всеми доступными способами и может отозвать домой; но отзывает Центр
по-умному, так, чтобы разведчик не заметил, что его подозревают, - на
какое-нибудь важное совещание, и не одного, а несколько человек из разных
стран, или для вручения награды. Подполковника X., который был помощником
нашего резидента в Америке, как вам известно, отозвали грубо...
мужчины, обратившегося к мудрецу за советом, жениться ему или не жениться,
ответил: "Как бы вы ни поступили, юноша, вы об этом горько пожалеете!" Моя
точка зрения на "женскую проблему" в чем-то схожа: и без женщины разведчику
никак нельзя, и с нею тоже невозможно! Один мой коллега, намучившись,
поступил так. Во Францию из Англии приезжали по обмену на языковую практику
молодые женщины, чаще всего студентки, это называется, если не ошибаюсь,
"опэр" (на пару). Они были, как правило, из обеспеченных семей, а
устраивались на работу в качестве гувернанток, официанток или секретарш в
офис. Главное их достоинство, с точки зрения моего коллеги, заключалось в
том, что пребывание их в стране ограничивалось трехмесячным сроком. С этими
молодыми и прекрасными дамами он и появлялся на людях, очень скоро заработав
почтенно звучащее в его кругу звание ловеласа, которое ни у кого не вызывало
и не могло вызвать подозрений на его счет. Через три месяца: гуд бай, май
диа гёл! Адью, сэр! И на память о замечательно проведенном времени невинный
презент: то ли шубка, то ли колечко... Внешне, возможно, все это выглядит, с
точки зрения пуритан, не очень нравственно, а что делать? Избранный моим
коллегой вариант, право, наименее травматичен для всех "сторон": прежде
всего для молодой леди, которая за три пролетавших месяца не успевала
привыкнуть к "сэру", стало быть, и для Центра, который мог быть спокоен за
тайны, находящиеся в прямой зависимости от прочности отношений, и, наконец,
для разведчика и его совести, поскольку отношения эти были добрыми, не
строились на обмане или авансах, а были премилой "игрой", на которую охотно
шли его партнерши и о которой он мог потом дома с улыбкой рассказывать
родной жене, хотя я не уверен, что жена с улыбкой воспринимала его
рассказ... Конечно, бывали случаи, когда разведчик имел разрешение Центра на
брак с иностранкой, женился, рожал детей и жил счастливой жизнью, но это
было позволено только холостякам, кроме того, жена становилас
утверждением все необходимые формальности.
на плановую встречу с резидентом, так как знает: в противном случае шеф
объявит общую тревогу, смысл которой в консервации всей деятельности
резидентуры и в уходе в глубокое подполье, что связано с весьма сложными
мерами и бывает только в ситуациях чрезвычайных. Резидент иногда может
Андреев Николай
Громыко Ольга
Афанасьев Роман
Корнев Павел
Кервуд Оливер Дж.
Никитин Юрий