его ухаживания; зато Руфь вспомнить не могла, когда в последний раз считала
его красивым, а теперь, стоило ему повернуться к ней лицом, ее пронзала
мысль, что он - интересный мужчина. На щеках у него появился румянец,
зеленые глаза смотрели лукаво. Его апатия и страх вызывали в ней чувство
беспомощности и вины, и сейчас она радовалась его возрождению к жизни, хотя
оно и несло с собой что-то для нее враждебное, непредсказуемое. Как-то
вечером, вешая его брюки в шкаф, пока он играл во дворе с детьми в пятнашки,
она с удивлением услышала легкое, чуть ли не музыкальное шуршание песка на
полу. Он высыпался из-под манжет на брюках. О, да, пояснил Джерри после
ужина, он останавливался на пляже - нет, не на гринвудском, а на другом, с
индейским названием, тут как-то на днях, когда было тепло - заехал по пути
со станции: так получилось, что он попал на более ранний поезд. Почему? Да
потому, что был чудесный майский день - разве нужна другая причина? Она что
- жена или тюремный надзиратель? Ему захотелось подышать соленым воздухом -
вот он и погулял у воды, посидел немного среди дюн, там почти никого не
было, лишь маленькая яхточка плавала в Саунде. Очень было красиво.
задиристый из-за крошечной ссадины на переносице, и она вдруг поняла, почему
он так нагло держится: он знает. Он узнал. Откуда? Должно быть, Ричард
проболтался. Неужели все уже знают? Ну и пусть. Главное для нее - Джерри, и
если он знает и при этом не мечет громы и молнии, - уже слава Богу. Весь
вечер, глядя на детей, на посуду, на лицо Джерри, поочередно возникавшие
перед ней, она мысленно обдумывала слова признания, объяснения. Как это
объяснить? Самое лучшее сказать, что она пошла на это, чтобы стать
совершеннее - как женщина и как жена. Она внимательно следила за тем, чтобы
ситуация не вышла из-под ее контроля. И роман почти не оставил на ней следа.
Эти признания, как и необходимость их сделать, страшили ее, и она уснула,
чтобы избавиться от страха, в то время как Джерри молча листал страницы ?Арт
ньюс?. Она вновь ничего не увидела в зеркале, кроме пустоты.
оставшихся в Гринвуде. Молодые листики, только что вылезшие из почек,
курчавились на нем, еще не успев набрать красок, - этакая пыль, дымка,
недостаточно плотная, чтобы укрыть костяк ветвей. А ветви были корявые,
могучие, вечные - неисчерпаемый источник поддержки и радости для глаз Руфи.
Из всего, что находилось в поле ее зрения, этот вяз больше всего убеждал ее
в наличии космической благодати. Если бы Руфь попросили описать Бога, она
описала бы это дерево. По раскидистым нижним ветвям разгуливали голуби,
точно прихожане по собору; в вольном воздухе над дорогой свисали усиками
лозы веточки - они сладострастно и жадно пили свет, лениво прочесывая
воздух, словно пальцы, опущенные в воду с каноэ. Руфь подумала, что не так
уж и страшно умереть. Она лежала под стеганым одеялом и пыталась заснуть.
приглашения Джерри залез к ней под одеяло. Она надеялась - хотя тут же
решила, что, наверное, слишком многого хочет, - что он не станет приставать
к ней со своей любовью. А он обхватил рукой ее талию и спросил:
грустная.
ветер, казались далекими, словно шепотом произнесенное слово.
плечо. Когда он заговорил, язык его щекотнул ей кожу.
собак в городе, кроме тех, что роются в наших мусорных бачках, и всех котов,
кроме того, от которого забеременела наша Лулу. И еще люблю спасателей на
пляже, и полисменов в городе, кроме того, который отругал меня за то, что я
не там развернула машину, и я люблю некоторых из наших ужасных друзей,
особенно когда выпью...
прямом смысле. Да еще одноглазый. У тебя от этого мурашки не бегут по коже?
обязывающего хранить тайну, - требует, чтобы она ничего не говорила, пусть
Джерри скажет сам. Замкнувшись в отчаянии, она ждала. Он приподнялся на
локте - она закрыла глаза и представила себе в его руке нож. От жаркой
погоды снова заныли ноги, болевшие с тех пор, как она носила Джоффри.
Присутствие Джерри усиливало боль. Она глубоко вздохнула.
пунктом разговора:
я и нравлюсь ей, но только как еще одна местная жительница, которую она
может затмить...
прехорошенькой.
когда у меня настроение не слишком поганое. А она, можно сказать, -
грандиозная.
ней не хватает. Чего?
все время расплывался, сливаясь с образом Ричарда. Она вдруг поняла, что за
время их романа научилась не думать о его жене, хотя поначалу, когда они
только приехали в Гринвуд, ее поразила Салли - эти светлые волосы, свисающие
вдоль широкой спины, мужская походка и испуганный взгляд, напряженная
улыбка, кривившая уголок рта.
Они с Диком не подходят друг другу - во всех отношениях. Оба любят бывать на
людях, но, пожалуй, не дополняют друг друга... - Ей хотелось добавить: ?как
мы с тобой?, но она не решилась и умолкла.
чудовище.
пару ему. Да любая ленивая, плотоядная бабенка, не слишком алчная...
его слов, отвечая сейчас Джерри.
сострадания. Она не подпускает к себе ничего, что могло бы ее расстроить.
Ну, а насчет ее плотоядности - откуда мне знать. Во всяком случае, с чего
это вдруг такой прилив интереса?
притулился к ней, глубже уйдя под одеяло, так что видна была только макушка:
Руфь вдруг заметила в его волосах седину. Внезапно, следуя своей излюбленной
манере, он замурлыкал: звук, рождавшийся где-то глубоко у него в горле,
достиг ее ушей. Это было сигналом - повернуться к нему, если она хочет; она
продолжала лежать на спине, хотя он прогнал с нее сон и всю священную магию
- с вяза. - А мне кажется, - донесся его голос из-под одеяла, - что у вас с
Салли куда больше общего, чем ты думаешь. Ты вот была когда-нибудь очень
счастлива?
видеть меня спокойной, довольной, и вот, черт подери, такая я и есть. Даже
не знаю, в чем сегодня моя беда.
заключение; - Тогда, значит, встречалась с тем же котом, что и Лулу.
действительно хочется защитить Салли, у меня даже появляется к ней теплое
чувство. Она, конечно, пустенькая и эгоистка, и я знаю, окажись я
когда-нибудь на ее пути, она, не задумываясь, переступит через меня, но в то
же время во всей этой ее показухе есть какая-то щедрость, она старается
что-то дать миру. В горах, на лыжах, когда она надевает эту свою дурацкую
шапочку с кисточкой и начинает флиртовать с лыжным инструктором, мне так и
хочется обнять ее, прижать к себе - такая она милая дурочка. А когда мы
ездили ловить мидий, она была просто прелесть. Но все теплые чувства к ней у
меня исчезают, когда вы твистуете. Ты об этом спрашивал?
Володихин Дмитрий
Шилова Юлия
Круз Андрей
Посняков Андрей
Сертаков Виталий
Круз Андрей