восклицал:
уверенный в себе мастер. Мне было неловко его прерывать, но
и стоять за его спиной тоже было как-то глупо. Я покашлял
раз, потом другой. Наконец он меня услышал, вздрогнул,
повернулся:
выслушать его пожелания.
тебя есть семь с половиной минут.
меня извини, но это просто нахальство. Я тут из-за тебя
сутками околачиваюсь, а у тебя для меня только семь с
половиной минут.
часы, - только семь. Но этого достаточно. И напрасно
кипятишься. Для тебя наша встреча тоже будет полезной.
Возьмешь с собой "Большую зону".
Сорок второго? Вот туда и возьмешь.
Меня слишком часто отрывают. Я написал только тридцать
шесть.
шесть глыб. Зачем? Неужели ты не веришь, что они к тому
времени будут уже напечатаны?
они там что-нибудь исказят или поправят. А я хочу, чтобы
все было точно.
просто не дотащу. У меня грыжа, и я больше пяти никак не
осилю.
мне под силу, другим невпотяг. Но вот это ты, надеюсь, все
же осилишь.
размером в ладонь черную пластинку. Это был обыкновенный
флоппи-диск от домашнего компьютера, но, видимо, с очень
большими возможностями.
глыб. Не надорвешься.
что там. Если все это опубликовано, вычитаешь и сверишь
ошибки...
шесть глыб для меня (я читаю медленно) - это год работы, а я
еду не больше, чем на месяц.
неблагодарных потомков, - значит, там все еще правят
заглотчики. Тогда ты... - Тут он прямо весь задрожал,
заходил по комнате... - Тогда вот что. Найди какой-нибудь
будущий компьютер, вставь в него эту штуку, напечатай как
можно больше экземпляров и распространяй, распространяй это
и чем шире, тем лучше. Прямо раздавай всем направо и
налево. Пусть люди читают, пусть знают, что собой
представляют прожорные их правители.
распространять-то? Ведь ежели там все еще правят
заглотчики, так они ж меня арестуют, а может, даже и
расстреляют.
фразы, а он уже побагровел, сжал кулаки и затрясся.
задребезжали. - Стыдно, молодой человек! Россия гибнет!
Прожорные заглотчики уже хрустят костями половины мира,
нужны жертвы, а вы все беспокоитесь о себе.
милость.
порок, который свойствен многим людям. А у тебя это потому,
что в Бога не веруешь. Если б верил в Бога, то ты бы знал,
что страдания укрепляют наш дух и очищают от скверны. И ты
бы знал, что земная наша жизнь только временная прогулка,
зато там отдохновение от всего и вечное блаженство. Подумай
об этом. А сейчас езжай... Да, совсем забыл. Вот тебе
записка. Возьми ее с собой тоже и там передашь кому нужно
из рук в руки. Но не вздумай открывать и читать.
печатью. На конверте крупными буквами было написано:
джинсах и в майке, которую американцы называют "ти-шерт".
На майке был изображен Симыч.
Проводишь его до монреальского большака.
он пообедает с нами и потом поедет?
леталке. - Незачем время попусту тратить.
правителям опустил в мусорный ящик. Но флоппи-диск оставил,
сам не знаю зачем.
прощаться долго и всерьез. Уходит ли человек на войну,
отправляется ли в кругосветное путешествие, едет ли в
соседний город в несколькодневную командировку или,
наоборот, в деревню к родственникам, его провожают долго и
обстоятельно.
уходите на миг".
произносим тосты за отъезжающих, за остающихся. Перед
выходом из дома принято на минутку присесть и помолчать. А
потом на вокзале, на пристани или в аэропорту мы долго
целуемся, плачем, произносим глупые напутствия и машем
руками.
мать не подметала полы до тех пор, пока от уехавшего не
приходила телеграмма о благополучном прибытии на место.
ритуал, замешенный на вековых традициях и привычках,
нравится и кажется исполненным высокого смысла. Потому что
мы никогда не знаем, какое из наших прощаний окажется
последним.
блинами, икрой, шампанским и водкой. Народу всякого,
русского и нерусского, скопилось столько, что сидели чуть ли
не по двое на одном стуле. Понятно, мы нашим гостям ничего
ни о сроках, ни о направлении моего путешествия не говорили,
но вели себя при этом так глупо, загадочно и
многозначительно, что пришедшие невольно стали строить
догадки, что я то ли собираюсь пересечь на воздушном шаре
Атлантический океан, то ли провести какое-то время среди
афганских повстанцев.
еще более нелепые предположения, включая даже и такое, что я
хочу просто запереться дома и, сказавшись отсутствующим,
писать новый роман.
особо) вел себя самым деликатным образом, не выдав ни
словом, ни намеком своей осведомленности.
затянулись. Последнего гостя мы вытолкали без четверти три
ночи, а четверть седьмого утра жена уже подняла меня на