построение - минута. С переодеванием - четыре. Побежали...
Под ногами мягкая, усыпанная хвойными иголками земля, пружинит, помогает
бежать. Тропинка неширокая, утоптанная, легкая тропинка. И темп бега
невысок, прогулочный темп, Алик дома по набережной куда быстрее носился.
Легкий ветерок упруго ударяет в разгоряченное жарой лицо, холодит грудь.
Впереди, шагах в двух, машет ходулями Пащенко - как он ухитрился рядом
попасть, вроде кто-то другой стоял. Как бы то ни было, а за Вешалкой хорошо
бег вести: он не частит и не семенит, бежит ровно. Отдых, а не бег.
ногами заработал, и Алик, чтоб не отстать, тоже прибавил ходу. Стало
потруднее. Местность пересеченная, то подъем, то спуск, поворотов - не
счесть. Ветер уже не охлаждал лицо - жестко бил по нему, пот тек в глаза,
слепил, ел солью. Солнце пропиралось сквозь кроны деревьев, норовило достать
бегунов, ошпарить на ходу, поддать жару. Откуда-то взялись ветки по бокам
тропинки - не было их раньше! - ударяли по телу. Все как в бане: жара, пот,
березовые веники. Но Алик баню терпеть не мог, не видел в ней удовольствия,
не сумел отец приучить его к парной.
неизвестно было - существует ли оно на самом деле или это - выдумка досужих
репортеров, которые сами не бегают, не прыгают, не плавают, не крутят
педали, а лишь пишут о том, как "на двадцать пятом километре к нему пришло
долгожданное второе дыхание". Где оно, долгожданное?
не падает. Пожалел, что майки не было. Сейчас бы сорвать ее, вытереть на
бегу пот... Рукой вытирать приходится. А рука - сама мокрая, как из воды.
бежать-то полегче стало, и ветерок опять холодит. Что за чудеса? Ах, елочки
какие красивые - словно ныряют в овражек. За ними, за ними... А тренер -
железный он, что ли? - опять темп взвинтил, и замелькали по сторонам елочки.
Красивые? Черта с два, не до красоты больше. Вверх по склону, носом чуть
землю не пашут. Вдоль оврага - быстрей. Сердце колотилось так, что казалось
- выскочит, не удержится в грудной клетке. Алик прижал его рукой, но тут же
убрал руку: труднее бежать, дыхание сбивается. Хватит ли его - дыхания? А
Пащенко еще быстрее помчался, и Алик опять попытался удержаться за ним, но
понял, что не удастся, отстанет он от длинноногого Вешалки. И вдруг - как
знамение - увидал впереди знакомый забор с золотыми воротами, желтенькие
корпуса базы за ним и понял с облегчением: конец мукам.
повел их на задний двор, где они яростно пилили на козлах еловые стволы,
кололи поленья. Впервые в жизни - если не считать сна с бабой-ягой - Алик
взял в руки топор и, памятуя "сонный опыт", тюкнул, размахнувшись, по
свежеспиленному кругляку. Топор со свистом рассек воздух и воткнулся в землю
рядом с поленом. Оно даже не шевельнулось. Алик озлился, повторил замах и
попал-таки в дерево. Топор вошел в него на полполотна, застрял - ни туда, ни
сюда.
ученика. - Сегодня вечером вместо отдыха будешь тренироваться с топором. А
пока не теряй темпа, иди попили. Это проще...
и застревало в стволе. Напарником у Алика был Вешалка Пащенко. Алик ждал
насмешки, но Вешалка только сказал:
раз-два... Поехали.
суетни, а от четкого ритма: раз-два, раз-два. И усталость эта была приятной.
цена.
тебе завтра другая работа, где без пилы не обойтись, справишься. Справишься?
одному, другое само получится.
спросил Алик.
выпрямился, утер пот.
Александра Ильича зовут? Леший... - засмеялся. - Да и то, как на его метод
посмотреть: с одной стороны - блажь, а с другой - большие физические
нагрузки на свежем воздухе. Группы мышц задействованы - те, что нужно. Ты
подожди, то ли еще будет...
вверх, вниз. Пащенко обозвал упражнение - "сизифов труд". Лазили по
деревьям. (По классификации Пащенко - "игра в Маугли".) На скорость рыли
ямы. ("Бедный Йорик".) В позиции "ноги вместе" выпрыгивали из ям на
поверхность. ("Кенгуру".) До одурения скакали на одной (толчковой) ноге
кроссовым маршрутом. ("Оловянные солдатики".) И снова рубили дрова, бегали -
уже на двух ногах - знакомой лесной тропинкой, подтягивались на ветках
деревьев.
бегал кросс почти без одышки и начисто опережал Вешалку в рытье ям.
Оказалось, что Валерка Пащенко - не зазнайка и не гордец, а отличный "свой"
парень, много читавший, много знающий, веселый и остроумный. Вообще Алик
пришел к выводу, что нельзя оценивать людей по первому впечатлению. Зачастую
ошибочно оно, вздорно. А копни человека, поговори с ним по душам, заставь
раскрыться - совсем другим он окажется. Как Вешалка. Как Дашка. Да и маман
ее Алик тоже за "формой" не углядел...
Леший, строгий Александр Ильич, не прощающий никому ни слабости, ни лени,
распекающий виновного так, что ветки на деревьях дрожали, по вечерам один
играет на баяне, напевает тихонько, чуть ли не шепотом, старинные романсы;
лицо его в эти минуты становилось мягким, рыхловатым, глаза - мечтательные.
"Ах-ах, вы меня все равно не поймете..." Где она, эта поза? Забыта за
недостатком времени и сил: надо колоть дрова, скакать на одной ножке, бегать
до посинения. Тренер не наврал: соки из своих питомцев он выжимал деятельно
и умело.
усадил на траву рядом с сектором для прыжков.
как черти. Хорошо, если по полтора метра возьмете.
даже на привычной высоте сто восемьдесят сантиметров. И у Пащенко сомнения
имелись. Шепнул Алику:
девяносто свалил. А Алик его на десять сантиметров обошел, чуть в первачи не
выбился. Большую высоту - два метра ровно - взял только Олег Родионов.
угонишься... И то: сел, в затылке почесал.
через неделю каждый из вас прибавит к личным рекордам по три - пять
сантиметров. Поспорили?
день перед отъездом бегут двойной кросс. Проиграет Леший, освобождает ребят
от бега, зато сам дистанцию дважды бежит.
выделив вечером по два часа на прыжки. Прыгали тоже по его методе: до упаду.
Результаты потихоньку росли. Алик прыгал, не вспоминая о джинне Ибрагиме, и
о его условии не вспоминая: врать было незачем и некогда. По вечерам с
Пащенко уходили в лес - благо погода не подводила, жарой одаривала, -
болтали о разном. Возвращались к отбою или к вечернему фильму по телику, по
четвертой программе, проходили мимо "лесопилки", как окрестил Пащенко
дровяной склад. Алик лихо хватал топор, взмахивал - напополам разлеталось
полешко.
как из канатов связан.
у обоих показатели в прыжках, отмеченные красным карандашиком на листе
ватманской бумаги, в столовой на стене, выглядели неплохо.
высоте два метра три сантиметра, а Пащенко сто девяносто восемь сантиметров
осилил.
Долг чести не прощается...
Флинт Эрик
Посняков Андрей
Панов Вадим
Шилова Юлия
Пехов Алексей
Суворов Виктор