конверсией. Какая гарантия, что люди не проникнут в наш мир, как мы
проникаем в ваш? И отнюдь не только за здоровьем... Пусть не сегодня. Но мы
не желаем видеть тут никого. И - никогда! Поэтому, боюсь, вам придется
смириться с положением превилегированных и дружественных, но пленников,
Морди!"
обижаете на русском языке? Специально, чтобы я не могла его защитить?
Говорите о том же на иврите!" "Эстер, - положил я руку на голову
взволнованной девочки. - меня никто не обижает. Мы просто обсуждаем наши...
дела. А говорить о том же на иврите я, к сожалению, не могу. У меня очень
слабый иврит..." "Но почему? Ты же израильтянин!" "Увы, только по
документам, - перешел я на русский. - На самом деле я просто русский еврей,
которому за все годы жизни в Израиле так не довелось ни работать с
ивритоязычными израильтянами, ни дружить с ними. Они так и остались для меня
непонятными и опасными иностранцами. Поэтому я и вернулся в Россию, которая,
кстати, за эти годы так изменилась, что и русские для меня не менее
непонятны... К счастью, у меня сохранился хоть один язык. Вот видишь, все
это я тебе сейчас рассказываю по-русски, а папа переводит... Я очень люблю
иврит, но, по-видимому, он не полюбил меня. С первого дня я понял, что этот
язык для меня непостижимо сложен. И забросил его, как только понял, что для
той жизни, что у меня сложилась в Израиле, он и не нужен. Очень жаль,
Эстер..." "Вот и оставайся с нами, - нашла она выход. - Я сама буду тебя и
Иру учить ивриту. У нас вы быстро научитесь. Ира уже много слов от меня
знает. Ты сам рассказывал, что приехал в Израиль старый и больной, с плохой
памятью.. А теперь ты молодой и здоровый!"
минутку?"
дверях тамбура в наскоро обрезанном на плечах и груди своем закрытом платье,
впервые без колготок под ним.
протянула ко мне руки, обняла и завлекла в сумрак жилых помещений.
говорила тебе... Ты же для меня... Прости..."
прежде..." "Словно ты и наощупь не заметишь разницы," - счастливо смеялась
она. "А ты?" "О, и я! Пока я не вижу твою розовую рожицу с бородкой, ты мне
очень даже нравишься..."
смеялась Ира, когда я пересказал ей разговор с иудейцами. - В конце концов,
ты и мне рассказывал, как оказался в Израиле, словно на чужой планете. И я
тебе так завидовала! Но там у тебя не было ни шагайки, где ты можешь жить у
себя дома, ни твоей верной команды, ни могущественных друзей из аборигенов,
которые тебе обязаны жизнью. Так что они предложили нам всем просто
замечательный выход - эмигрировать и начать жизнь с чистого листа." "А мне
все еще даже и вспоминать страшно о тех конверсиях... Здоровый и
образованный человек превратился в безграмотного глухонемого. Я, который, в
силу своего трудолюбия и трезвости, всю жизнь презирал бездельников-пьяниц,
был раз и навсегда превращен в бездомного безработного! Мою примерную семью
новое для меня общество раздавило и развалило. Только в холодной и
неблагоустроенной Сибири я вернулся к человеческому образу жизни и душой
отдыхал от бесконечного ужаса теплого и богатого Израиля. Я поклялся себе
никогда в жизни, ни бедным, ни богатым,не возвращаться туда даже в гости! Не
иметь дела ни с одним евреем, чтобы не стать причиной пережитого мною ужаса
для другой семьи..."
человека до такого морального состояния. Впрочем, все мы на этой шагайке,
каждый по-своему, были искалеченны обществом. То, что ты, при всем твоем "о
мертвых либо хорошо, либо ничего", рассказал мне об Израиле, убеждает меня,
что тебе досталось, в своем варианте, немногим меньше, чем мне в кавказских
заложницах. Зато теперь судьба предоставила нам возможность эмигрировать в
совершенно новый для нас всех мир. И в такой интересный, что у меня дух
замирает от предвкушения новых приключений. Но главное!.. Что мы все там
потеряли? Ничего, кроме новых смертельных опасностей. Бесшабашная храбрость
каждого из нас объяснялась очень просто. И ты, и я, и Толик, и Никита в
разное время произносили одно и то же - мы не боимся ничего и никого потому,
что устали от этой проклятой жизни и только в смерти видим спасение, верно?
Но совсем не исключено, что нас ждало в Сибири и нечто худшее, чем смерть.
Насколько я знаю этих мерзавцев, они нам ни за что не простят Гударова и
прочих! Мне сказали, что в том зимовье остался живой свидетель, которго
потом взяли, обгорелого, и посадили. Так что они уже давно знают, чьи
выстрелы куда надо оборвали жизнь их любимого атамана. А вот мы не знаем,
через кого они это узнали и каким образом на нас охотятся. Раз, два Толя
выстрелит первым, а что потом? Я лично вовсе не хочу снова быть... ими
разрисованной. Я даже тебе не решилась рассказывать, что я пережила, когда
все это проклятый Стасик со мной выделывал по идее Гударова и под его
руководством. И какая у него... какие у них всех при этом были рожи... Как
они все лезли заглянуть мне в глаза... И как меня потом всем
демонстрировали. И кассету этого процесса размножили. Меня знают десятки
самых страшных людей. Я так больше не хочу!! Там, откуда мы пришли, нам
грозят новые беды. Зато пусть попробуют найти меня тут!.. Вот такую, им
назло! Смотри!"
горящими глазами черномазый бандит перед лицом Вячеслава Пустового. - Когда
ты натравил проклятую девку на Игорька Гударова, Аслана, Вадика, то у тебя
связь с твоим уебищем была отличная! Говори, где они, куда идут и за чем!
Второй раз ты от нас ничего не спрячешь, буржуй." "Хорошо... Жизнь дороже...
Дело в Дмитровских старателях."
нам говори не то, что мы и без тебя знаем, а правду. Старатель уехал на
аэросанях после того, как при всех отрубил руки твоему профессору, так?"
"Так..." "Шагайка пошла за ним в район Мальцевского ручья, так?" "Так." "И
куда потом девалось уебище вместе со старателем? Мы только что там садились
на вертолете. И кроме стай волков и опрокинутых саней ничего не нашли.
Почему врешь? Куда ты послал садюгу Толяна и твою девку на своей шагайке,
шакал?"
он тебе будет отрезать сначала от головы, а потом от туловища все, что
оттуда торчит. Еще лучше, чем дмитровский старатель профессору. Кстати, и
ошибку хирурга мы исправим, - обратился он к профессору, - если ты не будешь
работать на нас. Что? Таквот, он на все согласен, но только не может нам
сказать, куда ты послал шагайку из Мальцевского ручья..."
Пустовых. - Еще до того, как вы меня похитили, я потерял с ними связь. Потом
Арензон позвонил мне, но обратный звонок снова не удался. Аномалия, вы же
знаете. Там старатели веками исчезали бесследно. Точно так же провалилась в
какую-то дыру и моя шагайка со всем экипажем..."
Фликасу, сидящему в углу. Наручники ему надели прямо на бинты пришитых
кистей. Местный хирург безмерно гордился успехом операции, хотя в глубине
души чувствовал, что тут что-то нечисто - слишком активно шло приживление.
Даже там, где он второпях не успел сшить сосуды и нервы, чего он и делать-то
толком не умел. Сам маг на этот счет от комментариев воздерживался.
Иначе зачем Вячеслав Иванович выписал меня из Израиля?.. Но этот старатель
просто опередил меня, и я не успел применить свое искусство в Дмитровке,
когда внезапно встретил его. Теперь я буду работать только на вас." "Не
врет? - мотнул головой Казбек на мага, прикладывая лезвие ножа к щеке
Пустовых. - Или вы все снова вместе обдумали и договорились нас обхитрить,
как тогда, когда везли металл? Клянусь, это будет твоя последняя хитрость,
израильтянин! - метнулся он со своим кинжалом к Фликасу. - Я тебе не
старатель. Я сначала отрежу тебе одну руку, полюбуюсь, тебе дам
полюбоваться, а уже потом вторую. И это будет только начало, шайтан!"
Пустовых. - Я же сказал. Любой выкуп..."
за моего лучшего друга Игоря Гударова? Мне нужна та девка, что его добивала
в тайге, ты понял? Стасика нет, так я ей сам рожу так разрисую!.."
конечно, плохо убила Игоря, за это я ее сам зарежу... Зачем рисовать? Я и
Стасу после того, что он с ней сделал, руки не подавал. Где у него было
сердце, когда девку портил, а? Пристрелить ее надо было сразу."
раз там, где сани, ты сможешь нас провести от них к прииску?" "Я могу только
попробовать, Егор Константинович..." "Попробуй, Арнольд Михайлович. Без рук
тебе худо будет на этом свете. Вячеслав Иванович, теперь ты слушай меня
внимательно. Мы сейчас летим на вертолете к саням. Там профессор Фликас
пробует свое искусство. Вокруг будут волки. Я таких еще не видел - лошади!..
Их там Анатолий и твоя шагайка били-не-добили. Ваше спасение только в одном
- мы перейдем сквозь дыру к твоим старателям, шагайке и к девке все вместе.
Потому, что если мы вернемся ни с чем, то и без вас. Вас, обоих, я подвешу
над поляной так, чтобы волки могли вас достать. Но не с первой попытки. Это
будет последнее шоу в вашей жизни. Все понятно, господа? А я выпишу из того
же Израиля другого профессора."
скованные руки маг. - Такого как я в Израиле больше нет... Вячеслав Ива..."
Панов Вадим
Посняков Андрей
Роллинс Джеймс
Посняков Андрей
Мурич Виктор
Херберт Фрэнк