перелезть через ограду и все сидел на земле в полном унынии, не зная, что
предпринять. И за все это время у меня не мелькнуло ни одной серьезной мысли
о боге, - ничего, кроме избитых слов: "господи, помилуй меня". Но как только
опасность миновала, забылись и они.
сначала слабо, потом сильнее и сильнее, и через полчаса забушевал
страшнейший ураган. Море запенилось, забурлило и с ревом билось о берега;
деревья вырывало с корнями; картина была ужасная. Так продолжалось часа три;
потом буря стала стихать, и еще часа через два наступил мертвый штиль, и
полил дождь.
страхом и отчаянием. Но когда пошел дождь, мне вдруг пришло в голову, что
дождь и ветер являются, должно быть, последствием землетрясения, значит, оно
кончилось, и я могу рискнуть вернуться в мое жилище. Эта мысль меня
ободрила, а может быть и дождь, мочивший меня, придал мне решимости: я
перелез обратно через ограду и уселся было в палатке, но дождь был так
силен, что палатку пробивало насквозь, и я был принужден перейти в пещеру,
хотя и очень боялся, как бы она не обвалилась мне на голову.
отверстие для стока воды, иначе затопило бы мою пещеру. Просидев там
некоторое время и видя, что подземные толчки больше не повторяются, я стал
успокаиваться. Для поддержания бодрости (в чем я нуждался) я подошел к
своему буфету и отхлебнул глоток рому, но самый маленький. Я вообще
расходовал ром весьма экономно, зная, что когда выйдет весь мой запас, мне
неоткуда будет его взять.
успокоившись, я начал серьезно обдумывать, что мне делать. Я пришел к
заключению, что, коль скоро этот остров подвержен землетрясениям, мне нельзя
жить в пещере. Приходилось, значит, перенести палатку или построить шалаш
где нибудь на открытом месте, а чтобы обезопасить себя от нападения животных
и людей, огородить его стеной, как я это сделал здесь. Ибо было ясно, что
если я останусь в пещере, то рано или поздно буду похоронен заживо.
которая, в случае нового землетрясения, легко могла обрушиться на нее.
Поэтому я решил перекочевать на другое место вместе с палаткой. Два
следующие дня - 19-е и 20-е - я провел в поисках нового места для жилья и в
обсуждении вопроса, как привести в исполнение мой план.
ночевать за оградой я тоже боялся. А вместе с тем, когда я, сидя в своем
уголке, думал о том, как я уютно устроился, в каком порядке у меня хозяйство
и как хорошо я укрыт от врагов, мне очень не хотелось переселяться.
очень много времени и что, стало быть, все равно придется мириться с
опасностью обвала, пока я не укреплю новое место так, чтобы можно было
перебраться туда. Придя к такому выводу, я успокоился, но все таки решился
приняться, не теряя времени, за возведение ограды на новом месте с помощью
частокола и канатов, но в форме окружности, и, как только она будет готова,
перенести в нее свою палатку; до того же времени оставаться там, где я был,
и готовиться к переезду. Это было 21-го апреля.
осуществить свою мысль. Главное затруднение заключалось в инструментах. У
меня было три больших топора и множество маленьких (мы их везли для меновой
торговли с индейцами); но от частого употребления и от того, что приходилось
рубить очень твердые суковатые деревья, все они зазубрились и затупились.
Правда, у меня было точило, но я не мог одновременно при. водить в движение
рукой камень и точить на нем. Вероятно, ни один государственный муж, ломая
голову над важным политическим вопросом, и ни один судья, решая, жить или
умереть человеку, не тратили столько умственной энергии, сколько потратил я,
чтобы выйти из этого положения. В конце концов, мне удалось приладить к
точилу колесо с ремнем, которое приводилось в движение ногой и вращало
точильный камень, оставляя свободными обе руки.
случае не рассматривал, как они устроены, хотя в Англии такого устройства
точило очень распространено. Кроме того, мой точильный камень был очень
велик и тяжел. Устройство этого приспособления взяло у меня целую неделю.
приспособление действует очень хорошо.
Пересчитал все мешки и, как это ни грустно, постановил съедать не более
одного сухаря в день.
то крупный предмет, похожий на бочку. Пошел посмотреть, и оказалось, что это
небольшой боченок. Тут же валялось два-три деревянных об ломка от корабля.
Должно быть, все это было выброшено на берег в последнюю бурю. Я взглянул в
ту сторону, где торчал остов корабля, и мне показалось, что он выступает над
водой больше обыкновенного. Осмотра выброшенный морем боченок: он оказался с
порохом, но порох весь подмок и сбился в камень. Тем не менее, я выкатил
боченок повыше, а сам по отмели отправился к остову корабля.
Носовая часть которою прежде он почти зарывался в песок, приподнялась, по
крайней мере, на шесть футов, а корма, разбитая на куски и совершенно
отделившаяся (это случилось давно, вскоре после последней моей экспедиции на
корабль была отброшена в сторону и лежала боком. Кроме того, в этом месте
образовался такой высокий нанос песку, что я мог вплотную подойти к кораблю,
тогда как раньше еще за четверть мили до него начиналась вода, и я должен
был пускаться вплавь. Такая перемена в положении корабля сначала меня
удивила, но вскоре я сообразил, что это - последствие землетрясения. От той
же причины корабль разломался еще более, так что к берегу ежедневно
прибивало ветром и течением разные предметы, которые уносило водой из
открытого трюма.
переселиться на новое место. Весь день я делал попытки проникнуть во
внутренние помещения корабля, но это оказалось невозможным, так как все они
были забиты песком. Однако это меня не смутило; я уже научился ни в чем не
отчаиваться. Я стал растаскивать корабль по кусочкам, зная, что мне в моем
положении так или иначе все пригодится.
котором, по моим соображениям, держались шканцы, и, отодрав несколько досок,
выгреб песок с того бока кормы, которым она лежит кверху. Принужден был
отложить работу, потому что начался прилив.
хотел было уже уходить, но, закинув удочку в последний раз, поймал
маленького дельфина. Удочка у меня была самодельная: лесу я сделал из пеньки
от старой веревки, а крючков у меня совсем не было. Тем не менее, на мою
удочку ловилось столько рыбы, что я мог есть ее вволю. Ел я ее вяленою,
просушивая на солнце.
три больших сосновых доски, связал их вместе и, дождавшись прилива,
переправил на берег.
числе несколько болтов. Работал изо всех сил, вернулся домой совсем
измученный. Подумываю, не бросить ли это дело.
бимсы были перепилены, палуба окончательно расселась от собственной тяжести,
так что я мог заглянуть в трюм; но он почти до верху наполнен песком и
водой.
палубу, которая теперь совсем очистилась от песку. Отодрал две доски и
пригнал их к берегу с приливом. Лом оставил на корабле для завтрашней
работы.
трюм. Нащупал там пять или шесть бочек. Высвободил их ломом, но вскрыть не
мог. Нащупал также сверток английского листового свинца и даже приподнял
немного, но вытащить не хватило силы.
дерева, досок, брусьев и т. п., а также центнера {Центнер - около З пудов
(двадцатая часть тонны).} два-три железа.
попробовать отрубить кусок листового свинца (один топор должен был служить
мне ножом, а другой молотком для него). Но так как свинец лежит фута на
полтора под водой, то я не мог ударить с надлежащей силой.
волнением. Я долго искал в лесу голубей на еду, замешкался и уж не мог
попасть на корабль из за прилива.
берегу, милях в двух от моего жилья. Я решил взглянуть, что это такое:
оказалось - кусок от носовой части, во такой большой и тяжелый, что я на мог
его поднять.
сильно расшатал ломом несколько предметов, что с первым же приливом всплыли
наверх несколько бочек и два матросских сундука. Но ветер дул с берега, так
что их угнало в море. Зато сегодня прибило к берегу несколько обломков и
большую бочку с остатками бразильской свинины, которая, впрочем, была совсем
попорчена соленой водой и песком.
часов, когда приходилось добывать пропитание. Но с тех пор, как
возобновились мои работы, я охочусь только во время прилива, чтобы к началу
отлива уже ничто не мешало мне итти к кораблю. За эти три недели набрал
такую кучу дерева и железа, что хватило бы на хорошую лодку, если б я умел
ее сделать. Кроме того, мне удалось все же нарезать в несколько приемов до