Чтение 20–й страницы книги ~Гибель гитариста~

- Извини, Денис. Уж я так пошутить люблю. Ты поверил?

- Конечно, поверил, - спокойно ответил Печенегин. - И не шутишь ты.
Просто с тобой что-то странное.

Ладно, решила Елена. Не миновать замуж выходить, так - за Печенегина,
чтобы замужеством избыть свою к нему любовь, которой быть не должно, потому
что не он должен быть на его месте. Семейная жизнь, она быстро остужает,
особенно ранний первый опыт. В сущности, даже хорошо, что такой козел ее
первым мужем станет (а она наверняка знала, что одним браком в своей жизни
не обойдется).

Однако через полгода семейной жизни Елена терзалась совсем другим.

Она хотела ребенка.

Она хотела ребенка от Печенегина.

Она ходила к гинекологам.

Те без особого сострадания спрашивали, как жила до замужества, сколько
абортов было. Она честно отвечала. Что ж вы хотите, не скрывая злорадства,
говорили гинекологи. Очень даже может быть, что детишек вам теперь не
удастся понянчить.

Печенегин тоже хотел ребенка.

Он тоже ходил проверяться, но у него никаких патологий не обнаружили.

Однажды ночью Елена все ему рассказала о себе.

Печенегин курил и слушал.

Выслушав, сказал:

- Ну и что? Какое это ко мне имеет отношение?

- Ты святого не строй из себя. Это же во мне осталось и никуда не ушло.
Я из-за этого, может, детей не могу иметь.

- Детей многие не могут иметь - по самым разным причинам. Прошлое же
твое... Самое большое прошлое меньше самого маленького настоящего, - изрек
Печенегин.

- Денис, ты мне изменять будешь?

- Пока не хочу.

- А потом?

- Потом будет потом.

- Ты честный, да? Ты степенный и положительный, да?

- Да нет...

После окончания училища Печенегин, не желая сидеть на шее тещи, пошел
работать - как уже говорилось, в филармонию, в ансамбль народных
инструментов. По вечерам еще и в ресторане играл. А Елена училась дальше - в
консерватории на хоровом отделении, с перспективой, то есть, стать,
допустим, руководителем хора при каком-нибудь клубе (а повезет - и в
профессиональном коллективе работать), педагогом по сольфеджио в музыкальной
школе - ну и т.д. Они встречались лишь вечерами и по воскресеньям.

И она начала его ревновать - как и предполагала.

Расспрашивала.

Даже следила - и выследила, как одна официантка в ресторане слишком
часто с ее мужем заговаривает, останавливается возле него, сволочь крашеная,
блондинка двухметровая.

Она устроила мужу скандал. Она требовала сказать, что у Дениса с этой
фальшивой блондинкой было. Ничего не было, сказал Печенегин. Она ко мне
просто хорошо относится. Да и я к ней.

- Просто? - кричала Елена. - Хорошо относится? Это теперь так
называется? - кричала она в полный голос. Стесняться некого - они живут в
родовом домишке Печенегина, схоронившего не так давно болезненную свою маму.

- Хорошо относится! - не могла успокоиться Елена. - Ладно! К кому бы и
мне теперь хорошо отнестись?

- Перестань, - тихо просил Печенегин.

Но она не могла перестать - и долго еще кричала что-то глупое,
несправедливое, с ужасом понимая, что - глупа и несправедлива и что этим
мужа от себя только оттолкнет. Но нет, она себя глупой чувствовать не
привыкла, жертвой себя чувствовать не привыкла, смешной себя чувствовать не
привыкла - и, чтобы доказать себе и Печенегину, что она не глупа и не
смешна, она кликнула, как и раньше делала, верного Васеньку, Васенька свое
дело сделал, но на этот раз уже речи об уходе из семьи не заводил. Она
завела сама.

- Извини, - сказал Васенька, - ты просто не знаешь. Я развелся уже.

- А.... как же?

- Очень просто. Свадьба у меня через две недели. Одна... Ты ее не
знаешь... Приходи с мужем. А с тобой у нас особые отношения. Романтические.
Ты моя муза, честное слово. Стоит представить, что ты в зале - и играю, как
Бог!

- Кушать подано, - сказала Елена. - Эту роль действительно трудно
играть.

- Такой роли вообще нет, - обиделся Васенька. - Мне главную дают скоро,
между прочим.

- Давно пора. Тебе сколько, тридцать девять? Пора и за главные роли
браться, в самом деле.

- Вонючка, - сказал ей Васенька, умея, как и всякий актер, пользоваться
лексикой самых разных социальных слоев, зная ее и из пьес и -
профессионально-наблюдательной своей памятью - из жизни.

Не так это себе представляла Елена - но тем не менее рассказала о своей
измене Печенегину, приукрасив ее.

Печенегин, помолчав, сказал:

- Ну что ты себя мучаешь? Никто мне, кроме тебя, не нужен.

- А ты - тоже никому не нужен?

- Не знаю.

- Это болезнь, - с плачем сказала Елена. - Я знаю, я даже читала об
этом, ревность - это болезнь. Ты меня прости. Ты меня брось лучше.

- Зачем? Болезни проходят.

- Моя - не пройдет...

Елена знала: Денис, хоть и честный человек, слукавил, сказав, что ему
никто, кроме нее, не нужен. Ему многие нужны. Не так, как она, но все же...
И еще она знала: он без нее сможет прожить. Он - сам собой жив в первую
очередь. А она без него - с трудом.

Но вместе существовать, рассуждала она дальше, значит - все больше и
его терзать, и себя терзать.

И ушла от него к маме.

Он приходил, упрашивал вернуться.

Мать тоже уговаривала. Прикрикнула даже - чего раньше не было никогда.

...Она нашла вкус в одинокой жизни.

Время от времени заводила друга - на год, на два.

Знала, что у Печенегина тоже кто-то появляется.

О Светлане - не знала.

...Однажды, после какой-то вечеринки, зашла в дом на Ульяновской и с
порога закричала:

- Ты сволочь! Я тебя ненавижу! Хоть бы ты умер! Ты только людей
дразнишь! Гад!

Потом ее стало тошнить.

Он ухаживал за ней, уложил спать.

Она осталась у него - на месяц, на два... И третий пошел - и тут она
увидела Печенегина на улице с молоденькой девушкой, совсем девчонкой. Она
все понимала: вместе с работы идут или еще что-нибудь, - но стало так плохо,
что показалось: сейчас в обморок упадет.

Быстро пошла в дом на Ульяновскую, собрала наскоро вещи и ушла - теперь
уж насовсем.

...Потом была длинная история: знакомство с довольно знаменитым певцом.
Семь лет она моталась по городам и весям с этим певцом в качестве
администратора и девушки за все. С певцом - и с его группой музыкального
сопровождения. Сначала все это называлось вокально-инструментальным
ансамблем, потом рок-группой, по сути оставаясь, как это называют, попсой -
поскольку и певец-то был попсовый, и слава его скоро сошла на нет. Елена
вернулась в Саратов, но поначалу мало кто знал об этом: она лечилась
несколько месяцев в психоневрологическом диспансере. От нервного истощения.
И заодно от алкоголизма, который, как ей сказали, еще немного - и стал бы
хроническим.

Потом вышла замуж - успокоившаяся, захотевшая простого: обеспеченности,
скромного комфорта. Муж ей все это предоставил - плюс некоторую свободу,
благодаря которой она и могла иногда завернуть на вечерок к Печенегину.

Не сразу, несколько лет спустя.

Она и там была спокойна. Слегка грустила - о молодости.

Она видела, что вокруг старенького ее Печенегина вьются девушки совсем
молодые - и не удивлялась этому, и не ревновала, видя, что он ко всем
относится ровно, одинаково.

Но появилась Эльвира Нагель.

И Елена не поверила сама себе.

Этого просто быть не может: двадцать с лишним лет прошло, двадцать с
лишним лет! - а она вдруг, будто не было этого времени, с юной яростью,
молодой сильной злобой тут же Эльвиру возненавидела, тут же ее приревновала.

Эта гадина действовала нахраписто, сама оказавшись ревнивой, она даже
заявилась к ней с глупыми разговорами, Елена обвела ее вокруг пальца, а сама
знала: этого не перенесет. Когда Печенегин всем принадлежит - он никому не
принадлежит, если ж он будет принадлежать одной только этой гадине - она
этого не перенесет. Она сойдет с ума. Она с собой покончит.

Но жить еще хочется.

Хорошо бы - Печенегин умер.

Мертвых ведь любить не перестаешь.

Она свою маму любит никак не меньше, чем живую.

Что же делать, в таком случае?