Чтение 20–й страницы книги ~Ближний Восток, 1993-94~

Естественно, девочки пришли в восторг и позволили нам проводить себя в
отель.

Они занимали роскошный двухкомнатный номер, где мы и трахали их, как
подобает воинам, до самого вечера (морской прогулки в тот день не было). В
девять мы оба вдруг извинились и слиняли.

- Ты куда, Высокий Орел? - спросил парень.

- Сторожить турцентр. А ты куда?

- Сторожить автостоянку. Я Дима Тонкин, или Джимми.

- Володя из клана Динцов. Из Москвы. А ты?

- Я родился в Волгограде, а жил в Сан-Франциско.

Мы шли по набережной. Солнце село, но вершины гор за заливом еще
светились.

- Красиво, - сказал я.

- Ты бы видел, какие были закаты у нас во Фриско! - и Джимми погрустнел.

Он ужасно тосковал по Калифорнии. В Израиле иммиграцию называют "алия"
- восхождение. Когда Джимми спрашивали, давно ли он совершил алию, он
отвечал: "Я не взошел, я спустился". И обычно столь патриотичные
израитльтяне, узнав, откуда он, согласно кивали. Американское
происхождение позволяло ему устраиваться на высокооплачиваемую работу,
хотя из всех, кого я знаю, он единственный еще более ленив, чем я.

Только много позже я случайно узнал, что Джимми никогда в жизни не был
нигде, кроме России и Израиля.

У него были феноменальные способности к языкам. Ему ничего не стоило
притвориться жителем Луизианы, болтая с американцем-южанином, назваться
марокканским евреем в телефонном разговоре с "марокканцем", и даже
выдавать себя за сына араба и англичанки. Правда, светлые волосы и голубые
глаза не способствовали удачным мистификациям, но он так удачно копировал
акцент, что люди обманывались, даже видя его перед собой.

На кличку "Джин-Тоник" он слегка обижался.

- Это только в Совке думают, что джин пьют с тоником, - говорил он. -
Джин пьют с содовой, а с тоником пьют виски.

За бутылку коллекционного виски он готов был отдать свою недельную
зарплату.

- Как ты можешь ходить в таком виде, - возмущался он, - позоришь наше
племя. Я доложу Совету Шейеннских Вождей. Надо сходить в магазин для
бедных.

"Магазин для бедных", как выяснилось, представлял собой склад
Министерства Абсорбции, куда сердобольные граждане сдавали поношенные вещи
для олим хадашим.

В последние годы ручеек пожертвований иссяк, поскольку вновь прибывших
перестали любить, но кое-что там еще оставалось.

Надо же было такому случиться, что до меня в Эйлат не приехал ни один
иммигрант ростом 186 см и с 46-м размером обуви! Издав дикий вопль, Джимми
извлек из кучи хлама несколько вещей в ненадорванной упаковке:
американский голубой пиджак, две пары роскошных белых брюк, белые
итальянские туфли ручной сборки, несколько канадских рубашек и галстук в
цветах эстонского флага (бело-сине-черный). Позже галстук пришлось отдать
Джимми, потому что он по телевизору увидел в таком же Клинтона. Но к тому
времени "селедка" уже сыграла свою роль.

Одев относительно более скромные брюки и самую дешевую из рубашек, я
совершил пробный рейс на дискотеку в "Кейсар". Когда я вошел в подвальный
зальчик, там уже было довольно темно, но при моем появлении реакция
оказалась довольно неожиданной: парнишка, исполнявший обязанности
диск-жокея, вырубил музыку, и все уставились на меня.

- Кто это? - послышался чей-то шепот.

- Владимир, президент профсоюза муниципальных работников, - ответили
ему. Музыка заиграла снова, и три девицы подошли, краснея, чтобы
пригласить меня потанцевать. Я извинился, сделал вид, что кого-то ищу, и
исчез.

На Аню я старался не смотреть, но, видимо, реакция с ее стороны была,
потому что позже я мельком видел Леву в розовом пиджаке и брюках клеш.

На следующий день меня разыскал Паша и сообщил, что Анка приглашает
меня вечером на день рождения.

Я немного запоздал, потому что сходить за одним из подарков мог только
в темноте. На мне были брюки цвета цинковых белил, бледно-голубой пиджак
украшал значок Израильской Академии Наук, подобранный на полу во время
конгресса birdwatcher'ов. В Эйлате так не одевался даже сын мэра, и,
пожалуй, в самом Тель-Авиве столь дорогие шмотки вряд ли увидишь. Мне до
сих пор не верится, что весь комплект обошелся в десять долларов.

Все стояли в буквальном смысле открыв рот, а я небрежно сунул в карман
темные очки (они всегда действуют мне на нервы, так что я одел их перед
самой дверью)

и, отдав Ане орхидейный веник (вот он и вправду влетел в копеечку),
поставил к стене сумку с подарками. Их было два: "Энциклопедия
таинственных явлений" в пяти томах и серебряные подвески. Энциклопедию я
нашел на свалке, порадовался, что есть еще умные люди, но книжки из
достойного хранилища забрал, потому что Аня очень интересовалась магией,
астрологией и прочей дребеденью. Что касается подвесок, то их я подчерпнул
из волшебного источника за гнездом дымчатого сокола.

Перед Левой у меня было большое преимущество: все, что он мог сказать,
Аня уже слышала, а у меня еще были в запасе свежие темы. К концу
праздничка я уболтал девочку настолько, что она согласилась назавтра
покататься со мной на яхте.

Наш капитан Пити-Пити (настоящее имя неизвестно) был розовощеким
добряком, похожим на Деда Мороза. Он ужасно стеснялся, что возит на борту
подружку, поэтому бывал только рад, когда кто-либо из нас брал с собой
девушку.

Предупредив всех, чтобы называли меня "мистер шеф", я встретил Анечку у
причала и протянул ей на ладони серебряные сережки в мелких бриллиантиках:

- Одень, может, подойдут...

Эти сережки могли мне дорого обойтись. За ними мне пришлось лезть в
спешке уже под утро, оставив ненадолго пост в турцентре, а когда я хотел
выбраться из пещеры Алладдина обратно, то у входа обнаружил пару злобных
джиннов, и пришлось дожидаться, пока они не укатили на своем джипе с
мигалкой.

Катание на яхте не могло не произвести на Аню впечатление. Каково было
ей, девчонке из бедной иммигрантской семьи, оказаться среди разодетых
западных туристов и обнаружить, что мужчины не сводят глаз с нее, а
женщины... хотел сказать "с ее спутника", но не отступлю от правды: с ее
сережек.

Только уже ночью, когда мы вернулись на причал, я понял, насколько
далеко продвинулся: гордая, своенравная, неприступная Анка позволила мне
поцеловать себя. И она ответила на мой поцелуй, хотя, как мне показалось,
сперва не собиралась этого делать.

Пускай назавтра Лева обещал купить ей яхту (видимо, не спросив у
папаши, потому что так и не купил), пусть он стал ходить в серебристом
пиджаке, словно цирковой конферансье, пусть наше с ним соревнование
напоминало поединок Эллочки-Людоедки с дочерью Вандербильдта - я знал, что
и второй бой закончил нокдауном.

На следующий день новая стайка неприятностей подстерегла меня из-за
угла.

Туристический центр открылся для публики, и теперь там круглосуточно
дежурили две сотрудницы и коп. Капитан Пити-Пити ушел в запой, оставив без
работы весь экипаж. Наши с Джин-Тоником американские подружки уехали, так
что ночевать у них в отеле я уже не мог. "Извините, вожди, - сказали они
(так в Штатах называют индейцев), - нам пора в университет. Мы расскажем
белым парням, как, оказывается, надо на самом деле исполнять Пляску
Вернувшегося Воина."

- Ничего, - сказал Веселый Роджер, кок с "Дюгоня", - пройдемся по
марине, куда-нибудь устроимся. Я тут всех знаю.

Через полчаса мы сидели в каюте Тэри - капитана большой яхты "Летучий
Голландец"

(это название, а не класс; по классу судно было, если я не ошибаюсь,
трехмачтовым бригом). Тэри редко выходил в море, поэтому постоянного
экипажа у него не было.

- В субботу вечером я везу туристов на глубоководную рыбалку. Мне нужны
кок и рулевой, который мог бы также разговаривать с туристами
по-английски. После этого рейса яхту мне придется продавать: она не
окупается. Много заплатить вам я не смогу, но неделю будете ходить по морю
и питаться за счет фирмы. Согласны? - спросил кэп.

Веселый Роджер согласился сразу, а я сказал, что пойду в рейс, если
можно будет взять с собой девушку. Тэри нисколько не удивился.

- Что вы все, сговорились? У меня уже двое матросов на таких же
условиях, шотландец и датчанин. Отходим в субботу в девять вечера. Не
яхта, а плавучий бардак, тысяча чертей мне в ватервейс!

Я поспешил к Анечке.

- Я устроил для нас круиз на яхте по Красному морю. Сможешь пропустить
недельку в школе? Отплываем завтра вечером.

Неожиданно с балкона меня окликнул ее отец.

- Володь, привет! Тут Беня на телефоне, подойди на минутку.

- Привет, аспирант, - услышал я голос Бени, - что ты сейчас делаешь?

- Ничего. Завтра ухожу в море на неделю.

- Мне нужна твоя помощь. Сможешь приехать сегодня?

- Не знаю, автобусы уже не ходят. Шабат.

- Ну, попробуй, ладно?

- О кей.

Анечка, к моей радости, на круиз согласилась. Я объяснил ей, что надо
будет брать с собой, и поспешил к выезду из города. Обычно мне помогал
поймать попутку знакомый солдат на КПП, но сегодня было не его дежурство,
и я простоял три часа, прежде чем меня подобрал мужик на мятом "ниссане".