Чтение 20–й страницы книги ~Ожерелье королевы~

Потом дверь снова закрылась, шаги затихли на лестнице, и старуха
вернулась в комнату с письмом в руке.

- Вот! - протягивая письмо своей госпоже, сказала она.

Графиня внимательно рассмотрела почерк, конверт и печать.

- - Пасти с девятью золотыми ромбами, - подняв голову, сказали она. -
У кого же это на гербе пасти с девятью золотыми ромбами?

Она порылась в памяти, но тщетно.

- Прочтем-ка письмо, - пробормотала она.

Бережно вскрыв конверт - так, чтобы не повредить печать, она
прочитала:

"Сударыня! Особа, к которой Вы обратились с ходатайством, может
увидеться с вами завтра вечером, если Вы будете любезны открыть ей
дверь".

Графиня снова напрягла память.

- Я стольким писала! - рассуждала она. - Ну-ка посмотрим, кому же это
я писала!.. Да всем! Кто же мне отвечает - мужчина или женщина?.. Почерк
не говорит ни о чем.., самый обыкновенный.., типичный почерк
секретаря... Ну, а стиль? Стиль покровительственный.., старинный и
гладкий. Но женщина написала бы: "Будет ждать Вас завтра вечером".
Значит, это мужчина... Однако вчерашние дамы приехали сами, а между тем
это знатные дамы... Подписи нет... У кого же это пасти с девятью
золотыми ромбами?.. О! - воскликнула она. - С ума я, что ли, сошла? Да,
я писала господину де Гемене и господину де Роану; совершенно ясно, что
отвечает один ив них... Но гербовый щит не разделен на четыре части -
значит, письмо от кардинала... Ах, кардинал де Роан, этот волокита, этот
дамский угодник, этот честолюбец приедет, чтобы увидеться с госпожой де
ла Мотт, если госпожа де ла Мотт откроет ему дверь!.. Что ж, он может
быть спокоен! дверь будет открыта. А когда? Завтра вечером.

Она задумалась.

"Даму-патронессу, которая дала сто луидоров, можно принять в этой
лачуге; она может мерзнуть на моем холодном полу и мучиться на моих
жестких стульях, как святой Лаврентий на своей решетке <Св. Лаврентий -
мученик, за отказ передать церковные сокровища Римскому префекту
сожженный на раскаленной железной решетке (1258).>. Но князь Церкви, но
салонный завсегдатай, но властитель сердец! Нет, нет, нищета, которую
посетит духовная особа такого ранга, должна быть обставлена роскошнее
иного богатства!"

Она повернулась к служанке, стелившей постель.

- До завтра, госпожа Клотильда! - сказала она. - Да не забудьте
разбудить меня пораньше.

С этими словами она сделала старухе знак оставить ее одну -
разумеется, чтобы поразмыслить на свободе.

Вместо того чтобы заснуть, Жанна де Валуа строила планы всю ночь.
Г-жа Клотильда, которая спала не дольше.

Чем она, точно выполняя приказание, явилась разбудить ее на рассвете.

К восьми часам графиня закончила свой туалет, то есть надела
элегантное шелковое платье и с большим вкусом сделала прическу.

Выйдя из дому, графиня через десять минут подошла к магазинам мэтра
Фенгре, где мы сейчас застанем ее и увидим, как она восхищается и
выбирает товары в этом подобии пандемониума <Пандемониум - храм всех
демонов.>, набросок которого мы сейчас попытаемся сделать.

Пусть читатель представит себе каретный сарай в пятьдесят футов
длиной, в тридцать футов шириной и в семнадцать футов высотой; на стенах
висят все виды гобеленов времен царствования Генриха IV и Людовика XIII;
к потолку, теряясь среди уймы разнородных предметов, подвешены люстры с
жирандолями XVII века; они задевают набитые соломой чучела ящериц,
церковные светильники и летучих рыбок.

На земле свалены в кучу ковры и циновки, мебель с витыми колонками, с
четырехугольными ножками, резные дубовые буфеты, консоли на золоченых
лапах времен Людовика XV, софы, покрытые розовой шелковой узорчатой
тканью или утрехтским бархатом, кровати, широкие кожаные кресла -
излюбленные кресла Сюлли <Сюлли, Максимилиан (1560 - 1641) - министр,
советник и Друг Генриха IV, выдающийся государственный деятель.>,
эбенового дерева шкафы с резными панелями и с медными багетами, столики
Буля <Буль, Андре-Шарль (1642 - 1732) - знаменитый резчик по дереву,
мастер художественной мебели с эмалевыми или фарфоровыми верхними
досками, триктраки, туалеты со всеми принадлежностями, комоды с маркетри
<Маркетри - мозаика из дерева и слоновой кости на мебели и на разных
изделиях: шкатулках, бюварах и т.д.> из музыкальных инструментов или
цветов.

Кровати розового дерева и кровати дубовые, на помостах и под
балдахинами, занавески всех форм, со всевозможными рисунками;
всевозможные ткани соединялись или сталкивались в полутьме сарая.

Спинеты, арфы, цитры на круглых столиках на одной ножке, клавесины;
набитое соломой чучело собаки Мальборо <Герцог Мальборо, Джон Черчиль
(1650 - 1722) - английский полководец и дипломат, одержавший ряд побед в
войне с Францией за испанское наследство (1?01 - 1714).> с эмалевыми
глазами.

Белье любого качества, платья, висящие рядом с бархатными костюмами,
стальные, серебряные, перламутровые эфесы.

Факелы, портреты предков гризайли <Верне, Клод Жозеф (1714 - 1789) -
художник-маринист.>, гравюры в рамах и всевозможные подражания Берне
<Гризайль (от франц. gris - серый) - вид живописи, преимущественно
декоративной, выполненной в оттенках какого-либо одного цвета, чаще
всего серого.>, бывшего тогда в моде, того самого Берне, которому
королева заметила так милостиво и так тонко:

- Бесспорно, господин Берне, вы один во Франции вызываете и дождь, и
хорошую погоду.

Глава 14

МЭТР ФЕНГРЕ

Госпожа де ла Мотт, которую допустили рассматривать все эти
богатства, обращала внимание только на то, чего ей не хватало на улице
Сен-Клод.

В Париже то, чего не покупают, берут напрокат; именно съемщики
меблированных комнат пустили в ход поговорку: "Смотреть значит иметь".

В надежде на то, что и она, возможно, возьмет что-то напрокат, г-жа
де ла Мотт остановилась на мебели, обитой желтым шелком цвета лютика,
который понравился ей с первого взгляда. Она была брюнеткой.

После этого графиня обратила взор в темную сторону сарая, то есть в
ту сторону, где было собрано все самое великолепное - хрусталь, позолота
и зеркала.

Там она увидела парижского буржуа, державшего под мышкой колпак, - он
вертел ключ указательными пальцами обеих рук и чуть насмешливо улыбался.
Выражение лица у него было нетерпеливое.

Этот почтенный инспектор продажи по случаю был не кто иной, как мэтр
Фенгре, которого приказчики известили о приходе красивой дамы,
приехавшей в тележке.

- Графиня де ла Мотт-Валуа, - небрежно произнесла Жанна.

Услышав этот звучный титул, мэтр Фенгре мгновенно оставил ключ в
покое, положил его в карман и подошел к графине.

- О, здесь нет ничего подходящего для вашего сиятельства! - сказал
он. - У меня есть кое-что новое, у меня есть кое-что восхитительное, у
меня есть кое-что великолепное. Хотя графиня находится на Королевской
площади, пусть она не думает, что в торговом доме Фенгре, не найдется
таких же красивых вещей, как у королевского меблировщика. Пожалуйста,
оставьте все это, сударыня, поищем вещи в другом магазине.

Жанна покраснела.

Все, что она здесь видела, показалось ей великолепным, таким
великолепным, что она даже не надеялась, что когда-нибудь сможет это
приобрести.

Польщенная столь лестным для нее мнением мэтра Фенгре, она все-таки
заподозрила, что он о ней не очень высокого мнения.

Она прокляла свою гордыню и пожалела, что не назвалась простой
горожанкой.

Но из самого скверного порока гибкий ум всегда извлечет для себя
пользу.

- Ничего нового мне не нужно, сударь, - заявила графиня.

- Ваше сиятельство! Вы, конечно, хотите меблировать квартиру для
своих друзей?

- Вы правы, сударь, квартиру для друга. А вы понимаете, что для
квартиры друга...

- Чудесно! Выбирайте, сударыня, - отвечал Фенгре.

- Ну, например, вот эта мебель лютикового цвета, - потребовала
графиня.

- Она стоит восемьсот ливров.

Эта цена заставила графиню вздрогнуть; как признаться, что наследница
Валуа довольствуется подержанной мебелью и не может заплатить восемьсот
ливров?

Графиня не могла скрыть, что она расстроена.

- Но никто не говорит с вами о покупке, сударь! Откуда вы взяли, что
я хочу купить это старье? Речь идет о том, чтобы взять напрокат, и к
тому же...

Фенгре сделал гримасу: сделка переставала быть выгодной. Это была уже
не продажа новой или даже подержанной мебели - это было взятие напрокат.

- Вам угодно взять всю эту мебель лютикового цвета? - спросил он. -