Чтение 20–й страницы книги ~Сорок пять~

- Да.

- Льготы и милости.

- Отличное предприятие.

- Да, я преуспел и теперь, как видите, - буржуа.

- С чем вас и поздравляю.

- Поэтому я любитель удобств и продаю старое железо, которое только место
занимает.

- Вполне понятно.

- У меня имеются также набедренник и еще перчатки.

- Но мне всего этого не нужно.

- Мне тоже.

- Я бы взял только кирасу.

- Вы покупаете только кирасы?

- Да.

- Странно. Ведь вы же в конце концов все перепродаете на вес, так вы, по
крайней мере, сами заявляли, а железо всегда железо.

- Это верно, но, знаете ли, предпочтительно...

- Как вам угодно: купите одну кирасу.., или, пожалуй, вы правы: не надо
ничего покупать.

- Что вы хотите сказать?

- Хочу сказать, что в такое время, как наше, оружие может каждому
пригодиться.

- Что вы! Сейчас ведь мир.

- Друг любезный, если бы у нас царил мир, никто бы, черт возьми, не стал
скупать кирасы. Мне вы этого не рассказывайте.

- Сударь!

- Да еще скупать их тайком.

Торговец сделал движение, видимо, намереваясь удалиться.

- Но, по правде-то сказать, чем больше я на вас гляжу, - сказал буржуа, -
тем сильнее во мне уверенность, что я вас знаю. Нет, вы не Никола Трюшу, но
я вас все-таки знаю.

- Молчите.

- И если вы скупаете кирасы...

- Так что же?

- Так я уверен, ради дела, угодного богу.

- Замолчите!

- Я от вас просто в восторге, - произнес буржуа, протягивая с балкона
длиннющую руку, которая крепко вцепилась в руку торговца.

- Но вы-то сами кто такой, черт побери?

- Я - Робер Брике, по прозванию гроза еретиков, лигист и пламенный
католик. Теперь я вас безусловно узнал.

Торговец побледнел как мертвец.

- Вы Никола... Грембло, кожевенщик из "Бескостной коровы".

- Нет, вы ошиблись. Прощайте, мэтр Робер Брике, очень рад, что с вами
познакомился.

И торговец повернулся спиной к балкону.

- Что же это, вы хотите уйти?

- Как видите.

- И не возьмете у меня доспехов?

- Я же сказал вам, что у меня нет денег.

- Я пошлю с вами своего слугу.

- Это невозможно.

- Как же нам тогда сделать?

- Да никак: останемся каждый при своем.

- Ни за что, разрази меня гром, уж очень мне хочется покороче с вами
познакомиться.

- Ну, а я хочу поскорее с вами распрощаться, - ответил торговец. Решив на
этот раз бросить свои кирасы и все потерять, лишь бы его не узнали, он дал
тягу.

Но от Робера Брике было не так-то легко избавиться. Он перекинул ногу
через перила балкона, спустился на улицу, причем ему даже почти не пришлось
делать прыжка, и, пробежав шагов пять-шесть, догнал торговца.

- Что, вы с ума сошли, приятель? - спросил он, кладя свою большую руку на
плечо бедняги. - Если бы я был вам недруг и хотел, чтобы вас арестовали, мне
стоило бы только крикнуть: как раз сейчас стража проходит по улице
Августинцев. Но черт меня побери, если я не считаю вас своим другом. И вот
вам доказательство: теперь-то я безусловно припоминаю ваше имя.

На этот раз торговец рассмеялся.

Робер Брике загородил ему дорогу.

- Вас зовут Никола Пулен, - сказал он, - вы чиновник парижского
городского суда. Я же помнил, что тут не без какого-то Никола.

- Я погиб! - прошептал торговец.

- Наоборот: вы спасены, разрази меня гром. Никогда вы не сможете
совершить ради святого дела все то, что намерен совершить я.

Никола Пулен застонал.

- Ну, ну, мужайтесь, - сказал Робер Брике. - Придите в себя. Вы обрели
брата, брата Робера Брике. Возьмите одну кирасу, а я возьму две других.
Сверх того я дарю вам свои наручни, набедренники и перчатки. А теперь -
вперед и да здравствует Лига!

- Вы пойдете со мной?

- Я помогу вам донести куда следует доспехи, благодаря которым мы одолеем
филистимлян: указывайте дорогу, я следую за вами.

В душу несчастного судейского чиновника запала, правда, искра вполне
естественного подозрения, но она погасла, едва вспыхнув.

"Если бы он хотел погубить меня, - подумал Пулен, - стал бы он
признаваться, что я ему знаком?"

Вслух же он сказал:

- Что ж, раз вы непременно этого желаете, пойдемте со мной.

- На жизнь и на смерть с вами! - вскричал Робер Брике, сжимая в своей
руке руку вновь обретенного союзника. Другой рукой он ликующим жестом высоко
поднял свой груз железного лома.

Оба пустились в путь.

Минут через двадцать Никола Пулен добрался до Маре. Он был весь в поту,
разгоряченный не только быстрой ходьбой, но и живостью беседы на
политические темы.

- Какого воина я завербовал! - прошептал Никола Пулен, останавливаясь
неподалеку от дворца Гизов.

"Я так и полагал, что мои доспехи пойдут сюда", - подумал Брике.

- Друг, - сказал Никола Пулен, с трагическим видом поворачиваясь к Брике,
стоявшему тут же с самым невинным выражением лица, - даю вам одну минуту на
размышление, прежде чем вы вступите в логово льва. Вы еще можете удалиться,
если совесть у вас не чиста.

- Ну что там! - сказал Брике. - Я еще и не то видывал. Et non intremuit
medulla mea 1 <1 И не устрашился мой разум (лат.)>, - продекламировал он. -
Ах, простите, вы, может быть, не владеете латынью?

- А вы владеете?

- Сами можете судить.

"Ученый, смелый, сильный, состоятельный - какая находка для нас!" -
подумал Пулен.

- Что ж, войдем.

И он повел Брике к огромным воротам дворца Гизов, которые и открылись
после третьего удара бронзового молотка.

Двор был полон стражи и еще каких-то людей, закутанных в плащи и
бродивших взад и вперед, подобно теням.

Света в окнах дворца не было видно. В одном углу стояли наготове восемь
оседланных и взнузданных лошадей.

Удары молотка заставили большинство собравшихся здесь людей обернуться и
даже выстроиться в шеренгу для встречи вновь прибывших.

Тогда Никола Пулен, наклонившись к уху человека, выполнявшего функции
привратника и приоткрывшего дверное окошечко, назвал свое имя.

- Со мною верный товарищ, - добавил он.

- Проходите, господа, - вымолвил привратник.

- Отнесите это на склад, - сказал тогда Пулен, передавая привратнику три
кирасы и другие части доспехов, полученные от Робера Брике.

"Отлично! У них, оказывается, есть склад", - подумал тот.

- Просто замечательно, черт побери! Вы прекрасный организатор, мессир
прево.

- Да, да, мозгами шевелить мы умеем, - самодовольно улыбаясь, ответил
Пулен. - Но пойдемте же, я вас представлю.

- Не стоит, - сказал на это буржуа. - Я очень застенчив. Если мне
разрешат остаться - большего и не потребуется. Когда же я докажу, что
достоин доверия, то и сам представлюсь; по словам греческого писателя: за
меня будут свидетельствовать мои дела.

- Как вам угодно, - ответил судейский. - Подождите меня здесь.

И он отправился приветствовать собравшихся во дворе, большей частью
здороваясь с ними за руку.

- Чего мы ждем? - спросил чей-то голос.

- Хозяина, - ответил другой.

В этот момент какой-то человек высокого роста как раз входил во дворец.
Он услышал последние слова, которыми обменялись таинственные посетители.

- Господа, - промолвил он, - я явился от его имени.

- Ах, да это господин Мейнвиль! - вскричал Пулен.

"Э, оказывается, я среди знакомых", - подумал Брике и тотчас же
постарался скорчить гримасу, которая делала его неузнаваемым.

- Господа, мы теперь в сборе. Давайте побеседуем, - снова раздался голос
того, кто заговорил первым.

"А, прекрасно, - заметил про себя Брике, - номер два. Это мой прокурор,
мэтр Марто".

И он переменил гримасу с легкостью, доказывавшей, как привычны были ему
подобные упражнения.